о слухосплетней змее

 
Жизнь очерчена и отмерена,
свой отрезок шагаю вверх.
 Время движется неуверенно
в направлении на успех.

 Бой не равный и не объявленный
я встречаю лицом и в грудь.
 Только змей, не единожды обезглавленный,
норовит огнём отрыгнуть.

 Ядом жалит змей, не смиряется,
 из последних сил травит зло.
 Перед гибелью своей ухмыляется, -
 вот, и мне бы так повезло!

Мне б добить его, шею вывернуть.
 Только как–то всё не с руки.
 Оземь брошенный, змей пустился в глубь
 той гнилой, протухшей реки:

 где слухи ширятся, слухи множатся,
 распускает щупальцы спрут,
вяжет сплетнями гнилорожими,
 берёт каждого – и под суд!
 
Хорошо ли там? Там, под плахою?!
 Этих слухов и сплетен нож
пустит кровь ручьём под рубахою,
 белой-белою. Красным выльется ложь!

 И любовь моя, цветом схожая,
 расплескается по земле.
 Грусть-тоска, неумытая, перехожая,
 след оставит свой на челе.
 
Точно было б так, как рассказано,
 только есть, увы, то одно:
 за ошибки мы все наказаны.
 Наказание – тянет на дно.

 Ложью красною змей насытился,
 отросла его голова.
 Со спины ко мне, гад, приблизился;
зубы острые – в "ахиллес" – и хана!

 На колени пал; болью скорченный,
 как подранок беспомощный полз.
Жизнь былая из знаков и чёрточек
 пред глазами ложилась на холст.
 
Край земли, горизонтом очерченный.
 Я над пропастью, шаг – и полёт!
Змей победой своею одержанной
очень рад, только верх не возьмёт.
 Надо мною стоит, слизью капая
 с ядовитых иголок своих.
 Я же землю жру, в пропасть падая,
 незаметно срываясь на крик!

 Звериный. До дрожи в конечностях
 шею аспида сжал в кулаки.
Онемел на мгновение змей перед вечностью,
зашипел и как будто затих.

 Но любовью залив всю вселенную,
 на себя примеряю возможности птиц.
 С мечтою своей сокровенною
убиваю змею - камнем вниз!

 Улыбаюсь я от поветрия,
 значит, всё-таки мне повезло!
 Проиграла ты, слухосплетняя;
 я живой всем ядам назло!

 Проиграла ты, слухосплетняя!
 Я живой! А тебе – западло!

/А.