Путешествие через Америку Часть 048

48

Магадан. Колыма. Как много значат эти два слова... два понятия... две точки на карте... город и река... в целом регион, названный по имени великой реки... миф... легенда... реальность...

Чем так запали в душу... в память? Для человека никогда не бывавшего на севере... на крайнем... бескрайнем севере... на дальнем востоке России, где солнце начинает свой ежедневный разбег... ах, да, есть же еще и Япония... она тоже претендует на имя родины восходящего солнца... не будем ссориться... не станем меряться, как озабоченные подростки, у кого больше... до чьей земли быстрее и раньше других достают солнечные лучики вырастающего из-под земли, из белого, молочного моря-океана Ярилы... Коляды... Хорса... Дажьбога...

Солнце светит равно всем. И добрым и злым. И счастливым, праведным, и убогим несчастным, духом неправедным. Сурам и асурам. Богам и демонам. Душам, живущим по закону дхармы и тем, кто чинит беззаконие, адхарму. Звук «х» всего лишь придыхание, свойственное санскриту. Дхарма всего лишь ДАР. Второй слог интерпретируйте как угодно, и МА-тушкой сырой Землей, и коровушкой-буренушкой из сказки о крошечке Хаврошечке. Хавронья... что за имя греческое? Не русское, вроде принесенное, как Устинья, Аксинья, Маланья, Петр, Семен, Василий, Иван...

Можно и так сказать, во всем виня христианство... А можно и по другому прочесть. Вспомнить, как уходили из северной прародины, из полярной Гипербореи роды русов... прарусов... проторусов... и расселялись по всей ойкумене. Становясь греками, индусами, кельтами, германцами...
 
Предвижу, как скривится иной читатель при этих строках, дескать, опять этот великодержавный шовинизм прет. И никакие доводы, никакие факты, свидетельство прежде всего самого ЯЗЫКА, в ведь в начале было СЛОВО, не пробьют защиты, выстроенной эго, сформированной всей «интеллектаульной мощью» норманизма, согласно коему, не было русских как этноса до прихода Рюрика. И вообще ничего хорошего эти «русише швайне» не могли сделать без немцев. Жаль вот только такие «благодетели» народа нашего, как Гитлер и Власов, «освободители от большевистского ига», гниют в безымянных могилах, а души их корчатся в пекле, незримо для всякого ненавистника Руси. Как часто приходится мне сталкиваться с открытой русофобией. Особенно больно слышать это на русском языке. От своих же... Вернее, какие они свои? Тем ли, что родились в СССР? Ходили в советские школы, учились по одним и тем же книжкам, смотрели одни и те же фильмы, что и я, говорили и мыслили на русском...

А потом Советский Союз развалился. По разным причинам. Сейчас не о том речь. Но родина-то осталась прежней. И наша культура, наши предки, сложившие головы на войне, и все достижения, все накопленное за века и тысячелетия. Как можно отречься от всего этого?
Все просто. Жил человек. Осознавал себя маленьким эго. Частичкой народа. Его коллективным, соборным «я». Плавал в волнах заоблачного эгрегора. Мы – советский народ. Мы это круто. Он смотрел с азартом матчи нашей сборной по хоккею с американцами и канадцами. Отчаянно болел. Всю комнату свою обклеил фотографиями кумиров – советских хоккеистов, первых в мире. Он слушал Высоцкого. Собирал катушки с его концертами. Потом подоспел рок-н-ролл. И вот квартира такого среднестатистического советского интеллигента в семидесятых – начале восьмидесятых годов сплошь увешана плакатами и портретами хоккейных звезд, Владимира Семеныча, постерами из пластинок, Битлз, Кисс, Дип Перпл, Куин, Слейд и так далее. Он вовсю костерит свое отечество, моет кости дряхлеющему Брежневу на кухне.

Сиськи-масиськи, сосиськи сраные. Дорохая Индира Ханди! Леонид Ильич, это Маргарет Тетчер. Знаю! Но ведь тут же написано Индира Ханди... 

Он слушает заграничные голоса и мечтает о полных витринах, о магазинах с импортными товарами, о свободе и неограниченных удовольствиях. Уда довольствиях. Уда... муда... О, эта удавка эго!...

Это всего лишь игра мелкого и тщеславного «я». Ложной личности...
Ладно, СССР тот, каким он стал к середине восьмидесятых, действительно нуждался в реформировании и обновлении. Но не в тотальном крахе и уничтожении всего накопленного. Прав я или нет? Кто бросит в меня камень первым? Кто скажет, что я идиот, дурак, или преступник, только потому что я люблю свою родину, свой язык? А ведь находятся такие... Увы!

Выпорхнувшие из советского прошлого. С ненавистью к собственной стране. К своему народу и языку. Они раньше костерили все советское. Теперь все русское, потому что хоть СССР давно канул в Лету, но осталась Россия. Разделенная. Сломленная. Разрушающаяся. С кучей проблем. В катастрофическом состоянии. Но недобитая до конца. Не уничтоженная.
На самом деле все просто. Человек не осознает себя душою вечной. Им управляют чувства. Вечно неудовлетворенные. Его гимн – песня Роллинг Стоунз “I can’t get no satisFUCKtion!”. Ненавижу россиянский его аналог «Жизнь удалась!». Ненависть – сильное чувство. Недоброе. Но иногда необходимое. Как нож. Как обоюдоострое лезвие. И хлеб можно нарезать. И примкнуть к винтовке, как шты. А в случае чего оборониться. Хотя в штыковую – всегда значило идти в атаку. Бросаться в ответную атаку, когда ничего другого не остается. В последнюю героическую атаку против многократно превосходящего...
Я помню это ощущение по прошлому. Когда штык вонзался в плоть. В горячке боя об этом не думаешь. Удар. Поворот. Наматываешь кишки на лезвие. Вытаскиваешь. Толкаешь труп и бежишь дальше.
 
Моя война. Первая мировая. Сны. Сны. Сны. Память не нынешнего тела. Не сегодняшнего эго. Но чего-то более глубинного. И нескончаемый ор на поле брани. Кто-то стонет на последнем издыхании. А большинство орут, разгоряченные битвой. Какое там «За родину, за бога, за царя и за отечество!», или как во вторую мировую «За родину, за Сталина!»... дружно орем «Ё. твою мать!», наворачивая кишки очередного противника на штык. Это сильнее всего наносного, цивилизационного налета. Ибо в момент схватки ты – зверь. Берсерк, грызущий край щита. Брызжущий пеной. Исходящий слюной и кровью. Адреналин. Возбуждение. Сверхнапряжение. Вперед. Вперед. Вперед. На слом!
Потом сидишь у походного костерка. Или забьешся в блиндаже. Сон, не сон, так полузабытье. А память прокручивает дневные события. Ты ли это? С тобой ли все это случилось?

Забавно! Один индийский гуру с криминальным окружением, советовал сублимировать мужскую энергию от войны к сексу. Дескать, отберите у всех солдат их штыки и ружья. Дайте каждому вояке по бабе. И тогда он станет не в противника втыкать лезвие, а наслаждаться кама-сутрою. И никаких латентных «голубых» поползновений, и никакого патриотизма, и ничего святого... Только ныряй себе в отверстые природою врата. Не продырявливая штыком врага. Так настанет мир во всем мире.
 
Можно ли таким способом избавиться от ложного эго?

Как и все индийские учителя, он, вроде бы, тоже ратовал за духовное просветление. Рассказывал притчи и анекдоты на стыке Вед, суфизма и собственного опыта. За ним тянулся шлейф скандалов. Некоторые ученики оказались криминальными преступниками. Хотя сам их наставник, вроде бы был невиновен, хрен их разберет, но судебные иски преследовали его вплоть до смерти...

Наш человек, живущий своим эго, ощущавший себя частью советского народа, не пропускавший ни одного хоккейного матча СССР-США, или СССР-Канада, был просто винтиком системы. Частичкой общего эгрегора. Советского. Русского.

Распался СССР. Он испытал шок и потрясение. Как многие из нас. И чтобы вернуть себе былое чувство комфорта, он просто перебежал в иное коллективное «я». В чужой эгрегор. Сотканный из иноязычных эго. Вот и все. Был советским, русским. Стал канадским. Английским. Немецким. И так далее... по списку стран, где проживают выходцы из СССР.
Что побуждает его радоваться любой неудаче, любой беде случающейся в России? Месть? Ненависть? Раздражение? Неудовлетворение? Слыхали, в России то случилось и это? Ага! «И скоро всей Рашке полный п-дец придет!»

Ненависть сильное слово. Наверное, недоброе, не божественное чувство. Но столь необходимое порой. И любой американец поймет русского в этом чувстве. И разделит боль и негодование. Учить американца патриотизму не нужно. Объяснять американцу, что такое любовь к своей родине, флагу, гимну, своей культуре и цивилизации – глупо. Достаточно посмотреть КАК американец встает при исполнении своего гимна, снимает шляпу, прикладывает правую руку к сердцу и подпевает. В быту американцы не треплются о своей любви к стране и так далее. Они работают. Это нация трудоголиков.
 
Да, она молодая по сравнению с европейскими или азиатскими этносами. Да, американцы индивидуалисты. Но в то же время и очень отзывчивые, легкие на подъем, помогающие всем, кто нуждается. Я уже упоминал, что процент волонтеров среди американцев очень высок. Здесь просто принято работать добровольцем. Везде. В разных сферах. В больнице ли, в школе для иммигрантов, изучающих английский, в любом месте. Например, кто-то хочет поменять профессию, а идти учиться в колледж или не хочет, или нет лишних денег, а в долги влезать тоже не охота. Так он идет работать добровольцем в ту компанию, где производят или некий продукт, или какие-то услуги. Хочешь в кинематограф, или в компьютерный бизнес, или еще куда-нибудь, пожалуйста, начни с нуля. С мытья полов, или еще какой-то мелочи. Работая за бесплатно, учась по ходу дела новой профессии вприглядку, помогая, ассистируя, человек может вырасти и состояться. На это требуется время. Усилия. Но результат стоит того.

А можно пойти истоптанным путем. Как все. И не ловить журавля в небе, а удовольствоваться синицей в руке. Каждому свое. Кто-то ставит на кон дары и таланты. А кто-то просто зарабатывает деньги. На машину. Дом. Жену и семью. А если чувствует какой-то артистический зуд, чесотку между пальцев, то занимается этим в свободное от добывания хлеба насущного время. Как хобби.

Ибо «гитара это хорошо, Джонни, но ею не заработаешь на жизнь» сказала тетушка Мими своему племяннику. Джону Леннону. А он взял и заработал. И подарил тетке золотую доску с этой выгравированной фразой...

Ха-ха! Такое бывает только в сказках. Или в Голливуде. Или с битлами. Но не с простыми обычными чуваками. Не будем мудаками. Станем зарабатывать нормальным способом, говорит эго...

Все хорошо. Все нормально. Каждый выбирает по себе. Или жить в уютной и комфортной «матричной» реальности своего я. Просто работая. Просто быв «как все».
Америку создали протестанты. Их этика не бином Ньютона. Как потопаешь, так и полопаешь. Кто не работает, тот не ест. И это правильно. Сперва накормить, потом думать о душе. Вернее, все вместе. Бог дает тому, кто праведен и честно трудится. Так строилась Америка. Трудами ее основателей. Великих тружеников. Ученых, изобретателей, инженеров, рабочих, артистов, писателей, музыкантов. Вклад Америки в общечеловеческую копилку несомненно велик и разнообразен. Танки, самолеты, банки с тушенкой, мешки с мукой, патроны, бомбы, знаменитые джипы-виллисы, сигареты, джинсы и так далее, все то, что США поставляли нам по ленд-лизу во время войны, это же не марсиане сделали, а точили на станках, собирали на конвейре, изобретали, проектировали, конструировали в лабораториях простые американцы. Трудяги. Советский Союз воевал. Соединенные Штаты тоже воевали. Гибли и их солдаты и наши. Наших больше погибло. Наши женщины и дети по восемнадцать часов в сутки стояли у станков. Недоедали. Отдавали все фронту. И заплатили бОльшую цену за Победу. Но посмотрите на американскую кинохронику времен войны. Как американцы строили, работали на военных заводах...

Да, можно вспомнить, что свинец и кровь оборачиваются золотом. А под крики умирающих солдат на поле боя перекраиваются границы. И если в одном месте убыло, то в другом обязательно прибудет. Природа не терпит пустоты. И никуда ничего не исчезает. И войны это мерзость, насилие и невежество.

Мы воевали с фашизмом. Вместе с американцами. В той войне есть много своих подводных камней. Довоенная политика. Военная. Разные интересы. Свои соображения. Горе побежденным. Двойные стандарты. Тайны. Секреты. Кидание то в «жар», то в «холод» войны. Противостояние. Сотрудничество.

Стал ли мир более свободным? От насилия. Войн. Несправедливости...
Перл-Харбор и немцы у Москвы. Это все, конечно, не сравнимо. Каждый внес свой вклад. Но без помощи США и простых американцев нам было гораздо тяжелее воевать с фашизмом. Мои добрые чувства и уважение к Америке не исчерпываются только благодарностью за помощь и союзничество в годы второй мировой. Мы и разные, и похожие. В чем-то больше схожие, чем с европейцами. Хотя Россия всегда была и остается в рамках европейской, христианской цивилизации. Но с Америкой нас роднит нечто иное, бОльшее...
Просторы ли? Размах? Удаль? Миссия? Характер?

Америка это не только голливудская развлекательная продукция и «экспорт демократии» по всему миру. Это динамично развивающийся этнос. Новый. Впитывающий все больше национальных ручейков со всего мира. Плохо это или хорошо подобное перемешивание в «плавильном котле»? Не знаю? Американцы вспоминают о своей уникальности, о своей «американскости» только оказываясь за границей. А тут они все помнят кто и откуда. Я – немец или немка, а я – поляк, полячка, я – ирландец, я – сомалийка, я египтянин, я – русский, я – украинка, я – иранец, я – итальянка, я – венесуэлец и так далее...
Точно так же мы, бывшие советские, становимся здесь все русскими. Не важно кто мы: евреи, узбеки, украинцы, молдоване, великоросы, белорусы, азербайджанцы или армяне. Для американцев мы все – русские.

По большому счету, американец осознает свою отдельность, инаковость, то что он носитель культуры «гамбургеров и колы, прав человека, джаза и рок-н-ролла», что он своеобразный посол США, находясь за границей. Там они все одинаковые для туземцев. Веселые, улыбчивые, жующие жвачку. В шортах и джинсах. С раскрытыми глазами. Похохатываюшие. Хлопающие тебе по плечу.

Американцы сохраняют свои корни. Даже если утрачивают язык предков, что нередко.
Что помогло русским эмигрантам первой, белогвардейской, волны сохранить язык и национальную идентичность? Вера и тоска по родине. Они уезжали, потому что не могли остаться дома. А те, кто оставался, как я в прошлой жизни... как многие, кто сражался с большевиками, кончили в расстрельной яме...

Меня отбросил назад ружейный залп. Я рухнул в яму. Но не сразу умер. Пришлось мучиться еще несколько часов. Палачи сочли, что их дело сделано. И ушли. А я хорошо помню те часы в яме. Порой забытье. Порой снова приходил в сознание. Каждый кашель выплевывал сгусток крови. Свистели пробитые легкие. И маленький мальчик из местных, наблюдавший за расстрелом, сполз ко мне в яму.  Заплаканное лицо. Дяденька, не умирайте! Куда ему было вытащить большое тяжелое тело? Что видишь ты перед тем, как закроются твои земные очи? Хорошо отходить в одиночку. Без плачущей родни. Без свидетелей. Так ушел в начале этого года мой дядюшка. Он словно бы чувствовал приближение. Как кошки, уходящие умереть подальше от посторонних глаз. В тот день он приехал к сестре и племяннику. Привез им ключи от квартиры и документы на нее. Потом сказал, что хочет купить вина. Вышел из дому. Присел во дворе. И скончался. Соседи позвали кузена. А дядюшка уже отошел.
Отец того мальчика из ямы умер похожим образом. Молодой мужчина возвращался с работы. Присел под деревом. Уснул. И больше не проснулся.

Если бы не этот мальчик... куда бы направилась душа из той ямы?

Бога смерти в Индии зовут Яма. Случайно ли? Второе имя Ямы – Дхарма. Закон. Порядок. Дар. Ма. Задарма.

Есть поверие в Индии, что в следующей жизни ты получишь то тело, будешь похож именно на того, о ком думал, или видел в последний миг перед смертью. Если думал о жене, родишься в женском теле. Если думал о кошке, любимой собаке, даже о крысе, пробежавшей по твоему лицу, и голым облезлым хвостиком махнувшей тебе по носу, родишься кошкой, собакой, или крысой.

Все ли так просто? Есть ли факторы, перебивающие подобную «наследственность»? Добрая карма? Благие поступки?...

«Хорошую религию придумали индусы» - Владимир Высоцкий.
Ты получаешь тело за Дар ма...

Говорили, что мы с дядюшкой больше других похожи на... он на своего отца, я на деда.
Лицом. Не характером. Не талантами. У каждого они свои. Индивидуальные.
Я все думаю, может ли солдат, умирающий в окопе, ненавидящий врага, вот лежит его труп с вывороченными кишками наружу, родиться в следующий раз из чрева вражеской дочери, или сестры? В том, ином народе. Русский среди немцев, например...
 
Павший на Курской дуге в послевоенной ГДР? Или ФРГ?

И наоборот. Как один мой приятель в юности. Помнивший свое «немецко-фашистское» прошлое...

Черная форма танкиста. Дивизия «Викинг». Соломенные волосы. Открытые васильковые очи мертво уставились в небо. Возле подбитого танка. Он взлетает кругами. Все выше и выше. И видит себя, раскинувшего руки посреди русского поля. Изломанное автоматными очередями тело. Догорает танк. И возле трупа присел уставший русский пехотинец. Советский. Смугловатый. С черными, как смоль усами. Такой же молодой, как и немец, срезанный его рукою. Они успели встретиться взглядами. Они успели обменяться... чем-то важным...
Я хорошо помню, как на моих руках умер человек. Это случалось и прежде. Не единожды. Но в этой жизни один случай был особым. Двадцать один год назад. В Ленинграде. Посреди гастронома. Просто ему стало плохо. Небритый, бедно одетый мужчина. Пожилой. Вдруг упал. Разбились яйца в авоське, бутылка водки. Пена выступила на губах. Люди проходили равнодушно. Кассирша скривила губы. Никто не торопился оказать ему помощь. Или вызвать Скорую. Я присел рядом. Положил его голову на колени. И в этот миг он вдруг очнулся. Взгляд его стал осмысленным. Он что-то вроде бы увидел... За моей спиной. Потом перевел глаза на меня. Мы обменялись взглядами... Он выдохнул и разом отяжелел, наваливаясь освободившимся телом мне на колени. Кровь отлила. Лицо внезапно стало белым, как мел. Закрыл ему глаза. Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко...

Устинья. Хавронья. Маланья. Индра-Перун громовержец. Молния. Одно из воплощений бога грозы – Кабан. Крошечка Хаврошечка. Любимица священной коровы. Индия. Россия. Америка.