Площадка

Как договариваются крупные фирмы и страны, явно не по уму, как малые дети в песочнице.


По пыльной площадке ходили дети: большие и маленькие, опрятные и не очень, - разные дети, по-разному одетые.

Среди них выделялся дылда. Он был высок, плотно сложен и неопрятно одет. Ходил будто немного в прострации: глазел на небо, ворон, деревья; не глядя, наступал в лужи и собачье дерьмо; устав, садился куда попало, или, начав быстро двигаться, сталкивался с другим ребенком. Дети его немного побаивались, но чаще сами специально налетали на  него, пытаясь сбить его с ног. Иногда это им почти удавалось, но итог всегда был один и тот же: дылда, опешив на секунду, поднимал с земли оглушенного своим же наскоком шалуна.

Играть дылда не умел и это еще более отдаляло его от других. Его противоречивая и неуемная натура не позволяла ему тихонько копаться в песочнице со всеми, и поэтому все его песчаные замки оставались недостроенными. Когда же дети играли и бесились, ему вдруг становилось грустно и он отходил от общей кучи-малы и о чем-то сокрушенно покачивая головой.

Однажды дети сообща построили замечательный песчаный замок и хотя у дылды был шалаш, в котором, в отличие от замка, даже можно было жить, но вид этого великолепного сооружения поразил его до глубины души.

- Послушайте, я тоже хочу, и мне ..., возьмите вот мой шалаш, я хочу как все с вами ... - пролепетал дылда, подходя к детям и не отрывая взгляда от замка. Дети, впервые увидев такое к ним обращение дылды, немного растерялись. Потом, пошушукавшись, повернулись к дылде и стоя поодаль заявили:
- Ну вот, ты слишком велик, даже неприлично... Думаем тебе стоит вставать на колени когда подходишь к песочнице. И вообще лучше стой всегда на коленях, так лучше, устойчивей и точно никуда не вляпаешься.
Дылда сразу же послушно встал на колени и дети обступили его плотней.
- Ну вот, так лучше, ты почти как мы, теперь ты можешь строить с нами замок, если хочешь конечно.
- Уууу, - закивал головой дылда, а дети, словно сговорившись, побежали играть в салки. Дылда было ринулся за ними, но, уговор дороже денег, плюхнулся обратно на колени и застыл у песочницы, напряженно думая как поступить.
- Не бегай пока, - успокоила дылду, оказавшаяся рядом маленькая девочка.
- Ты же слишком велик, вот о коленям и больно, - улыбнулась она, - и какие у тебя огромные руки, не, лучше не бегай.
Дылда с ненавистью посмотрел на свои большие сильные руки словно хотел их оторвать.
- Ты лучше встань на четвереньки, и ногам будет полегче, - сказала милая куколка.
Дылда послушно встал на четвереньки и замер, привыкая к новому для себя положению. А сорванцы, увидев простаивающую без дела "лошадь" кинулись к нему на спину. Наверное впервые в жизни дылда так близко общался с другими детьми. Он не чувствовал тяжести и обиды и, моментально войдя в образ лошади, "поскакал" вокруг песочницы, стирая в кровь колени и пальцы ног. Наездники балдели, сидя на спине и размахивая руками. Вдруг острый камушек попал под руку дылде и он резко присел на стертые колени, - боль пронизала все тело и дылда рухнул плашмя лицом вниз, даже не выставив руки. Сорванцы, оправившись после падения с "лошади", с испугу наверное, кинулись лупить дылду.

Дылда не чувствовал ударов, он минут десять лежал без движения, потом тяжело поднялся и пошатываясь поплелся к краю площадки. В душе его жила обида как на себя, за неуклюжесть, так и на своих опрятных и рассудительных друзей, даже непонятно за что.

По дороге дылда случайно сбил подвернувшегося под ноги малыша и вся площадка возмущенно заухала и загудела, что все труды по воспитанию этого дикаря пошли прахом и место ему в клетке в зоопарке. Малыши даже хотели пригрозить, что пожалуются Взрослому, но потом вспомнили что сами прогнали Взрослого, за то, что он не позволял им совать камушки в нос и лизаться как собаки.

Зной усилился и разморенные дети задремали в тени растущих тут и там кустов. Наблюдавший за всем в сторонке  Взрослый приблизился к площадке и первым делом осмотрел дылду, помазал его раны, отряхнул и подлатал курточку. Потом он подошел к сорванцам и горестно посмотрел на их опрятные, но причудливо искромсанные маленькими шаловливыми ручками одежды, вздохнул и не спеша переодел их в халатики тюбетейки.