Рождение Дуная

К одноимённым картинам Константина Васильева

На черном утёсе под рокотом грома
Стоит без движенья герой.
Остыла томившая сердце истома
И гнев, безудержно слепой.

Коварным сияньем мерцают зарницы,
Земля от ударов дрожит.
Прекрасная каждой чертой поляница
В забвении мёртвом лежит.

Не голос небес породил эту бурю,
А витязь издал грозный крик.
И тут же в печаль свои взоры понурил
И к телу убитой приник.

Опомнись, герой! Посмотри, что наделал!
Любимую в час роковой
Ты сам же убил, будто разум не ведал
Кипящей мятежной душой.

Послушай еще об одном злодеянье,
В немом отрешенье скорбя:
Погибшая в чреве с послушным страданьем
Носила дитя от тебя.
 
Но все же герой остается героем,
И с гордым достоинством суд
Он в силах принять, с пепеляющим зноем
Смирив наказующиий зуд.

И витязь клинок вынимает из ножен.
В порыве мученье своё,
За раз пресекает движеньем похожим
Вонзив силой в грудь остриё.
 
Кровавый ручей заструился из раны,
Но с просьбой прощенья обнял
Немой труп невесты. И миг долгожданный
Сего примиренья настал.

Сплелись два источника влаги багряной,
Покинув зловещий утёс;
Откуда отправились в дальние страны
Искать упоительных грёз.
 
Могучим и статным, как мёртвая пара,
Поток устремляется вдаль,
Приняв у начала манящие чары
И ровно такую печаль.
 
Но, видно, навеки с нелёгкой порою
Повенчан тоскующий край.
Река же хранит в себе имя героя,
Которого звали Дунай.