потуги на почве всякой поэзии

не всегда получается мне завернуть в алфавита значки и еще пунктуации всякие там - запятые
и мельчайшие точки рядком, а, бывает, и кучей какой-то разбросанной, что покрывает пустые
и без смысла какого страницы и плоскость стола - и малейшую мысль, хотя думать ее я могу.
я коверкаю, даже ломаю нейронные связи, пытаясь бумаги кусок подстелить им и знаками их препиная
до полнейшего строчек несходства с исходным сырьем. ну, а после рука, будто нос буратино прямая,
несмышленным ребенком пытается что-то сказать, но выходят одни лишь "ага" да "угу".
 
я в любви объясниться желаю! я сделать хочу заявленье земного, а, может, вселенского даже масштаба
перед всем человечеством и внеземельными формами жизни! воспеть командирским как голос прораба
красоту подведенной брасматиком ночи и желтой взъерошенной кистью набросанной радости дня!
но гитара не строит, и глухо шипит контрабас, презирая мои крючковатые пальцы с таким фанатизмом,
будто я вырезаю на лаковом теле его неприличное слово, гобой издает диссонансы разорванной клизмы
и плюется во всех, кто проходит всегда стороной, но кого привлекла вдруг моя болтовня.
 
и приходится мне попрямее кирпичики слов выбирать, поровней, покрасивей их класть, заливая раствором
из цезуры и рифм, трамбовать и пинать их ногами и лезть напролом, часто брать их нахрапом, пореже - измором,
обдирая ладони, виски и колени, и мочки ушей, вырезая круги на поверхности щек.
только пучит кирпичную кладку, крошатся нелепые камни, что положены в стену в каком-то больном беспорядке
вперемежку с материей столь эфемерной, что рушится все, демонстрируя заумь, абсурд и отсутствие хватки
поэтической или какой там еще. и, увы, результат до того, что зовут совершенством, далек.
 
недопитый бокал я бросаю в огонь, я бросаюсь в огонь, я взлетаю без чувства вины и без страха разбиться
у подножья парнаса о скалы, что нам уготованы, нам, бесталанным, и режу пером за страницей страницу
и вздыхаю печально и томно при слабом мистическом свете свечи, будто мне двадцать пять.
разлетаются стекла, вздымается кверху божок и оттуда грозится проклятьями, вечными муками, адом
кромешным, глотая слюну, округляя глаза. я открою окно, и божка больше нет - он ушел дымным смрадом.
мне не нужен никто. а стихи, если лезут, так что ж - мне достаточно их для тебя, для одной сочинять.