Лебедь

       Над прудом раскинулась старая ива, плакучая ива. Ива - плакса. Водоплавающие существа скрывающиеся под ее  тенью, вызывали у неё такую странную реакцию... видимо от этого пруд и не пересыхал и лебеди могли красоваться в нем, выплывая иногда под брызжущий с неба свет, сколько им было угодно.
       Они ощипывали свои блестящие перышки, бесшумно скользя по водной глади, парами и по одиночке. Иногда подплывали к людям, которые глазели на них со стороны, чтобы поклевать крошки, которые в свою очередь, бросались теми с корыстной целью, дабы разглядеть сих диковинных птиц ближе, ближе, ближе... Вот и мне захотелось, тоже.
Абсолютно я была заворожена их черно-белой красотой! Неземное их совершентво - грациозно изогнутые шеи, их надменное превосходство притягивали мой взор.
       О, это было царственое великолепие шахматного порядка! Я зажала в руке хлебный мякиш и, вытянув руку над зеленовато-мутной водой, стала терпеливо дожидаться. Немного погодя мой час настал. Оторвавшись от стаи, один из них поплыл в мою сторону и какой!
Иссине-черный, с поблескивавшими от капелек воды перьями, переливавшимися от ослепительного света, оттенками изысканных цветов - изумрудно-зеленого, лиловато-сиреневого и темно-синего.
      Он не спеша надвигался на меня, все более увеличиваясь в размере. От волнения моё сердце в груди норовило выскачить и упасть прямо в пруд.
Когда я почувствовала его близость окончательно я разжала кулачек и пушистое, хлебное крошево полетело в воду. Очень быстро склевав все крошки, лебедь выпрямил чёрную шею, приняв прежнюю величавую стать и пронзил меня своим властно-красным глазком , требовавшим только одно - еще и еще и еще!
      Безоговорочно протянув ему свою ладонь с оставшимися в ней крошками, я замерла. Мои коленки, на которых я стояла изогнувшись, будто маленькая обезьянка, напряглись и покраснели, левая рука, принявшая на себя основную опору неловко изогнутого туловища, от напряжения затекла, а лоб и виски, покрылись испариной...
      Все вместе - неестественно скрюченное тельце, затаившееся дыхание, близость черного лебедя, породили во мне ощущение бесконечно длящегося времени. Мне было страшно глядеть в его беспощадный острый зрачок и потому, как-то само собой, мой взгляд ускользал куда-то в сторону. В сторону расходящихся от его тела волнообразных образований водной зыби.
      Из оцепенения меня вывела дикая боль, словно мою маленькую ладошку насквозь пробил безупречно отточеный наконечник стрелы. Вздрогнув, я поднесла ладошку к лицу.
Из под срезанной кожицы медленно проступало кровавое пятнышко. Словно рубиновый глаз лебедя покоился у меня в руке.
Оторвав взгляд от странного зрелища, уже вдалеке, я увидела неторопливо удаляющееся тело прекрасной птицы.    
(3-19 апреля 1996 год, Алма-Ата)