Туман

Туман был такой густой, что от наших тел
в нём оставались звёздные вмятины – кратеры,
когда мы шли, поутеряв ориентэр,
ругаясь полуинтеллигентски, полуматерно.

Туман был такой густой, что назад
можно было пойти по следам, в нём оставленным.
Он промакивал губкой  заботливо нам глаза
и миражи раздавал “цветочечек аленьких”.

М е ч т у м а н н у  лелеяли мы со вчерашнего дня.
Нам хотелось её, распылённую в нашей юдоли.
Нам хотелось её, с дорождения в сердце храня
раку для сбереженья её миллиарднейшей доли.

Меч солнца ту манну не может рассечь,
и ураган не в силах её рассеять прахом.
Я в ней иду – видна голова до плеч,
как будто движется, отделённая, по пажити плахи.

И вот то ли манна стала расти на дрожжах,
то ли шаг наш стал погружаться глубже,
туман уже был во рту, в носу, в ушах,
и мы превращались в подобие клубней.

ТуМан. М ы к а к о н. Тоже ту, только ман.
Рождались смысловые галлюцинации:
молоком материнским нас поит туман
и моет ноги нам, как каждому из двенадцати.

О, Господи, Господи, Господи! Прочь поди,
соблазн соболезнования друг другу.
Один из нас – предатель ненайденного пути.
Другой готов всю жизнь ходить по закрытому кругу.

В этом тумане дохнут – выбросившейся рыбёшкой – слова,
едва покинув гортань, по губам стекая селёдкой.
И если б увидел Спасителя, Его б не позвал,
боясь за Него, на борт моей тонущей лодки.

Туман, как в саван, – рано ль? поздно! – меня,
как паук в кокон жертву свою, обволакивал.
Я буду Лазарем ждать воскресеннего дня,
пусть и придётся для этого ссохнуться до точечки маковой…