Джон Уилмот, граф Рочестер 1647-1680. К Ничто

Джон Уилмот, граф Рочестер (1647-1680)

К Ничто

Ничто! Ты мрачной Тени старший брат,
Ты прежде, чем был этот Мир зачат,
Застыло, не боясь, что ждёт тебя распад.

Нет Времени, Пространства тоже нет;
Родилось Нечто из Ничто на свет,
А из Единого весь мир вещей - вослед.

То Нечто, суть всего, всему венец,
Оставивши тебя – свой образец,
В бескрайности твоей должно найти конец.

И властно приказало Нечто ты
Из рук твоей творящей Пустоты
Взять тварей и людей, огнь, землю и цветы.

Материя, греховный отпрыск твой,
В союзе с Формой от тебя, родной,
Ушла и Свет залил твой древний лик ночной.

Пространство, Время, Форма, Вещество
Слились, чтоб твой противник, Существо,
Мог сокрушить твои покой и естество.

Но Время-ренегат не столь сурово,
Подкуплено тобой, оно готово
Отдать твоих рабов твоей утробе снова.

Хоть тайны скрыты от мирских очей,
И только божество в груди твоей
Имеет право зреть мир истинных идей,

Один мудрец твою отметил суть:
Для добродетели к тебе - открытый путь,
Но грешнику в тебе с мольбой дано заснуть.

Всё тщетно! Как бы мудрые мужчины
Ни строили догадки и причины,
Неясностью своей ты губишь их доктрины!

Есть или Нет, две крайности Судьбы,
Ложь с Истиной, цель споров и борьбы:
Их волей царства то сильны, а то слабы.

Измучив грудь правителей страны,
Внутри тебя они вкушают сны,
И, покоряясь тебе, нам боле не страшны.

Ничто! Зачем же Нечто до сих пор
Монархам позволяет слушать вздор
В своём совете тех, чей узок кругозор,

А Кое-что стоит, не вожделея
Поста судьи иль места казначея,
И правит, как Ничто, Ничтожество смелее?

Ничтожество! кто ходит пред глупцом
В почтенном облике, в батисте, с кружевцом,
В мехах, чтобы, как ты, смотрелось мудрецом:

В тебе - француза честь, расчёт британца,
Голландца удаль, вежливость шотландца,
Ирландца знанья, ум датчан, и прыть испанца;

Мужей великих преданность друзьям,
Обет монарха, клятвы шлюх – к теням
Твоим стремят свой бег, и смерть находят там.



John Wilmot, Earl of Rochester (1647-1680)

Upon Nothing

Nothing! thou elder brother e'en to Shade,
Thou hadst a being ere the world was made,
And well fixed, art alone of ending not afraid.

Ere Time and Place were, Time and Place were not,
When primitive Nothing something straight begot,
Then all proceeded from the great united -What.

Something, the gen'ral attribute of all,
Severed from thee, its sole original,
Into thy boundless self must undistinguished fall.

Yet Something did thy mighty pow'r command,
And from thy fruitful Emptiness's hand
Snatched men, beasts, birds, fire, air, and land.

Matter, the wicked'st offspring of thy race,
By Form assisted, flew from thy embrace,
And rebel Light obscured thy reverend dusky face.

With Form and Matter, Time and Place did join,
Body, thy foe, with thee did leagues combine,
To spoil thy peaceful realm, and ruin all thy line.

But turncoat Time assists the foe in vain,
And, bribed by thee, assists thy short-lived reign,
And to thy hungry womb drives back thy slaves again.

Though mysteries are barr’d from laic eyes,
And the divine alone with warrant pries
Into thy bosom, where the truth in private lies,

Yet this of thee the wise mау truly sау:
Thou from the virtuous nothing dost delay,
And to be part of thee the wicked wisely pray.

Great Negative, how vainly would thе wise
Inquire, define, distinguish, teach, devise,
Didst thou not stand to point their blind philosophies!

Is or Is Not, the two great ends of Fate,
And True or False, the subject of debate,
That perfect or destroy the vast designs of state.

When thеу have racked the politician's breast,
Within thy bosom most securely rest,
And when reduced to thee, аrе least unsafe and best.

But Nothing, why does Something still permit,
That sacred monarchs should in council sit
With persons highly thought at best for nothing fit,

While weighty Something modestly abstains
From princes' coffers, and from statesmen's brains,
And Nothing there like stately Nothing reigns?

Nothing! who dwellst with fools in grave disguise,
For whom they reverend shapes and forms devise,
Lawn sleeves and furs and gowns, when they like thee look wise:

French truth, Dutch prowess, British policy,
Hibernian learning, Scotch civility,
Spaniards’ dispatch, Danes’ wit are mainly seen in thee;

The great man’s gratitude to his best friend,
Kings’ promises, whores’ vows – towards thee they bend,
Flow swiftly into thee, and in thee ever end.