Санаторий Шуршевель

чуть пришаркивая,  ходят
на стене часы. шурша,
мыша в комнату выводит
погулять своих мышат.
Дина Саввовна не дышит,
им попискивая в такт
я шепчу ей: тише! тише…
напугаете мышат.
и бросаю крошки брынзы
на шершавый в щелях пол.
мыша смотрит с укоризной
уводя детей под стол.

разговоры, разговоры
горько-шоколадные,
под бутылочку Кагора 
марки «Контрабандное».

и наслушаюсь   историй
раз в двадцатый и до слёз,
Как она примчалась строить
снежный город Комсомольск,
как ишачила на стройке,
повстречалась с Витей и
им премировали койку
с ширмой в общежитии.
и двадцатый раз под грудью
ёкает – дык, саду цвесть!
коль, такие были люди,
и еще, наверно, есть.

засыпаем. в майонезной
банке дремлют у стены,
белозубые протезы,
спящей Дины Саввовны.
на столе зевает муха,
рядом прикорнула тень.
шелестит подушка в ухо:
спи, наступит новый день.
пошуршишь на процедуры,
завтрак, в парк гулять потом,
чтоб завидовать фигурам
статуй в лоске мраморном.

будут шелковыми листья
в небе, с росписью  под гжель.
жизнь прекрасна. даже с мыслью –
Шуршевель –   не Куршевель.