Отрывок из романа

"Поцелуй Персефоны" Глава "Замок".

... Поэта пугала и удивляла эпическая воинственность битвы, закипающей у стен башни, в которую Княгиню заточили напророчествовавшие ей судьбу властительницы дум сказитель-баюн Феофан Трухлявый, поэтесса-сибирятница Нонна Прикусина и эпический прозаик Клим Чалдонов, умеющие сказать слово в простоте. На них Анна Кондакова ссылалась всегда, напоминая нерадивым читателям (да и писателям, а уж подёнщикам газетчины — тем паче) о том, кто изваял шедевр песенного творчества «Есть по Шуйскому тракту дорога, много ездило там фраеров». И кто из поэтов-переводчиков алтайского эпоса на основе легенд Змеиногорска создал бардовскую походную песенку, позже переделанную в гимн рерихистов:
«Росу в том ущелье Ача собирала,
по топким урманам струился рассвет,
мы вновь отлетаем в пределы астрала,
и бубном шаманка камлает нам в след…»

К  струящей из стрельчатого оконца зеленовато-голубой свет, пронзающей насквозь наш кабинет башне, устремлялись полчища сарацинов стиха и бедных идальго рифмы;. Столкновения противоборствующих эстетических направлений Княгиня наблюдала из-под облаков, полуприкрыв ланиты веером. Набирающее обороты издательство для лохов наладило конвейер производства микро-цветаевых, микробоподобных есениных, соразмерных вирусам волошат. К однотумбовому столу Княгини, как к водопойной колоде после долгих борений со зноем песков, выходили пилигримы с рукописями и готовыми фолиантами. Обезвоженные. Бормочущие потрескавшимися губами имена литературных тотемов. Они жаждали признания. Раскалённых манящим солнцем славы, их уже невозможно было утолить крошечной заметкой в подвале на десятой полосе, где они перечислялись, подобно подвидам отряда беспозвоночных. Наш хорошо налаженный производственный процесс нарушали стихотворцы, прозаики, драматурги. Рифмовали домохозяйки, народные целители, есаул и хорунжий. Приятная картавинка блуждала по телефонным проводам, массируя ушные раковины.
А как мелодично звенели колокольчики Папагено, когда Княгиня смеялась! Заслышав тот клавесинный звон, покойники оживали. Уставясь в  экраны мониторов и не подавая вида, что пристально следим за происходящим, боковым зрением мы наблюдали, как очередной ходок  наезжал на Анну Кондакову своей недовоплощённой харизмой. Один для издания сборничка зарифмованных строчек продал дачу, другой — моторную лодку, третий сбагрил по дешёвке гараж. Четвёртый заложил квартиру, дабы напечатать роман про затяжные похороны некой изнасилованной Клавдии (явственная реминисценция моих репортажей из лесопосадок), этот роман мы потом читали, покатываясь со смеху всем отделом. А колокольцы Папагено в голосе Княгини всё не смолкали, вызывая к жизни новых и новых фантомов.

...  Поэту казалось, что к ногам Княгини ложатся уже целые дачные, гаражные кооперативы и лодочные станции.Но всё это было цветочками...