Серенада для Джейн. Aubade

Джейн, Джейн, длинная жердь!
Утро скрежещет светом уже;
             косы вон всклокочены,
             словно гребень кочета!
             Джейн, Джейн, их причеши,
             лестницей вниз поспеши.

Резок, уныл сталактитовый скрип:
балки в дожде, как из света извиты,
отвердевают, напевно скулит
призвук безвестных миров сиротливый,
             свет – опустел, он скрипит, но вовек
             не затвердеет в глазах этих светлых,
             не воплотится в твоей голове
             там – только звуки дождя, визги ветра;

свет показал бы (когда бы он смог)
грядки,  цветы петушков тонконогих
(ты не ощиплешь, гадая, цветок),
ряд деревянных трещёток убогих;
             в кухне должна ты огонь развести
             вот красно-белым, всмотрись, засветилось,
             словно морковь или репа блестит,
             хнычет заря, запевая уныло…

волосы сбиты в куриный хохол
треплет их ветер, предутренний холод
мысли колеблет, как рваный подол,
маслом взбивая в сердечке бездолье.

Джейн, Джейн, длинная жердь!
Утро скрежещет светом уже!
             Косы всклокочены, их причеши
             Джейн, Джейн, вниз поспеши.

Вольный перевод из Эдит Луизы Ситвелл. Оригинал:

Jane, Jane Tall as a crane,      
The morning  light creaks down again;

Comb your cockscomb-ragged hair,
Jane, Jane, Come down the stair.

Each dull blunt wooden stalactite
Of rain creaks, hardened by the light,

Sounding like an overtone
From some lonely world unknown.

But the creaking empty light
Will never harden into sight,

Will never penetrate your brain
With overtoncs like the blunt rain,

The light would show
(if it could harden)
Eternities of kitchen garden,

Cockscomb flowers
that none will pluck,
And wooden flowers
that 'gin to cluck.

In the kitchen you must light
Flames as staring, red and white,

As carrots or as turnips, shining
Where the old dawn light lies whining

Cockscomb hair on the cold wind
Hangs limp,
turns the milk's weak mind...
Jane, Jane,
Tall as a crane,
The morning light
creaks down again!