В банке уснули деньги,
символами труда.
Люди их собирали
и складывали туда:
в несгораемой колыбельке,
время моё, усни!
Кровь моя, пот мой, сила!
Банк тебя сохрани!
А где-то в большом магазине
в софитах среди шелков
спит моё бальное платье,
мечта моя и любовь...
Цокают по асфальту
хрустальные башмачки -
от банка до магазина -
от юности до тоски.
А говорите, мадам, что я в тоске. Да и баять о дензнаках - об отчеканенной свободе, баять в миноре? Не похоже на Вас. Пусть праздники наступят не на нас. Не замерзайте.
Босиком по тополиному пуху, по тополиному босиком в июне, до жары ещё – и ушли.
От них ни слуху ни духу, ни о ком, ни слуху, ни духу, ни вымыслов, а мы живые ещё.
И нам смотреть в эту бездну, не моргнуть ни разу, не мигая смотреть, не отворачиваться.
А из бездны ввысь идёт сплошным потоком такая зараза, подхватит – и ввысь – зашибись!
И не за что зацепиться.
Пух от ног отлетает, смеясь – не зола, не прах, не грязь – пух тополиный. А ты не ушёл, не упал, где-то в выси летишь, а все глядят с замиранием, не дыша и ждут: “хрясь!”
И не дождутся.
У меня нет градации: "возмущение" - "обида" - "ненависть". Я не признаю обид, тем более, когда альтруистическое желание помощи превалируют над прочими желаниями моих оппоненток и оппонентов. Я всегда ненавидел и ненавижу лишь активных седых и жирных идиоток и идиотов, которые при Советах печатали свою неповторимую лабудень в местных многотиражках, а сейчас гордо блеют о преследовании их службами КГБ. Их ничтожные гонораришки снятся им до сих пор. За это они ненавидят меня - вдвойне. У нас с Вами, мадам Камелия, всё ОК.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.