Память окна

Л.КОСТЕНКО, укр. поэтесса (род.1930г)
               
         
***
И как теперь тебя забыть?
Душа до края добрела.
Такой  мучительной  отравы
Еще ни разу не пила.
Такой не знала я  печали,
Такой не утоленной  жажды
Такого крика при молчаньи,
Вспугнувшего меня однажды.
Такой  рассветной  тишины.
Такой безмерности в добре!
А, может, это не стихи,
А брошены  цветы тебе.

***
Такой чужой
И вдруг – не миновать.
Химеры  туч  задушат горизонт.
Земля вдыхает глубоко и жгуче
На  вИшневых  цветах  настоянный озон.
Мне нестерпимо, душно и предгрозно.
Лиловым чадом затуманен лес
Гудят леса, скрипят дубы и сосны,
Парчей дорогу  выткавши с  небес.
Пульсируя легла грозы  рука
На золотую шалость головы.
Мне не доснится, может, никогда
Огонь слепого сполоха грозы.
Они мне все грозят, страшат  громами,
Забытой болью ставят на дыбы.
Пускай смакуют чувства все гурманы,
А ты, стихия,- любишь, так люби!
Тебя еще несчастья не намучили?
И не слепит грозою черной ночь?
Люблю.
Чужого.
Вдруг – такого неминучего.
Горюю тонкой кожей плеч.

***
Ты смотришь на меня. Я–как на трапе.
Нет слов. Тоска, аж через край.
Проходит жизнь по «Гаусовской шляпе»:
Вот так вот – «Здравствуй», а вот так – «Прощай!»


Прощай, чужой мне человек, прощай!
Роднее не было, чем ты, могу сказать.
О, это есть единственный тот случай,
Я проявляю мужество,чтобы - сбежать.

Метели

Циферблат календаря на розе
Метель снегами замела…
С тобой нам, видно, по дороге,
Пойдем, куда б не привела.

Опять идем по улице незрячей
Опять из снега белая стена
С тобою так легко, и не иначе
Подсказывает ветер нам слова.

Ну, подскажи мне трепетное слово,
И за тобой его я повторю.
И разгуляйся буйно и внезапно,
И заглуши все то, что говорю!


***
Как тяжело я Вами отболела.
Все было как в тумане, словно сон.
Любовь подкралась тихо, как Далила,
А разум спал, доверчивый Самсон.

Пора прощаться нам, и снова будни.
Замерзшие на окнах витражи.
И как мы будем, как теперь мы будем?!
Уже родные, но чужие… Мне скажи.

Та сказка дней – была она недолгой.
Тот светлый сон – ушел, не возвратить.
Тот тихий свет над горькой моей долей!-
Останется со мной всю жизнь светить.

***
Я знать хочу, а любишь ты меня,
Иль это сон, который уж не снится? 
Моей судьбы ты потайное пекло, 
Моя сама же от себя темница. 

Готов ты душу за меня отдть,
Иль разменяешь суетно и мелочно?
А мне бы красоты немного дать,
Душе она нужна, нужна извечно.

А, может, в том калейдоскопе лет,
Где все безжалостно обычно и обыденно,
Ты просто смотришь мне вослед
И любишь сны, все обо мне, увиденные?


***
Не знал, не знал остробородый звездочет
Что в антимире есть антизвезда,
Что у народов есть антинароды,
Что у столетий есть антивека.
Не знаю я. Жалей меня ты, звездочет!!
Не знаю я, и голову клоню.
Я в антимире звездочкой блистаю.
В антинароде свой народ люблю.


Жгучая осень
Сон вечерний влюбленного лета
И руки, зовущие в ночи.
Красивая женщина, лаской согрета,
Лежит у лета осень на плече.

Дозрела страсть к огню и плоду.
Горит огнем во мгле,
И торжествует мудрый гений рода
Всего живого на живой земле.

Еще спит лето, утром осень встанет-
В косе янтарной нитка седины,
Могучи мышцы золотого стана
Идет в полях – и клонятся ряды

И зерна-близнецы теснятся на покосах,
Бежит ватага краснощеких роз,
Спят сладко сливы-негритосы
И раса белых яблок, желтых груш.

Рвет синий ветер белые просторы.
А в сердце лета- щедрый солнцепад.
И сливками растопленного солнца
Лежат лимоны, груши, виноград.


Луч загустеет  в гроздьях перегретых,
Снег упадет в застывшем дне. 
И у влюбленного сон жгучий лета 
Зимой  забродит в солнечном  вине.

***
Вот так всегда, так  тайно, с тыла,
Мещанские    обширные  слои 
Простить не могут мне  шальную  силу
Я ж  ненавижу  слабости свои.

И сколько их! Я соткана  печалью
Для ближних сняты тысячи святынь.
Колена преклонивши, как Почаев,
Моя душа  стоит перед святым.

Жужжат и жалят мириады версий.
Ну что ж, пускай.  Сильна я, даже зла.
А  слабость – это из  диверсий
Но я –то  в диверсантах не была.

***
День знойный...  сладкая   истома…
Лесов,  чреда  следов,  сонливости  левад
Идет гроза звонка и кучерява
Садам замлелым руки целовать.

И капли первые ударили об шибку
Кардиограммы чиркнула кривая.
Ветра с разгону поломали скрипку.
Гудит у сосен буйна голова.

И трепет веток, страх и  наслажденье!
И буйство ливней  в голубом  огне
Ну, вот и все. Отплачется природа.
Ей станет легче, может быть. Как мне.


***
Не знаю, Вас увижу или нет.
А может, собственно не в этом дело.
А главное, что где-то в далеке
Есть кто-то, про кого не думать не сумела.

Чужого счастья я не позову.
И свет луны туда не долетает.
Я думаю про Вас.  Я знаю, что Вы есть.
В моей  душе  уже  от этого  светает.

***
Ничего такого не случилось.
Для меня ты  кто? Ты - посторонний.
Моя жизнь ткалась, ткалась из ниток
Горьких ниточек   иронии.

Жизнь моя ткалась, ткалась из ниток.
И остался лишь клубочек боли.
Ничего такого не случилось.
Просто ты похож  на мою  Долю.

***
Осенний день березами начался.
Вела   резьбу печаль, как шелка нить. 
Не забываю о тебе я  ни на час.
Но вот  про  это нам не нужно говорить.

Придешь ты снова. Будем мы на « Вы».
Неповторяемое разве  повторить?
В моих глазах свою  печаль переплыви.
Но вот про  это нам  не нужно говорить.

Пусть будет так, как я себе велю.
И будни сердца будем мы творить.
Я вас люблю. О, как я Вас люблю!
Но вот про  это и  не нужно говорить.

***
И все на свете нужно пережить,
И каждый финиш – то, по сути, старт,
И наперед не стоит ворожить,
О прошлом плакать и смотреть назад.

Так веселитесь,  милые, на людях,
Пусть мелет  мельница привычно  дерть.
Застряло сердце, как в груди осколок.
Пусть будет  -  это возвышает смерть.

Пусть будет все невидимое видимым,
И что прощается,  пусть будет прощено,
И век пусть будет прожит, как положено,
Как  жаль, от нас тут не зависит ничего.

И  нужно жить. Хоть как-то нужно жить.
Зовется это опыт, выдержка, закалка.
И наперед не стоит  ворожить,
И прошлого не будет жалко.

Все  так, как есть. А,  может быть, и горше,
Или совсем все будет злее и во зле.
А разум от беды пока  не   высох  вовсе,
Не будь рабом и смейся как Рабле!

Пусть будет все невидимое видимым,
И что прощается,  пусть будет прощено.
Единственное, что от нас еще зависит,
Достойно век прожить всего-то.  Да, всего…


***
Я слышу  этот  дождь. Подкрался и шумит.
Звенящий звук воды, веселые  шаги   капели.
Вот  миг, еще, лишь   только миг и миг,
Я  оглянулась  вдруг, а это  годы пролетели.

А это уж  века. Никто  не знает,
Туманность  это душ иль,  Андромеды –
прозрачна, как стекло, и в мантии дождя,
Я  прихожу к живым   и  вспоминаю мертвых.

Целую все леса. Спасибо скрипачу.
Он хорошо вам проиграл мое присутствие.
Я дерево,  я снег, я все, что я люблю.
И, может, в этом   есть моя  земная  сущность.

ВАН-ГОГ

 Добрый день, мое одиночество!
 Холод холоду, всюду  тишь
 циклопичностью одинокости
 Смотрит небо на город  Париж
 Моя мука! Ты ходишь по грани!
 Был вчера я король королей.
 А  сегодня пепел сгорания
 Оседает на жар тополей.
 Мёртвы краски!               
 О,  руки-  мытари!
 На мольберте распятый свет.
 Я – надгробие на погосте,
 Кипарисом  темнеет  след.
 Глухо небо набрякло грозами.
 Выгинается кисточкой  хорт.
 Черным страусом палеозоя
 Переломаны пики гор,
 И струятся  мои там  своды.
 Я пастух. Я деревья пасу.
 Дней карман мой терпеньем залатан,
 Кулаки в нем до смерти несу.
 Самобытный- несамобытный,
 Не Ван Гог, не Сезанн, не Манэ.
 Только что я могу поделать
 Раз так много меня во мне?
 Сумасшедший он, скажут,
 Безумный!
 Что ж, быть может. А он – это я.
 Сумасшедший…
 Боже, я -  сшедший!
 Доброй ночи, Свобода моя!

***

Звучит затишье, как сирена,
Не нужно воска, я не Одиссей
Ждут львы, и ждет моя арена.
Жизнь  будто   вечный Колизей.

Как часто люди погибали из-за веры
И этот спорт  придумали  не мы.
Тут главное –  глаза увидеть   зверя
И   оставаться  все-таки  людьми

Когда меня потянут на арену,
И зверя на меня когда натравят
О, я познаю ту непроторенную
Такую   глупую и   мстительную ярость.

Оно  во мне,  восстание   святое
И я смотрю в кровавый ваш туман.
Своим мучителям  в  последний миг достойно
Скажу, как тот из первых  христиан.
 
- Меня вам сжечь  не хватит вашей силы,
Огонь холодный, он уже погас.
И ваши львы мне лижут ноги мило,
И   ваши слуги  ненавидят вас. 

***
Я брошу все. Я верю в километры –
Обветрены, удушливы и злы.
Как много их у матери Деметры,
Она была богинею земли.

О, размотай  дороги мне, богиня!
Из глаз своих  свет  задержу.
Спаси меня, спаси меня богиня,
Чтоб не смотреться в душу мне чужую.

Так нежно, беззащитно,  безответно,
Так   вопреки   и   здравому уму.
Спаси меня разлукой, расстояньем, -
Воспоминания с собою не возьму.

В горьких оазисах   солнечной  цедры,
Где гром удерживает ливни в рукаве,
Где только версты, и столбы, как зебры,
Пасутся в запорошенной траве,-
Пусть будет степь, пусть  будет  лес и горы,
Пускай взорвется вся земная твердь,
Когда лихие оком  семафоры
Дорогу  захотят тоскою  перекрыть.


***
Страшный калейдоскоп:
Здесь кто-то погибает в этот миг.
 В тот самый миг. И в каждую минуту.
Корабль разбился.
И горят Галапогосы.
И всходит над Днепром заря – полынь.
Здесь взрыв.
А там вулкан.
Развалины.
Руины.
Вот кто-то целится
Упал
И просит :»Не стреляй!»
Уже не знает  сказок Шахразада
Над Рейном не поет  и Лорелляй.

Летит комета
Забавляется дитя.

На светлых  лицах   ужасы  не стерты
Благславенен жизни каждый миг
На тех всемирных косовицах смерти.

***
Красные капли глода*

Блюстители – халтура ваше хобби.
Вы фабриканты  недоверья, вер
Поставить всем вам  по духовной пробе –
Так  забракует каждый  ювелир

Номенклатуры дураки и  бюрократы,
Распластанные рыла в квадратуре рам!
Ваш интеллект не взвесить на караты,
А наибольший просто на сто грамм!

Как тяжело отыскивать  поэту истину
Мы – джины, в закупоренных сосудах.
А вы, кто вы, какие коммунисты?
Вы ж коммунизм  убили в пересудах!

Сточили вы его, кору так  точит короед.
Поэзия для ваших топок – торф.
Когда бы  ваши методы увидел,
От зависти бы лопнул  Бенкендорф.

Как трудно вам. Кроваво  капли  глода –
Когда-нибудь проступят сквозь стихи…
Не говорите же  от имени народа, -
Расперетрижды вы ему  сдались!

** - боярышник колючий, терновый куст (южн.)

                ***

                Сумерки готичны над буками.
                Раскаты   грома  над страною  крон.
                Ночей чернокнижье читаю по буквам.
                И сплю, прочитавши себе Орион

                А утром восстану.  Бунтующим  сердцем,   
                Веселым азартом  для глаз и  ума.
                На окнах рассыплется   солнечно скерцо.
                Движенье  смеется  -  скрипят  тормоза.

                Надоели колдовские шабаши фикций.
.                И эта конфискация душ под гармонь.
                Бывает хочется  в двадцатом веке
                В пещеру забиться  и нянчить  огонь.

                Свободы предтеча – открытый  побег
                От вольных  мыслей  в странствия  дым.
                Звенят    ручьи,  их  стремителен    бег -
                Кровь голубая  каменных глубин.

                Рассветы встают  в изумрудной росе
                Над кваканьем   жабьих  пустяков-
                Готика  одиночества , готика суровости,
                Рубиновая россыпь -  земляничный покров.
                Тут я стою под задумчивым небом,
                На черных ветрах  мировых перемен.
                В той суете святого и грешного
                Светлеет  мой разум – безумью взамен.

                Болят диссонансы.  Печалят симфонии,
                Упрямятся ноты в  каленый залп.
                Строю  молчание, как зал филармонии.
                Колонный зеленый еловый зал.


                Память окна
            Тень и прохлада. День золотой.
            Плачут и молятся белые розы.
            Может то я, или кто-то другой
            Тихо сидит  под березой
            Может, он плачет, а, может быть,  ждет -
            Шаги прозвучат или скрипнет калитка.
            А может он встанет,  лбом припадет,
.           Лбом к косяку, и  с легкой  улыбкой
            Где же вы, люди,  что жили в дому?
            Свет ты мой ясный, какое раздолье!
            Надежды печаль словно танец пчелы,
            Танец пчелы до бессмертного поля.

             Может, когда через тысячу лет -
             Я и не я уж,  разбужена в генах,
             Тут на земле отыскать бы хоть след
             Нашего  рода  в плачах,  легендах!

             Голос колодцев, что  ты замолк?
             Руки шелковиц, чего опустились?
             Окна забиты,  большущий  замок -
             Сережка  замка проржавела,  повисла.
             Белый порог  уже  слякоть оббила.
             Кто же бывает в том доме ночами?
             Может, живет  в нем  нечистая  сила .
             И суету в печь сует рогачами.
             Может, то боль наша или вина,
             Может, бальзам на усталые души -
             Память колодцев и память окна
             Память дороги и дикой груши….
***
Слова страшны, когда они молчат,
Когда они нежданно притаились,
Когда не знаешь их с чего начать,
Ведь все слова чужими были.

И кто-то ими плакал, мучился, болел,
И с них начал и ими же закончил.
Людей мильярды и мильярды слов,
А ты их должен высказать впервые.

Все повторялось:  красота, притворство.
Все было: и асфальт, и  спорыши
Поэзия – всегда неповторимость,
Бессмертный допинг для души.