Из Царства Мифов 8-ая часть из 9-ти

ВАЛЕНТИНА  ЭФЕНДИЕВА

 АНТИЧНЫЙ МИР

                Человечество повзрослело.
                Оно уже не может объявлять мифы
                сплошной выдумкой. Оно пытается
                отыскать в них реальный исторический
                смысл, скрытый за далью веков.
                Арский «В стране мифов».

ЖИВОТВОРНАЯ  ВОЛЯ

Свобода предана сожженью,
Как еретичка в оный миг,
Когда своё несовершенство
Дух благолепия постиг.

Истлело тело мирозданья,
Хаос представил скорбный бал.
Была свобода первозданна
Среди пылающих купав.

Суть найдена. Вопрос исчерпан,
И некого во зле винить.
Пылай,  судьба! Да не исчезнет
Твоя бесхитростная нить!

И если звёздная регата
До нашей правды доплывёт,
Свобода нитью Ариадны
Запутает небесный свод.

А строки шумною отарой,
Рассеяв пепел Языка,
Сей миг  настигнув Минотавра,
Пробьют собой его бока!

И, несмотря на бездну вопля,
Что нас пытается  пригнуть,
Она придёт, живая воля,
Ей не гореть и не тонуть!

Полоса истории

Стоят века, как гордые утёсы,
А горний воздух жёг бойцовый пыл.
Раб жаждет пить, склонясь к медвядным росам,
Спартак молчит у висельных стропил.

Тибетом правят люди пятой расы.
Вздыхают листья в духоте Мещер.
Они, не мы, восстали против рабства –
Атланты сталактитовых пещер!

И на Олимпе вместо снега лава
Разбуженных мистических страстей.
Глубинным взором смотрит Далай Лама
Цепочки виртуальных новостей.

Пусть наша жизнь резвится в ритме Рэпа,
Пусть Мерседесы гладят тротуар,
Вселенная не терпит траур крепа
И прочий похоронный ритуал.

В нас дух и голос от палеолита,
А жизнь одна, что вечно на кону!
Сквозь строки век я вижу Леонида
И голову Дольчино на колу.

Эфир «забили» тонкие волокна –
Замысловатых видеомобил.
А я раскрыла время, словно окна,
И нахожусь у самых фермопил.

История торит по строкам пальцем
Невидимую дали полосу...
Ах, Леонид! Ах, славные спартанцы,
Я Ксеркса меч пред вами положу!

Вас было мало. Вы почили гордо.
Вас славы Дух слезами окропил!
И вновь бунтарь идёт тропинкой горней
В холодное ущелье Фермопил!

Спартак был раб и стрелы бурным роем,
Как осы, грудь буравили ему...
Моя поэма траур по героям,
Что вышли в Новый Свет, минуя Тьму!
               
ЖИВАЯ  ПАЛИТРА
       
         «Мы, живописцы, пользуемся
         теми же вольностями, какими
         пользуются поэты и сумасшедшие».
      Паоло Веронезе (Кальяри)
                Эпоха Возрождения.

Четыре столетья играют цвета –
Ожившие лики на стендах эпохи!
И брызги, и роскошь, и вольность цитат,
Таят в себе радость и кроткие вздохи!

Под натиском дожей, дворцовых интриг
Полотна и фрески, одетые в краски,
Как будто выходят свободно  на ринг,
Где разум в тревоге, а чувства в опаске!

Живое дыхание в каждом мазке:
От праздных «Триумфов Венеций» до плача,
Где Бог задыхался в смертельной тоске,
Дож кистью выводит, волненье не пряча,

Чело вольнодумца средь праздной толпы,
Себя повергая в различные толки.
Но Жизни подобные сцены – любы,
Чтоб цвет расплескался! Душа – на осколки! 

Эпоха титанов осталась в веках
Величием красок, судьбой опалимых!
Они оживают на ярких строках –
Свои выражая миры и палитры!

АНТИЧНЫЙ  МИР

Моя неслыханная вера
Ведет в далекие миры,
Где в сладких грезах дремлет Гера,
Но это только до поры.

Как молния возникнет Эрос.
И Зевс, желанием томим,
Создаст для будущности эпос -
Сияющ и неумолим.

И озаряя ночи оргий -
Там жизнь без веса и без мер -
В неописуемом восторге
В стихах проявится Гомер.

Он пересилит все тревоги,
Ослепнет, но войдет в века,
Чтоб знали мы, как жили боги,
Не в мифах, а наверняка.

Пусть мир поймет, где тайны скрыты,
Почувствует ошеломлён,
И губы страстной Афродиты,
И очи светлые, как лен.

Мы люди, мы отнюдь не боги,
Но нас притягивает высь,
Где все сомненья и тревоги
Невидимо переплелись.

И снова явь предстанет сказкой,
Чтоб души бренных бередить.
Согретые небесной лаской,
Мы будем здравствовать и жить!

Перед Стиксом

Проживу я со славой и с честью
До конца убывающих лет.
Ну, а после того, как исчезну,
Моих книг засияет рассвет!

В новой жизни стихи мои будут
Продолжением трудной судьбы
Потому, что волнуют и будят,
Как разящие солнца снопы.

Всё, что знала и всё, что умела,
Как смогла я оправила в стих.
Ни хором, ни палат не имела –
Пусть меня поприветствует Стикс.

Для него что подвал, что хоромы,
Он на вид мутноват и гнетущ.
Но холодные очи Харона
Озирают различие душ.

Веря в Бога, земле покланялась.
Встретит Ангел, его завлеку.
Моя жизнь – до небес колоннада
И её не затиснуть в строку!

БЕССМЕРТНОЕ ЦАРСТВО

О, сколько же силы, мечты и дерзаний
В таинственных строфах великих Богов!
Их мир нам представлен  таким несказанным,
Как яркие краски альпийских лугов!

Деянья и нравы, Любовь и коварство,
Они - лабиринты для судеб людей,
Которые жаждут бессмертного царства,
Где нет ни потемок, ни грусти дождей!

Богам все подвластно! И мысли ученых,
Что силились вычислить воды и твердь,
И Музы в оправах своих золоченых,
Всегда воспевавших любви круговерть.

За каждой легендой скрывалась провинность,
О чем говорят Кипарис и Нарцисс.
И Эхо явилось, как божия милость,
Чтоб речи Светил к нам сквозь время неслись.

Потоками ливня прольется на строки
Их воля безмерная - торжествовать.
Они бесконечно дают нам уроки:
Надеяться, двигаться и выживать!
 
СКВОЗНЫЕ МЫСЛИ

Давно исчезла жреческая каста,
Где были ясновидцы и цари,
Но словно отсвет гаснущей зари
Дошли до нас слова Екклесиаста.

По ним выходит - пожил и умри,
Все - суета: и пенных облак паста,
И шепот трав, где ветер бродит часто.
Жизнь - это смерть, что там ни говори!

А я хочу поспорить с суетой,
Наполнив жизнь возвышенной мечтой,
В ней дух любви, и молодость, и сила,

Ребенка возглас, вздоха простота,
Они - мой царь, отнюдь не суета,
Которая в уме твоем сквозила.

ЖИЗНЬ  ГЕРОДОТА

А колыбелью древних Муз
Явились книги Геродота!
Его художественный вкус
Гранили небеса и воды.

Он путешествовал в веках,
Эпохи примерял на вырост,
Держа в натруженных руках
Годами сморщенный папирус.

Его рассказы, что ни день,
Полны желаньем вездесущим:
Найти заветную ступень,
Чтоб сблизить прошлое с грядущим.

Кто, как не он изведал мир,
В котором боги не случайны,
Что есть мистическая ширь –
Тревожна и необычайна.

Века, ушедшие от нас,
Следы не стёрли на страницах.
Там светит звёздами Парнас,
Чтоб снова Музой насладиться!

КОРТЕСЫ  В  ГОРОДЕ

Лето – обиталище божеств.
Вопреки всем мыслимым законам,
Небо накалилось, словно жесть,
Под кипящим солнцем оголённым.

Плавятся обводы плоских крыш –
Кир  стекает по щербатым стенам.
Город, ты воистину горишь
На кресте израненным ацтеком.

Разные религии сплелись
Над его главою непокорной.
К пирамидам отступает близь,
Где видны пустыни цепью горной.

Руки прочь, судьбы  конкистадор!
Невдомёк  воинственным  корсарам
Обозреть космический простор
И понять пророчество Кассандры.

Облаков  шереховатый  тюль
Жесть скрывает поверху и снизу,
И уходит в прошлое июль,
Августу  передавая визу.

НАСЛЕДНИЦА КАРАКАЛЛЫ

Придут ко мне преторианцы
Времен Калигулы и Августа.
Слова мои замесят нагусто,
Их не затиснуть в ваши ранцы.

От Сарагосы до Иберии
И от Кавказа до Дакоты
Вы все обломки от империи,
Её последние окоты.

А я, уснувшая жилица,
Проснусь в неведомом столетье,
Чтоб новой музыкой излиться,
Соткав звучащее соцветье.

Вам лишь рубины да кораллы,
А мне из слов живое злато.
Я из наследниц Каракаллы,
Векам духовная услада.

Пускай запомнит каждый выкрест,
Дух видит темь, подобно совам…
Когда появится антихрист,
Его я встречу нужным «Словом».

Во имя Храма и Успенья,
Щелчком по носу от России,
Кровавый облик отразится
В словах, как в  кованных  доспехах!

ПИЛИГРИМЫ  СЛОВА

Моя душа свободой озарима,
Её продули свежие ветра.
И, словно пилигрим в ворота Рима,
Она проходит в звёздные врата!

Никто ей не советчик, ни попутчик.
Душа при встрече с чёртом вскинет бровь,
Он задымится и исчезнет в путче, -
Так ввергла  в ад его  моя любовь!

Я счастлива, и ощущая это,
Готова на вселенские пути
Направить сердце гордого поэта,
Дремавшее когда-то взаперти.

Ведь сгусток крови, вырвавшись из горла,
Давление низводит до нуля,
И после, Словом Господа исколот,
Почувствует небесные поля.

Пройдя по лабиринтам всех галактик,
Увидев свет и тьму в одном лице,
Я,  бесконечный выдумщик и практик,
Вдруг окажусь в неведомом кольце,

Где  грани  нет, а линии скользящи,
Определяя полновесный круг,
Покажутся одной блестящей чашей,
Изгиб  которой, влажен и упруг.

О чём мои стихи? О самом главном!
Постичь себя, и чувства новизну,
Отдать свободе в плавании  плавном,
Живого Слова, пьющего весну

По каплям, и возрадовавшись ливням,
Под майский гром, что Тютчев воспевал,
Влюбить в себя природу Старшим Плинием,
Что Младшего на подвиги позвал.

Очистить мир от варварского гона,
Осмыслить чудо завтрашнего Дня,
И бледным пилигримом у загона
Найти судьбы горячего коня.

Вскочить на круп и оседлавши время,
Промчаться вдоль ухабин вековых,
И дальше вглубь, впечатав ноги в стремя,
Стать выше мёртвых и живей живых!

Кровавый сплин

Веков седая эпопея
Прикрыта флёром до поры:
Солдаты гордого Помпея
Стоят на берегу Куры.

Видны поодаль тропки козьи,
Чуть угловатые холмы,
И брат царя - албанский Козис,
И воинов – глухие тьмы.

Лик огнедышащей Горгоны,
В чьих волосах ликует смерть,
Осматривает легионы
Сошедшие на нашу твердь.

Уже доспехи заблистали
И кровь дымится, как свеча.
Повсюду крики, скрежет стали
И взмахи рук, что бьют сплеча.

Герои древности возвысьтесь!-
Игрок войны устал грустить.
В накидке красной  жаждет витязь –
Главу Пампееву снести.

А солнце пасмурно и серо.
Над  битвой кружит вороньё.
Вдруг, в Козиса святое сердце
Вонзилось римское копьё.

И как албанцы не держались,
Европы победила сталь.
А что потомки? – Скулы сжали
И мысли тонкие, как таль.

Нужны ль погибшим попиранья
Сынов далёких Аппенин,
Когда доспехи с тел сдирали,
Чтобы унять кровавый сплин?

Глаза забегали раскосо:
Стремглав сорвав ярмо кольчуг,
Они прощупывали косы
И прочий женский  «виадук».

Помпей сказал, увидев это:
Нет, сей народ непобедим,
Где даже девушки Завета
Идут на бой – в кровавый дым.

Звучат стихи Анакреона,
Страбона строки мельтешат...
Так эпопея легиона
Раскрыта мною не спеша!

РИМСКИЙ  СКЕПТИК
   
     «…О, благая Венера! Под небом
    скользящих созвездий жизнью ты
    наполняешь и всё судоносное море».
              Лукреций  «О природе вещей».

Философ, любящий природу,
Не верил в мифы и богов,
А плыл к душе своей, как к броду,
Не выходя из берегов,

Своё вытёсывая дело,
Бросая вызовы томам,
Что утверждали оголтело
Свободу тела и ума!

Земля – есть вечное круженье,
Вселенная – котёл без дна.
Душа – зерцало отражений,
Ему в бескрайности видна!

Там жизни вечные частицы
Внедряют сущность в бытиё.
Он был подобен певчей птице,
Чей голос - смысла остриё!

Венеру юную, благую,
Святыню райскую морей,
Из пен Любви вознёс нагую
До звёзд, как истинный Борей!
               
ГЕТЕРА  КРИТСКАЯ

Моё сердце в груди не таись,
А встречаясь с былиной седой,
Поздоровайся с юной Таис,
Восторгаясь её красотой.

Словно ангел  небесный светла,
И умна бесконечно, притом,
Луноликой гетерой слыла,
Что себя не морила постом.

А затем наступала пора
Встреч, ведущих в языческий храм,
Где внимала она до утра
Удивительно-вещим речам.

Путь невинной блудницы не прост,
Но осыпана златом до пят –
Наконечники яркие звёзд
Ожерелье её тяготят.

Почему этот образ звучит
Будто нежная песня в веках,
А горячее сердце стучит,
Отзываясь в бездонных мирах!

Ведь насколько возможно, она
Свои чувства возвысила в страсть,
Безоглядной любовью полна,
И её у небес не украсть.

Предо мной мимолётно встаёт
Свежий облик, что временем скрыт,
Как змеи ускользающий ход,
Как огнями сияющий Крит!

ЦАРИЦА

Жизнь – начало дорог и вестей,
Ты любого древней манускрипта.
Вспомни женщину буйных страстей –
Молодую царицу Египта.

Ей молились немые рабы,
Полководцы бесстрашные в шрамах,
Даже звери смелы и грубы
Поклонялись светлеющей в храмах.

А всего ей дороже альков,
Где она принимала готовых
Встретить смерть, без обиды, без слов,
Стройных юношей в белых хитонах.

До сих пор её образ в веках
Светит тайной мистической силой…
Бриллианты блестят на руках,
Схожей с Герой  и  юной Сивиллой.

Словно утренний ветер свежа
И сильна, как последняя чакра,
Улыбается нам госпожа –
Восхитительная Клеопатра!

ЯД  ЛЮБВИ

А всё мечтаешь о заветном троне,
Невероятной славой опьянён,
Идущий к смерти доблестный Антоний
С царицею прекрасной, как пион.

Октавиан – он вроде бы из юных –
Но знает толк в воинственных пирах,
Чьи корабли, качаясь на бурунах,
Наводят на твои триеры страх.

Морская битва – акт последней пьесы,
Александрия приняла тебя,
А пену волн мутили злые бесы,
Кровавые останки теребя.

И, зная, предначертанное небом,
Не будет на Юпитера пенять
В обличье проигравшего нелепо,
Антоний, взявший меч за рукоять.

Погибла безнадзорная эскадра,
А меч вонзался в тело глубоко…
Да аспиды целуют Клеопатру,
Усыпанную  розами с боков.

Империя в безудержном угаре,
Ей странствовать назначено века.
Любовь же, утопая в звёздной хмари,
На скучный мир взирала свысока!

ГОТИКА  ВАРВАРОВ

Воскресли Атланты, застывшие в Антике
Все в мраморе,  пластику в Слово внедрив.
А  я, в поэтической бурной Атлантике,
Где ветер столетий, звенящ и игрив,

Меня привечает. Я светлой принцессою,
Прощаю обиды, что вам нанесла
В своём восхождении, схожем с процессией
Земного астрала на уровень  Зла,

Свергая его, а заместо овации,
Услышав рокочущий голос богов,
Творцу  Самому подаю аппеляции,
На золото мыслей и кольца оков.

Рассеется образ и сумрак  дымящийся
Исчезнет, открыв  в преисподнюю дверь.
Пусть выйдет навстречу Затворник томящийся,
Иисус его примет. И  только теперь,

Когда отгоревших столетий светильники,
Андроидный возглас на холм вознесут,
Где Ангелы Света наружные, тыльные,
Устроят над Дьяволом  Совести Суд,

Где  снова моя златокудрая Греция
Олимп обретёт, и весёлых детей,
Которым под вечер невольно пригрезится
Несущий огонь  молодой  Прометей!

Тогда я узнаю, и миру поведаю
Зачем появился на свет Человек!
Мой путь из глубин завершился победою.
Его освятил Вездесущий  Ловец!
               
Андроиды – существа, носящие в себе
два пола – муж. и жен.
Антика – сокращённо- античный мир.

ЯЩИК ПАНДОРЫ

Любопытства истые   моменты,
Аж  глаза от страсти запотели!
Наблюдаю облаков пигменты
На огромном лучезарном теле…

Сколько лет таинственному небу
В помыслах моих,  на  расстоянье?
Ты – дитя,  Вселенной на потребу,
Сих владык – коварства изваянье.

И взошла,  небытиё покинув,
Приоткрыть сосуд, затем исчезнуть,
Но людской надежде не погибнуть,
Вскользь минуя роковую бездну!…

Душу разъедают быт и шашни,
Что, по сути, в стиле человека.
Только я пою и строю башни
С верою, вбирая токи света.

Главное – Любовь! Всё преходяще.
Озари меня в последнем вздохе!
Ведь тобою жив юнец и пращур,
Ощущая чувственные токи!

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ  СУДЬБЫ

Не буду в мыслях отпираться
От снов, где столько тьмы и свеч,
Чтобы предстал герой Гораций –
Опора Рима, слава, меч!

Внося в века покой и трепет
Пред смертью истинных бойцов,
Лишь дух в холодном взоре крепнет,
Чтя честь воинственных отцов!

Слились во времени пространства
Сокрывшие безбожья сор,
Кирита мощное упрямство
И Брута тягостный позор!

Судьба внесла предназначенье –
Иное в дух его и плоть:
Открыть души большой свеченье,
Где б растворились сушь и водь!

А строфы сочных песнопений
Ему тоска преподнесла,
Чтобы поэзии ступени
Светились таинством стекла!

Он стал спокоен, словно полдень,
Судьёй - наперстником других,
А значит, дух его исполнен
В сердцах поэтов дорогих!
               

Кирит – римский воин.

ГАРПАГАЛИКА

На троне гордая душа.
Но впереди обмана бремя,
И незадачливое племя
В шатрах жирует, не спеша.

Чья дочка, свежестью дыша,
Бела, как стираная скатерть,
Что в сердце погрузила матерь
Умершую. Острей ножа

Её любовь  к лесной свободе,
Где сумрак светит,  ворожа.
Судьбе не сделать виража,
Чтоб не коснуться юной плоти.

Отца изгнали лишь за то,
Что он был честен, но суровость
Подчёркивала ту особость,
Где мысль свербит, как долото

Любую чернь. А черни много.
Оставив трон, и постояльцев
Царь стал изгоем и скитальцем,
Темна в ночи его дорога!

А дочь по зову крови строгой,
Ушла в леса творить разбой,
Тоску отца прикрыв собой,
Приснившись миру солнцеокой.

Века, струясь морской миногой,
В пространство  заманив судьбу,
Вы в мифе обрели тропу,
Своею сказкой однобокой,

Скрывающей любви дорогу
К ларю, а что же значит ларь?
В нём дочь и гордый государь
Всё время кланяются Богу!
               
ПРАМАТЕРЬ ЗВЕЗД
                Посвящается
                сестре Гере

Жизнь - ясноокая мегера,
В порыве страсти роковой
Соединила образ Геры
С недосягаемой мечтой.

В ней Зевс, командующий миром,
Над головою светлый нимб,
Был властелином и кумиром
Для всех, увидевших Олимп.

Как локон женщины прекрасен,
Обворожителен овал,
Но Зевс несведущ и пристрастен,
Когда богиню рисовал

В уме, что смертным неподвластен.
Прошли эпохи и века...
И грянул вымышленный бластер,
И расступились облака.

Пока душе вдыхать не поздно
Озон вселенской глубины,
То это значит - светят звезды,
Любовью Геры рождены.

Она ничуть не виновата,
Что космос погрузился в сон,
И как талантливый новатор
Дышала с богом в унисон.

Зевс, в безрассудстве окаянном,
Жену пытался усмирить...
Но что река пред океаном?
Не стоит даже говорить!

Мы, дети сладострастной Геры,
Несем в себе печать судьбы,
Отмеченные высшей мерой
И эхом ангельской трубы.

Я ощущаю это имя,
Как изначалия залог.
А звезды выпуклы, как вымя,
В которой бродит жизни сок!

Не потому ли наше время
Стремится прошлое познать,
Чтоб не наложницей в гареме,
А Герой будущей сиять!

ВРАТА РАЯ

        "История - наставница жизни".
          Из конспекта по моделированию
          парикмахерского искусства.

Векам не скрыть Библейские холмы,
Где обитали демоны и боги.
И вновь в раскопках роются умы,
Чтобы увидеть царские чертоги.

Ассирия и Новый Вавилон
Сокрыли в недрах блеск ушедшей жизни.
Взята я духом прошлого в полон
Без умысла, без зла, без укоризны.

Касаясь самых отдаленных звезд,
Чей каждый всполох выдержан и важен,
Я измеряла взглядом дивный рост,
Высоких, уходящих в небо башен.

И вновь хвалу я Господу воздам,
А Он - неисчерпаемая тема,
За то, что в притчах Ева и Адам
Вкушали воздух славного Эдема.

Моя душа стоит у божьих врат,
Они всегда для страждущих открыты,
Я вижу Нил, рокочущий Евфрат,
И тающие в дымке пирамиды.

Тотемы там молчат у врат с боков,
Насыщенные светом Херувимы -
О том глаголет клинопись веков,
Неведомою силою хранима.

А время также продолжает бег,
И в прошлое меня никто не гонит.
Я не богиня, смертный человек,
Раскрытая, видна как на ладони.

Я снова возвращаюсь в древний мир,
Где каждый миф - поток живого света.
Изящество богинь, духовный пир,
Любовь и страсть ищу для жизни этой!

Так рядом с далью поместилась близь.
Я жажду жить! Нектар богов не выпит...
В обличье Сфинкса ощущает высь
Лишь древний неразгаданный Египет.

Кто мрак осветит в сфере двух веков,
И выведет народ из лабиринта?
Атон! Бог-Солнце, бог для бедняков,
Но это только внешняя орбита.

Амарн в сиянье роскоши расцвел,
Сместив богов, свои воздвиг скульптуры,
Но проклят Эхнатон. И город гол -
Подобен  наготе клавиатуры.

А образ целомудренной жены
В наш век вошел, оставив мглу забвенья.
В том духа воскресение, весны,
Ее мечты, восторги, всепрощенье.

Да! Имя ее знают наизусть,
Векам не разорвать златые нити,
Но почему же затаилась грусть
В задумчивой улыбке Нефертити?

ПАДЕНИЕ ИМПЕРИИ

Все жемчуга, таящиеся в ларах,
Как буря, мча стреле своей вдогон,
Возьмет предусмотрительный Аларих,
Когда падет последний легион.

А меч его в сверкающей огранке
Легко сорвет доспехи с латинян,
И кровью надышавшиеся франки
На месте Рима свой поставят стан.

А после, беспощадны и удалы
В косматых шкурах, ужас наводя,
Над Римом побезумствуют вандалы
Под руководством хищного вождя!

Европу мглой кромешной захватило.
То орды гуннов, мир вокруг круша,
Ведет в поход воинственный Аттила,
Плоды цивилизаций потроша...

Будь в джунглях знойных или среди прерий,
В столетия вновь окуная взгляд,
Поймешь: таков конец любых империй,
Которые безумия творят.

ИСТИНЫ ВЕРШИНА

Эпоха Женского Начала,
От перекрестков линий лунных,
Пришла в наш век походкой шалой
Под звуки флейт, под голос струнный.

Богиня Мудрости - Афина,
Ты в мире светлых стихиалий,
И вся ты - истины вершина,
Предтеча дум и вакханалий.

Свершился бой, твой славен жребий,
А черный, это для Палланта -
Звезда погасшая на небе,
Есть дух убитого атланта.

Страшишь уздою неподдельной,
Щитом с Медузою Горгоной,
Чей взгляд пронзит стрелой смертельной.
А ты чиста, как воздух горный!

И стихиалии - Вайиты,
Твой лик ласкают на рассвете.
Знать, так с природой тесно слита,
Что в каждой фразе - жаркий ветер!

ЦВЕТОК ЛЮБВИ

Литавр пронзительные звуки,
Как будто в ласковом бреду
Смягчили царственные муки,
Времен живую череду.

В степях застыли пирамиды
Блюдя  покой иных веков,
Где были тайны и обиды
И восхваление богов.

Где душ невидимых сознанья
Свой след оставили в песках,
Как вечное напоминанье
О том, что наша жизнь - не прах.

Какое множество событий
Вселенной отдается в дань,
Глаза прекрасной Нефертити
И мужа царственная длань.

Другой любови отголосок
Цветок украсил дивный склеп,
Он был красив, изящен, бросок,
А мир обыден и нелеп.

Пред ним бессильно даже Время,
И золота блестящий сор.
Судьбы немыслимое бремя
Брало любого на измор.

Цветок от дочери любимой
Соединил извечный мир,
И запах от курильниц дыма,
И гимны многострунных лир.

И возданное фараонам
Свершилось, и разверзлась мгла,
Где Эхнатон с Тутанхамоном
Свои представили дела.

Но память о любви бессмертной
Хранит для нас застывший лик,
Ведь ореол ее бесценный
Был многогранен и велик!

МЕД ПОЭЗИИ

Еще душа мятется в теле,
А разум в поисках весны
Слова прозрачны и ясны,
Как зимний день после метели.

Они, как пчелы налетели,
Развеяв призрачные сны,
И терпким медом новизны
Скрепили русые кудели.

Но отчего строфа горчит? -
Веков сосуды истощились,
Где кровь Квасира так ярка.

Тот скальд до времени почит,
Чьи песни медом просочились
В наш век, подобьем ручейка.

ЗАВИСТЛИВЫЙ ГЕРОСТРАТ

Он был неказистого вида
И божьему свету не рад.
А звали его Герострат,
В чьем сердце кипела обида.

Прославлен не он - Артемида,
Как чудо. Веками, стократ!
Но дьявола сумрачный брат
К храмине подходит открыто.

Как будто метлой по хорам
Сжигает божественный Храм,
Чтоб память оставить в потомках.

Забыты деянья глупца,
Бессмысленного гордеца,
Чей скарб у бездарных в котомках.

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ

Пусть время - безжалостный цензор,
Нам римскую вскроет печать:
Воскреснет Божественный Цезарь,
И с ним его славная рать.

Юпитера жрец вездесущий,
Последышек царской семьи,
Взрастивший диктаторства кущи
На поприще грозном -  судьи.

Законы, война, развлеченья,
Убийства, вражда и почет -
Живое его сочиненье
В наш век по крупицам течет.

В нем высшая воля и слава,
В нем стойкость народа и кровь,
И этой разбуженной лавой
Осветит он землю и кров.

Подобие бога и беса,
Одно из бессмертных имен,
Глядит, как спадает завеса
Над сумраком давних времен.

Но души завистников пышат,
Кинжалы вонзаются в грудь...
А ветер чуть тогу колышет,
Сдувая последнюю грусть.

Клянется народ у гробницы
Смертельные таинства зря!..
И Бруту воздастся сторицей
За гибель "отца" и Царя!

ЗВЕРЬ  НА  ТРОНЕ

Испещрён параллелями атлас:
Сетки градусов, меридиан.
Оглушён, стоит Иоанн
На заброшенном острове Патмос.

Голос Бога услышанный им
Предвещал Апокалипсис миру…
Не тому мы молились кумиру,
А страстям, испарявшимся в дым.

Но уже беспощадная поступь
Легионы ведёт за собой.
Всюду оргии, казни, разбой,
И Антихриста видит Апостол.

Зверь вошёл на покинутый трон.
Нет Христа, нет надёжной защиты,
И подмоги уже не ищи ты,
Если правит на троне Нерон!

Благозвучное имя тирана
Нарицательным стало для всех,
Но пройдёт  мимолётный успех,
И затянется свежая рана.

Мы в иные живём времена,
Но по-прежнему дышим неровно,
Если проклятый образ Нерона
Нам являет порой Сатана!

ВОЗВЫШЕНИЕ  АТРОПАТА

Тяжеловата Дария пята,
Оступишься, - блеснут помоста доски,
Как говорится: многие лета.
Холодная надгробная плита…
Сатрапом быть невелика беда,
Тем более, что близко Македонский.

Равнина. Толпы воинов на ней,
Они в боях отважны и умелы.
Сатрап стреножил взмыленных коней,
Об этом он мечтал немало дней
Среди палат и жертвенных огней,
Но главной жертвой станут Гавгамелы.

«Своих позиций Персия не сдаст»,-
Так думал царь. И где же его думы?
В нежданный миг Сатрап его предаст,
Ахемениды рухнут, словно пласт,
Как многие из бывших прочих каст –
Расколоты, процежены, угрюмы.

Предатели у мира не в чести.
Но есть одно предательство благое:
За отчий край врагу преподнести
Отраву, смерть – и этим жизнь блюсти.
«За всё, Ормузд, что совершу, - прости»,-
Сказал Сатрап и вывел стан из боя.

Горят тела и слышен стук лопат,
Хоронят мёртвых, - что-то будет завтра!
Спит Ахриман, сыны Ормузда спят.
От жара пьян, от крови конопат,
Лицо алеет – вот он Атропат
Стоит перед бойцами Александра!

ЛЕГЕНДА  ВЕКОВ

Прими потусторонний адресат,
Моё письмо в невидимом конверте:
Как поживешь юный Александр
Там, за порогом мимолётной смерти?

Легендою промчалась жизнь твоя,
Вся – ореол восторженных и смелых.
И вижу я, дыханье  затая,
Весёлых македонцев в Гавгамелах.

Повержен Дарий, встречен Атропат.
С тобою вровень на секунду встать бы,
Услышать: кони яростно храпят,
Поются гимны в предвкушенье свадьбы.

И десять тысяч греческих сынов
Ведут под руки смуглых персиянок.
Герой, потрясший землю до основ,
Шёл в окруженье счастьем осиянных.

На стены лез и дротики метал,
Сметал с одежд тропические ливни,
И знамя македонское взметал,
Мечи ломая о слоновьи бивни!

Вот так бы всем взметаться и гореть,
С любовью и бедой играя в прятки,
Завоевать весь мир и умереть
В далёкой Азии от лихорадки.

Эллада завещанием Богов
Была дана Великому в наследство.
Идёт кортеж, и тянутся с боков
Те, перед кем прошло героя детство.

Никто не плакал. Истые бойцы –
Заместо слёз кропят своей судьбою.
Жизнь – океан, и правы те пловцы,
Кто принял смерть с надеждой и любовью!

Пусть никогда легенда не умрёт!
Завидуйте лжецы и постояльцы!
Холодный щит, угрюмо сжатый рот,
Раскрытые перед Вселенной пальцы!

ОЖИВЛЕНИЕ  МИФА

Судьбу  за сан благодаря,
Царя волшебной красотой,
Дочь эфиопского царя,
Возникла в космосе звездой.

До сей поры, как молвит миф,
Ведя борьбу с истоком  зла,
Она, подобна Суламифь,
Себя и родину спасла.

Тот Зверь, а послан был на край
Земли, погиб. Вот чудо из чудес!
Ведь наступил вселенский рай, -
Из стали - выкован  эфес!

Нет на земле следов и мет,
Что нам напомнили бы  вмиг,
Как чтим веками Андромед,
Умом возвёл свой скромный Лик!

Хвала же  девушкам земли,
Что защитили честь и трон,
И этим родину взнесли
На острие небесных крон!

Но есть отличие от той,
Что в руки голову брала
С окровавлённой бородой,
Всё это - сделав  не со зла,

А интуицией верша
Полёт фантазии богов,
Не понимаемо грешат
На рубеже седых веков!

Прошли столетия. Всех бед
Ярмо познал родимый кров!
Вблизи туманность Андромед
Напоминает бычью кровь

Густую, с розовой каймой,
А это – жизнь. Ведь знал Персей,
Что Зверь окажется тесьмой
На шее мира. В схватке сей

Помог он юной красоте,
Что в жёны взял и уберёг.
А на заоблачной Звезде
Гнездятся мысль, судьба и Рок!
               
ОПРЕДЕЛЕНИЕ  КОРНЯ

Осирис небеса заполонил.
Египет свыкся с бычьей головой.
И Апис, что себя верховным мнил,
Возник, несокрушимый и живой.

Меж ним и человеком узкий ров.
Но он - гордец. Быки ушли в века,
Где души не заколотых коров,
Собою постигают облака.

Мы на земле не можем объяснить,
Откуда взялся воздух, дождь и град?
Пусть физики правы, но есть та  нить,
Которой, крепкой, даже чёрт не брат!

Зачем же фараоном так любим
Ужасный Апис – миф, судьба и бык?
Он Космосом на чёрточки дробим
И вознесён, как самый острый пик!

Когда заглянем в Хаос вещих снов,
Где властвуют  Наяды и Харон,
Увидим подноготную основ:
А это Апис, Мемфис,  Фараон…

ЛУЧ  СПРАВЕДЛИВОСТИ

Над кипеньем олив и разлапистых лип,
Там, где девы Эллады и майские иды,
Возвышается гордый и пёстрый Олимп,
Озаривший любовь златовласой Фемиды.

Зевс ласкал её нежно – любовник и муж,
Боги млели в ущельях, над чувствами рея.
А когда просветлела осенняя муть,
На поля снизошла золотая   Астрея.

Плечи цвета металла, слепят желтизной,
Губы – два алкалоидных свежих напитка.
Жажда правды в снега и в полуденный зной
Иссушала её, как кромешная пытка.

Понимая, что люди её не поймут,
Унеслась она в Космос. И в небе,  чуть  слева,
Расстилается звёздный,  упругий хомут
Над истоками зла, а зовётся он – Дева.

Всех созвездий не счесть. Никому не дано
Растлевать этот мир, этот шар  Эвридики.
И с Астреей живёт, превратившись в одно
Существо  вместе с нею, сестра её - Дике.

Страх возмездия вечен и не отделим
От Астреи и Дике. Поэтому люди
Вспоминать не желают великий Олимп,
Но он помнит о злобе, бесчестии, блуде.

И Астрея  цветёт, её стан золотой
Светлой ночью виднеется в небе Эллады.
Как преддверие счастья, сей образ литой
Наполняет лачуги, шатры и палаты!

Мартовские иды – наподобие игр,
посвящение богам, священные обряды
в период марта.
Астрея – дочь Зевса и Фемиды.
Дике – богиня возмездия.
               
КАФЕ-БАР  «ПОЛЬСКА  МОЛОДЬ»
(По теме Александра Костина)

В бар спешит молодёжь
Слиться с ритмикой «Рока»,
Там, где свет, словно дождь,
Льёт на лица с порога.

Но восторжен и дик
Танец жгучих экспрессий,
И глаза Эвридик
Заискрились в эксцессе!

Вход свободен для тех,
Кто у Рока во власти,
Кому  праздничен смех,
И любовные страсти!

И пьянея   не раз
В ритме жёсткого звука,
Тело входит в экстаз,
Где блаженство и мука!

Лап таинственный ход
В этом «храме» останься.
То Орфей, словно кот
Треплет  пластику  танца!

Даже ветер-игрун
Тает в отблеске света,-
У души много струн,
Только песня не спета!

Он  «крыла» распростёр,
Опьянённый любовью.
Зелен взгляд и остёр,
Насладившись любою

Нежной чёрточкой  губ
Эвридики пьянящей.
Рок порочен и груб,
Стал легендою нашей!

Упорхнула мечта,
В затихающих песнях.
И замолкли уста
Эвридик бестелесных!

ЖИВОЙ  ТРИУМВИРАТ

Душа моя свежа и рада
Приветствовать своих творцов.
Сия небесная Триада
Превыше солнца, всех торцов,

Пронзивших грани мирозданья,
Где ночь в свету, а день во тьме,
И как вершина созиданья,
То, что покоится в уме

Единого Триумвирата.
Да сбудется годин черёд,
И серебристая наяда,
Откроет миру новый род,

Поэзии сладкоголосой!
Пусть ею полнятся холмы -
Индусы, ханьси, франки, россы,
И прочие. Всё это – мы!

Презревшие рутин болото,
Пытаясь в Слове обрести
Присутствие святого Лота,
Измерив им свои  пути

В глубинах Космоса. Мне ведом
Закрытый рай, и потому
Я проживу, питаясь светом,
В земли  темнеющем дому!

ГЛАС ТЕРТУЛЛИАНА

Извивается жизнь, как лиана.
Мыслеслов - золотой виноград.
Вижу Августа, Тертуллиана
И костров планетарный парад.

Как записано в сурах и в сутрах
«Ждёт Господь не пророков одних».
-Всё греховно, а значит, абсурдно.
Всё во мне, ибо верую в них.

Речь вождя: «Как водой из ушата,
Словом Бога на йоту прерву.
Я всегда Лицемер и Глашатай,
Легче пыли в заброшенном рву…»

Затерялся иголкой из страха
В стоге злобы. Он выйдет из дней.
Вот он, вопль пустослова-монаха,
Символ веры. Кто свыкнется с ней?

И опять на амвонах играя
Лучезарными ликами дня,
Кто-то скажет: «Нет ада, нет рая.
Есть реальность, что ярче огня!»

Этот мир доведет до искуса
Мою душу и смертную плоть.
Я – сама  воплощённость Иисуса.
Да простит мне любимый Господь!

РИМСКИЙ  СКЕПТИК
   
     «…О, благая Венера! Под небом
    скользящих созвездий жизнью ты
    наполняешь и всё судоносное море».
              Лукреций  «О природе вещей».

Философ, любящий природу,
Не верил в мифы и богов,
А плыл к душе своей, как к броду,
Не выходя из берегов,

Своё вытёсывая дело,
Бросая вызовы томам,
Что утверждали оголтело
Свободу тела и ума!

Земля – есть вечное круженье,
Вселенная – котёл без дна.
Душа – зерцало отражений,
Ему в бескрайности видна!

Там жизни вечные частицы
Внедряют сущность в бытиё.
Он был подобен певчей птице,
Чей голос - смысла остриё!

Венеру юную, благую,
Святыню райскую морей,
Из пен Любви вознёс нагую
До звёзд, как истинный Борей!

НИТЬ  СВЕТА

            О нём забыли в Риме…. Но чело-
            вечеству он оставил поистине
            кровоточащие «Скорбные песни» -
            элегии о своей тоске по Родине.
            Памяти Овидия.
            
Пласты истории раскрою,
Увижу рабства чёрный цвет,
Где власть, насытившись игрою,
Вдруг поменяла темь на Свет!

И протянулись света нити,
Любовью озаряя век –
Взошёл на подиум Овидий,
Чья Лира выходит побег

И станет ясной сущность речи
В «Метаморфозных» кружевах.
Он тонкой лирики предтеча,
А  значит, зависть наживать

Пришлось ему,  восстав над мыслью,
Где ложь, как жёлчь,  течёт из уст.
В ответ беда примчалась рысью
И растерзала сонмы чувств…

Тоска по Родине печатью
Легла на лист его души.
А плащаница, как початок,
Звезде, затерянной в глуши.

И он взойдёт, минуя страхи –
Менялись Цезари, плуты.
Никто не мог отнять у птахи
Судьбы  насущные труды!

Он жил, как свечка, оплывая,
Но «Лунной ночи» облака
Цвели, на строках поливая
Дождём народы и века!
               
НЕ  ВЫПИТЫЙ  СТАКАН

Вода, как сноп бессмертной жизни,
Где водорослей хоботки
Напоминают вены, жилы,
Раскрытой пятерни  руки.

Она не просит подаянья,
Сама даруя сонный Свет,
В котором юная Даная
И мужественный Пересвет.

В нём тишины исповедальность,
Мальков серебряных штрихи,
Акулы медленной ментальность,
Останки крабовой трухи.

Вода сокрыла, не украла
Цветы оттенков золотых,
Изгибом каждого коралла
Напоминая гибкий стих.

Вот так влюблённый под часами
Свиданья ждёт, забыв о всех.
Своей судьбою подчищая
Ненужный говор, оклик, смех.

А это бабочек раздолье,
Принявших блеск морской звезды.
Покрыты мхами скал разломы
Воды  зелёные сады!

И бесконечно поражаясь
Тому, как странен Океан,
Я в жизнь, как в воду, погружаюсь,
Она – не  выпитый стакан!

ПРЕДСКАЗАНИЕ  ЗВЕЗДОЧЁТА

Стекает в Лету сок земли,
Царь правил родиной открыто.
Шла весть от Спарты и до Крита,
Куда Архангелы сошли

В те отдалённые века,
Когда светло и богоданно,
Цвёл, наподобие тирана,
Катрей, неведомый пока

Грядущим отпрыскам Эллады.
И  магии ведя учёт,
Ему  напомнил звездочёт
Свои таинственные клады.

Один  из них  поведал: трон
Катрей покинет, взяв на остров
Родос, что сердце гложет остро,
Предвестьем близких похорон,

Свой меч, страстей иных  взамен.
И примет аспидное жало,
Острейшего, как взор, кинжала.
Убийцей будет Алтемен!

Единородный сын гордец
Возникнет в  Судный день-уродец,
Когда грядёт на остров Родос
Его возвышенный отец.

За все прошедшие грехи
Катрей, чьи очи отблистали,
Насытится  ударом стали,-
Эфесом станут пастухи!

Но Алтемен уйдёт во тьму,
Не вынеся позорной  смерти
Отца, в земной исчезнув тверди,
Порвав  бесчестия тесьму.

И как чума, холера, тиф,
Скосили всё Средневековье,
Окрасит будущее кровью,
Ушедший в Лету скорбный миф!

ДОЧЬ  СОЛНЦА

Все сокровища ада –
Это сера и огнь,
Гелиос, Гелиада, -
Огнедышащий конь.

Он исследует небо,
Дрессировщику в тон,
И подобием Феба
Воссиял Фаэтон.

Бог единого солнца
Вертит Космоса ось,
Но засмотрится сонно
На себя Гелиос.

Его дети исчезнут
За леса и поля,
В превеликую бездну,
Где погибнет земля.

Но бессмертное просо,
Семя правды и лжи,
Золотей Гелиоса,
Чьи лучи, как ножи.

Ни упрёка,  усладу
Ждёт любая душа.
Гелиос Гелиаду
Манит в небо, кружа!

ЗОЛОТЫЕ  СТРЕЛЫ

Зевсу грозному угодница,
Безупречна, как судьба,
Огнеокая охотница -
Ты, как женщина, слаба.

Пусть в колчане стрелы острые
И задорен нрав крутой.
Все олени нынче пёстрые,
А гекзаметр – золотой.

Он опишет бриллиантово
Каждый шаг богини сей.
Даже ложе Аталантово
В примечательности всей.

Как Олимп  в восторге чествовал
Свою скачущую дочь!
Охранял её и пестовал
Утром, в полдень или в ночь.

Да, натура своенравна
У владычицы лесов.
Что Сатира или Фавна
Запирала на засов.

И охотилась галантно
Дух  победы  возлюбя.
Где ты нынче, Аталанта,
Как мне трудно без тебя!

Клятва Гекубе

Опускаются в пропасть пространства,
Где исчадия дьявола спят.
Между ними главенствуй и странствуй
Дух Господень, от благости свят!

Если я ощущаю просторы
Света, разума и чистоты,
Это значит, что искорка Торы
Говорила со мною на «ты».

Но не карты гадательной вкупе,
С неизбывных страстей мишурой.
Я клянусь златоглавой Гекубе,
Что развею неистовства строй,

Чтобы ненависть пала на плахе
И исчезли корысти кроты.
Возрождаю в печати и плахе
Неразгаданный мир доброты!
               
ИСКУПЛЕНИЕ  ВРЕМЕНЕМ

                Прав древний неизвестный нам поэт,
                который сказал, что важно не то,
                где родился поэт, а  что вложил он в свои поэмы, -
                его мысль, его душа.
                «Личность Гомера», «Сорок веков мировой
                литературы» – 1 том.

Что ищу я в пучине веков,
Где обломки исчезнувшей расы,
Где лишь стоны и звоны оков
И роскошного цвета паласы?

Это Аттики дерзостный взгляд
И восторги крутого  замеса,
Те, что души плебеев озлят
Красотой хитроумного беса.

Власть плескалась во лжи и в вине,
А рабы умирали на нарах,
Но любовь зародилась во мне,
Вся в сплошных кровоточащих ранах!

Ласк бальзам снизойдёт от богинь
Услаждающих воздух Олимпа.
Мой кумир, ты меня не покинь,
Будь подобием звёздного нимба!

Как монисты слова прозвучат
У бессмертной вселенной на складках!
Путь мой долог, душою почат,
Так, что дьявол лежи на лопатках!

Голос Лесбоса, профиль Сапфо,
Роковое наследие судеб!
И София, как апофеоз,
Нашей мудрости, жаждущей сути!

Слепота, что Гомера пасла
На границах метафор и тропов,
Целый мир для потомков спасла
Обозначенных Спартой и Троей!

Отголосков видна череда,
Тех эпох, что сегодня узри я,
Вновь возникнет пучина, черна,
А за всё отомстит Эрения!

Сапфо – гр. Поэтесса.
Аттика – область, где возникло Афинское
                государство.
Эрения –  гр. богиня мщения.

ТОНКИЕ НИТИ

«…И кто не хочет читать «Кни¬гу Судеб» Сивиллы,
в  её естественном  порядке, тот дорого заплатит
за последние страницы, за страницы развязки.»
                А.Солженицин
«…Из коей каждый черпает что ему нужно –
 у  Жорж Санд – своя Си¬вил¬ла, своя у Цветаевой…»
                Е.Деточкина

Голос слышен из гробницы –
До чего он глух и пресен.
Напрягаются страницы,
Словно рукопись под прессом.

Превратила в пепелище
Пред Тарквиньем  «Книгу Судеб».
Ум людей – карманы нищих,
Где от жизни не убудет.

Мысль  достойна править тризной,
Что справлялась в Древнем Риме.
Ей, кровавой и капризной,
Неудобно в белом гриме.

Из имён назвать нелишне,
Те, что разуму нас учат:
Жжёт клубок, намотан Ницше,
Ядовитостью паучьей.

В каждом тексте отпечаток
Обесцвеченных событий,
Но людские нравы часто
Судьбы ткут из тонких нитей.

Жизнь Сивиллы, как орешник,
Расцветает на страницах,
Я в её потоках вешних
Узнаю знакомых лица.

И в сплетении историй
Озадаченных поэтов,
Голос девственницы вторит
Гулким эхом пистолета.

Путь песочный ею прожит,
Но  гонимая  судьбою,
Всё ещё  лежит на ложе
Обнимая Дух Собою!

Даже в крохе, каждой былью
Возрождается и чахнет
«Книга Судеб» – мыслей крылья,
Нас с историей венчает!

ГЕСИОНА

Идёт от  греков  дивный дар;
Раскручивать фантазию.
А ну, гречанка,  в струны вдарь,
Вновь  растворюсь в экстазе я!…

Вскрой мир, запутанный в родствах,-
Определи наследие!
Раскопки века –  лишь средства,
Что преподносят  следствия!

Кто входит в миф, словно пастух,
А кто-то коронованный!
На скалах росписи цветут,-
Историей окованы!

Подходим ближе к сути мы,
Где Посейдон разгневанный:
Сквозит «дыра»  пустой сумы,
У стен Троянских  скованных.

Не платят жители страны
За царево строительство.
И  рвутся звуки у струны,
От хрипоты  неистовой!

На Гесиону жребий пал -
Достанется чудовищу,
Чтоб Посейдон спокойно спал,
- Нет, здесь не место торжищу!

Красавицу  привлечь к еде,
Для устрашенья людова!
Но  разве даст  герой беде
Для радости «иудова»?

Герой найдётся у творца,
Хоть в мифах, хоть в сказаниях,
И вы узнаете борца,
Из  древних состязаниях!…

Лаомедонт Гераклу рад
За чудное спасение!
Зачем же нам здесь царь приврал, -
Он  веровал в везение!

У строк расписан длинный путь,
Но есть конец истории…
Пусть светит солнце им, и пусть
Нам мифы часто вторятся!

Лаомедонт – царь Трои.

ЖРЕБИЙ  АТЛАНТА

Он был подвластен небесам, -
Известным древним олимпийцем,
А золотые колесницы
Неслись, по жарким полюсам!…

О как прекрасен древний миф,
Где  чтят богов в дворцах  Олимпа!
Возвысь свой  Дух в душе, как вымпел,
Когда на час взойдёт Калиф!

Ты славен силою Атлант,
Несёшь свой жребий, не сгибаясь!
А солнце светит,   улыбаясь
Искусству силы,  в ком талант!
 
Но кто в сей жизни без греха,
Чтоб изменить Судьбу иначе?
Титан  участником означен  -
И  он восполнит ход стиха:

Атлант претерпит  тот  урок,
Что  примет вызов в наказанье;
Титан хороший был игрок,
И победит на состязанье,
Но здесь силач достоин строк:

Вблизи от сада Гесперид,
Атлант, держащий  свод небесный,
Вдруг озадачил привод  веский,
Что поделом порой, корит!…

Налитый соком плод греха
Собой притягивает взгляды.
Геракл  один, искуса - ради,
Пройдёт  по кочкам и по мхам,

Чтобы  сорвать манящий плод.
Но  миновать  не может стража,
Что охраняет зорко вход!…
Геракл к «силищу» подходит,
А «сатана - своё берёт»:

Плоды из сада Гесперид
Сорвал Атлант, доверив небо
Пришельцу, с просьбою нелепой,
А совесть на щеках горит!…

Геракл, чувствуя  подвох,
Решил вернуть Атланту  «ношу»,
Пообещав «презент» хороший,
Издав  сквозь зубы тихий вздох!…

Стоит Титан, до сей поры
Руками подпирая небо,
А миф  сие – загадки слепок,
И в нём творца сокрыт порыв,

Что направляет разум в жизнь,
Представив сцену древней драмы.
Так вам   раскрыли панораму
Века, приблизив  даль кулис!

Калиф на час – человек
пользующийся властью,
очень короткое время.
Презент – здесь имеемся в виду - подушка.
Геспериды – четыре дочки Титана.

ДОЧЕРИ  НОЧИ

Как упоителен нектар!
На свадьбе юной Геры с Зевсом,
Под струны царственных  ситар –
Вручила Гея Гере дар,
С намёком - дивным интересом! -

Сад вечной молодости  жив –
Цветёт у берега  крутого!
Там зорким взглядом водит страж, -
Какой мифический кураж! -
Признать во страже лик плутого?!…

Сад  распустился Гесперид!
Их  дочерей, безумной Ночи,
Богиня Гера зарекла;
Беречь сей молодости клад
От посторонних чар  и порчи!

Жизнь по сценарию – игра -
Веками создана картина.
Но есть одна из многих мысль -
Геракла главная корысть,
Убить дракона, хоть рутина

Порой присутствует в судьбе!
Ясон  появится у сада,
С ним аргонавты – тут, как тут!
Они  плоды себе нарвут -
Души безмерную усладу!

Ладона нет -  палач исчез,
В испуге сёстра – кто-куда!
Но вот спешат сестёр собрать
Ясона  праведная «рать»?…
Мы  в сердцевине всех удач,

Коль сёстры-нимфы  вновь в саду,
Подносят аргонавтам воду…
И мне б попробовать плоды,
Что свежим соком налиты!
Но есть мотив: восславить Оду!

Ладон - дракон, по другой версии. 
Его убил Геракл, покидая сад Гесперид.

НИМФЫ
                Эхо, бессонная нимфа, скиталась по берегу 
                Пенея, Феб увидел её, страстно к ней воспылал.
                А.С.Пушкин.
О, юные прелестницы  природы,
Вы изначально созданы из слова,
Из грёз богов, из  мудрости народов,
Ведь  в вашей плоти ангелов основа.

Вы явь и сон, и в вас  вольны  стихии
Внести  в наш мир размахи амплитуды,
Что оживят звучания глухие
Источников  любви, её причуды!

О, сколько в вас  достоинства  и  чести
Быть отроду  волшебницами жизни.
В вас прошлое зачато не из лести,
И вы глядите в мир наш через призму!

Вам жизнь и смерть подвластны, как богиням!
Вы хожие к подножию Олимпа!
Ну, как мне вас, любимые, покинуть,
Когда во мне неистово бьёт импульс!

В вас столько нежности и страсти женской,
Присущие разумному земному,
Что нет сомнений в искренности  веской, -
Природа не  создала б по-иному!

Пусть в ваших венах кровь течёт земная,
Пусть  память Век волнуют  ваши жилы,
Вы заслужили в Космосе признанья,
И на Земле божественной вы живы!

ПРОМЕТЕИ  ЛЮБВИ

                «Для пользы мира, где добро гонимо,
                смотри на колесницу и потом
                сё опиши, что взору было зримо»…
                «Песнь тридцать вторая» стр.345
                Данте Алигьери
                «Божественная комедия»
Она меняла свои страсти, -
По-сути – женская игра…
Психея ныне в ипостаси
Искусной птицы. Филигрань

Сияет на груди орлицы, -
Знак доверительный богов!
И что ей стоит превратиться
В кровь, чтобы выйти из «оков» -

Глубокой раны, на свободу,
И вместе с остриём копья
Кровинкой окунуться в воду,
И стать царицею опять!

А то и призрачною львицей,
Весь взбудоражит мир теней.
- Гляди! Уж в образе синицы,-
Друзья судачили о ней!

И уподобясь юной Феи,
Играла взмахами крыла.
Вы узнаёте? Так Психея,
Амура в «сети» завела!…

Преображаясь без огласки,
Полна задора и любви,
Желала  жить в волшебной сказке…
О, Зевс! Любовь благослови!

Да, в мифах царствует порядок,
А  Зевс,  к тому же - главный  бог!
Он будет нынче  очень краток -
Брать с молодой четы зарок:

Иметь терпенье, коли надо!
Душе свободной – не бывать!
Пора  надеть наряд парадный
И Гименея отозвать!…

Так это ж, в сказке Апулея,
Про странствия земной души:
Амур посватался к Психее,
Но все ль запреты хороши?

Любить загадочного бога,
Чья красота  манит  вином,
Ещё чуть-чуть! Ещё немного,
И ей не думать об ином!

- Лицо  возлюбленного скрыто,-
В смущенье думала она.
И  будет слёз ею пролито,
Да, и душа уж не вольна!

Но Громовержец непреклонен!
Для испытанья молодых,
Дворец воздвиг на небосклоне
Средь облаков и звёзд  густых.

Как только ночь вошла в покои,
Амур уснул глубоким сном.
И, чтоб его не беспокоить,
Психея сдавливая стон;

Смотрела нежно, восхищённо,
Держа свечу вблизи лица.
А сердце билось  учащённо, -
Той ночки не было б конца!…

От любопытства  позабыла
Обет, что  данный Зевсу впрок.
У свечки маслечко поплыло -
Вот тут сыграл над нею Рок! 

Исчез Амур.  Ожёг  на  коже,
Вина  Психеи велика!
Вернуть его, кто ей поможет?
- Живая матушка – река!

Но прежде чем воды напиться,
Она страдала, как раба.
Ей, милой, ноченька не снится,
Лишь светлоокая Судьба!

Пройдя сквозь «сито» испытаний,
Преодолев  душевный спад,
Она с мольбой пред  Зевсом встанет, -
Любовь вернуть взамен наград!

У верности свои невзгоды –
Не разменять себя в пути.
Любовь крепка и в непогоду,
Коли царицею гостит!

Вернёт Психея счастье в душу, -
Амур пред нею на века!
Они, - как море рядом с сушей,
А жизнь – глубокая река!

 «ОТРАЖАЮЩИЙ  МУЖЕЙ»
                Роль Париса указывает
                на первоначально  гораздо
                более важное место в предании
                по сравнению с «Илиадой».
                В.Н.Ярхо
                «Энциклопедия М и ф о л о г и и»
Светоч - разума предвестник,
День и ночь  века плетут,
Но влеком к тычинке пестик,
Не за злато, за приют!

Солнце – бог земных сокровищ,
Может сжечь иль приласкать!
Человек богат лишь кровью,
Бьющей пульсом у виска!

Боги в царстве - жуть голосят;
Сон Гекубы – не к добру!
Но она в мечтах,.. на сносях –
Сын родится поутру!

Солнце брызнуло лучами,
Озарился мир, как шар,
Реки полнятся ключами,
Так, что плеск стоит в ушах!

Ясновидящей известно,
Что царевич Рок несёт!
И Приам указом  местным
Возгласил, аж - до высот:

Бросить  чадо на съеденье
Зверям, в аидных горах,
Ради Троя, во спасенье,
Превратится сын, во прах!

Но Судьба решит иначе;
На лугу  запел петух,
И под стон дитя, и плача,
Подоспел тотчас пастух.

Озарилось счастье в доме;
Бог бездетных наградил.
Крепким Парис рос в соломе,
Набираясь  дивных сил!…

Стережёт скотину в поле
Юный отрок. Между тем -
Шайка банды жаждет волю,
Чтоб согнать всю  живность в темь.

Вспыхла яркая зарница,
Словно нимб над пастухом,
Это - Божия десница,
Свет ввела в краю  глухом!

«Дума» держит слово стойко:
- Александром - впредь наречь; -
Тот, кто храбрый, тот достоин,
Имя славное беречь!

Суетятся три богини,
Спор идёт о красоте,
Как герой родных покинет,
Выбор сделает в Суде.

Но одна лишь Афродита
Сердце юноши  займёт
Тем, что царь его родитель,
Он, как сын, такой же мот!

Сколько радости на лицах!
Но сквозь слёзы плачет мать –
Видит сына,  иль ей снится,
Как ему роднее стать?

Продолжается  сказанье,-
Громко празднует Приам,
Чтоб к спортивным состязаньям
Вновь построить светлый «Храм»!…

Парис в битве стал героем,
Гости славят яркий день!
Едет в Грецию из Трои -
Праздной Жизни наш «студент».

На столах златые чаши,
В них  наполнено вино,
Но Елена,  статью краше,
Всем владеет, даже сном!..

Тишь  в покоях, ночь мелела,
А за пологом тугим,
Крепким сном спала Елена,
Но не с мужем, а с другим…

Утро видеть не желая,
В царстве пусто без жены,
Сердце стонет Менелая –
Жаждет с  Троей  он  войны!

У коварства крепки  зубки –
Ждёт предателя топор!
Спит красавица-голубка,
Но не спит, в тревоге двор:

Вызов страшен Менелая,
Он убить готов вора!
И уловками пылая
Афродита, как гора,

Защитила честь  спартанца,
Что Елену полюбил…
Филоктет настиг троянца,
Лишь за то, что пал Ахилл?
               
Парис – (по-фригийски «борец»), он же
(в сказании о Троянской войне
зачинщик и победитель ахейского героя
Ахилла (попал ядовитой стрелой в пятку).
Александр – («отражающий мужей»)  -  имя
Париса после отражения атаки бандитов.
Темь – темнота.
Парис – тоже был убит  отравленной стрелой
Филоктета.

МЕСТЬ ПОЛИКСЫ

              Из гомеровского рассказа:
              «…к ним из своих благовонных покоев
              Елена  вышла, подобная светлой,
             с копьем золотым, Артемиды.

Она прекрасна и нетленна,
Полна покоя и азарта –
Великолепная Елена,
Перед которой - пала Спарта.

Как шёлк, как дуновенье бриза,
Её воздушное дыханье.
И скипетр падёт Париса
При виде бёдер колыханья.

О ней мечтали двое, трое,
И более мужей великих.
Не то, что Спарта, даже Троя
В её запечатлелась лике.

Как ей завидовали девы,
Палящей, ясной и упорной.
И в мифах слышатся напевы
О красоте нерукотворной!

То вечно добрая, то злая,
Царей меняла, как перчатки –
Сразила взглядом Менелая…
И Деифоб повергнут в схватке.

Но в напряженье воды Стикса:
Всей страстью превозвысив Хлою,
Она при помощи Поликсы
Однажды встретилась с петлёю.

Спесива смерть, да не разиня,
Как это броско – Жизнь за гранью!
Но мы-то знаем, что красиво
Не поддаётся умиранью!

ЗОЛОТО  КРИТА
                «…Ржавеет золото и истлевает сталь,
                Крошится мрамор – к смерти всё готово.
                Всего прочнее на земле печаль
                И долговечней – царственное слово».
                Анна Ахматова.

Ну,  надо же родиться богачом?
Когда мечи и бранные доспехи
Не тянут дюже тяжестью плечо,
А золото не сор, а призрак ветхий!

Но Крит стоит веками молодясь,
Чья колыбель давно осела в прозе.
Так и поэты, отроду трудясь,
Всё ищут образ женственный у розы!

Богини златовласые, гордясь, 
Что восседают царственно у трона,
Умом глубоким принимают власть,
И то чело, на ком была корона!

В его ладонях блеск живых металл,
А под ногами мрамор золотистый.
Плутос один всем правил и мечтал,
И взгляд на женщин  возносил лучистый!

Но, как сияют в небе образа,
Чьи колесницы в золотой оправе!
Они летят вперёд или назад,
А кони ржут, купаясь в чистой славе!

Плутос по жизни не был игроком.
Не потому ли, что, боясь печали,
Сам богом чтим, и с дьяволом знаком,
Его ж, актёры с юмором венчали!

И каждый вызов смехом жёг в игре:
На сцене «боги» тоже держат слово!
Будь ассириец, римлянин иль грек, -
«Крошится мрамор - к смерти всё готово»!

Он, как Весы, нёс равновесье в жизнь
Судьбой благой! Но разве так бывает?
Ведь потешались  «высота и низ»…
И свечка от нагрева оплывает!

СОЧЕТАНИЯ  СЧАСТЬЯ

Ещё не падает листва
И кроны дышат полной грудью –
Не это ль осени прелюдия,
Которая во всём права?

Она восторженно-чиста –
Земли зелёная невеста.
В ней вторят Библия, Авеста,
Марии девственной уста!

Уходят прочь сомненья, ложь,
И искры света вновь играют
Подобно солнцам дивным Рая.
Такой любви не потревожь!

Она хрупка, как мотылёк,
Судьбы обвеяна ветрами
Над жизни храмами, шатрами,
Чтоб возгореть, как уголёк!

Но Жизнью всё предрешено:
В ней сочетаются мгновенья,
Где я по-щучьему веленью
Сную сквозь Рока решето!

Да не погаснет на Земле
Звезда невиданной Свободы!
В ней я, мои мечты и годы,
Нерастворённые во мгле!

ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР

Испания. Ликует Торквемада:
Пустует замок. В море каравеллы,
А перед ним трепещет королева
С потёками румяны и помады.

Молва хранит железную известность –
Он – судный глас, начало эпитафий,
Чья тень страшит шута, барона, графа..,
Чья жажда  власти кровенит окрестность!

Жабо белее, чем казнимых лица,
Цвет мантии сравним лишь с  свежей кровью.
Пред ним сникает жизнь, и сводят брови
Еретики, погрязшие в Блуднице.

Он с лёгкостью берет пакет из шкафа –
Одно в нём имя значится для казни.
Лик королевы сделался ужасней,
Чем у вчера пытаемого графа.

К ней Торквемада руки простирает,
А взгляд его скользит с  лукавым блеском
По тонким кружевам, златым подвескам
Увитым жемчугом, по всей тиаре…

ФАВОРИТКА

Слог мой тонок,  как стан Кипариса,
А слова,  что янтарь на свету.
В них заманчивый профиль Париса
Проступает сквозь  дней - суету.

А легенды, покрытые флёром,
Предо мною туманятся  вновь.
Восхожу я, как будто  на  форум,
На Судьбы изначальное лоно,

Со своей первородной  виной.
Там причёски причудливых форм
Возмутят самого Аполлона,
Словно змия  наплывом  просфор.

Не желаю я роль фаворитки
На чужом искромётном балу,
В чьих кудряшках горят маргаритки,
Трепыхаясь  огнём сквозь золу.

Я сдавила озябшие плечи
Покрывалом вечерней тоски,
И задвигалось злато колечек –
Крепь браслетов на сгибе руки.

На меня надвигаются руны
Уплывающих в вечность годов.
Хорошо мне в хоромах  Гаруна,
В Тюирли,  где Людовик  ледов.

Оба гладили юную руку
И она не была холодна…
Я «Токайским» наполнила рюмку
И её осушила до дна!

ПЕНТАГРАММА  ЖИЗНИ

Исчезнул мир ампира и барокко,
И прочие дворянские дела.
Но не исчез воинственный Бард – Кохба,
И христиан горящие тела.

Когда Людовик, потеряв корону,
Взошёл на эшафот под звоны лат,
Центурион прошёл к Иерихону,
Где правил обаятельный прелат.

Века пронзила жизни пентаграмма,
Расчерчивая воздух грозовой:
Иаков, побиваемый у храма,
И голос богородицы живой.

Так до сих пор надмирная идея
Тревожит совесть пасмурной земли.
Погаснул Рим. Погибла Иудея,
А солнце возгорается вдали!

Всё это значит, что не вечны клипы,
Театр абсурда, помыслы друзей.
Пройдёт очередной Апокалипсис
И из руин восстанет  Колизей.

ВЕСТНИК  ЧУДА

Жизнь – одна бесконечная драма…
Монологи читаешь без строк,
Автор – Небо, Вселенная, Рок,
А актёр – молодой Гаутама.

Он открыл нам миров панораму,
Где нирваною лечится шок.
Но правитель – не глупый божок,
А великие  Вишну и Рама!

Сын царя, он ушёл из дворца,
Чтоб людские наполнить сердца
Вестью радости, света и чуда,

Уничтожить в зачатье порок.
Как поэт, гениальный пророк,
Мы зовём его именем – Будда!

Неовавилонский миф

Небо синего  колора,
Облака, как кивера.
Звёзды пляшут баркаролу,
Месяц вроде школяра.

А земля одета в панцирь.
Разноцветные тона
Обрамляют звёздный дансинг
Нитями веретена.

Словно буковку из торы
Нам покажет телескоп,
Все небесные валторны,
Скрипок шелестящий скоп.

Композитора   корона –
Отшлифованный гранит,   
Из созвездья Ориона 
Тамбурином прогремит.

Но кому-то  дик  и пресен
Безупречно-белый свет,
Оттого  и  интересен
Мир,  где    властвует поэт.