Боккаччо Декамерон День 7 Новелла 9 Памфило

Как многократно убеждались мы,
для любящих безумцев все возможно.
Те, кто не любит, пусть поют псалмы,
их участь – скука, а их жизнь ничтожна.

История, что расскажу я вам,
бесспорно, подтверждает тезис этот.
Но, жизнь свою вверяя небесам,
не стоит брать за чистую монету

их благосклонность. Промысел богов
неведом нам, земным презренным тварям.
Они-то выручают дураков,
то умников в кипящем масле жарят.

Поэтому надейся на себя,
Читатель, ибо ветрена Фортуна.
И, о ее подмоге не скорбя,
сам думай в ожидании тайфуна,

где сможешь ты укрытие найти.
Второй совет не мене полезен.
Вот он: на трудном жизненном пути
ищи свою тропу и, будь любезен,

чужих коротких тропок избегать.
Тебя скорей всего они закружат,
и поминай как звали. Я сказать
хочу, что зная где-то дурня-мужа,

считать мужчин подряд за дураков –
ошибка. Не впадайте в заблужденье!
Ну вот, пролог истории таков.
Начну рассказ свой я без промедленья.

Представьте город Аргос. Славен был
властителями лет он невозвратных.
И в нем когда-то беззаботно жил
богач, носивший имя Никострата.

Он был не молод, но еще силен,
Имел огромный дом, дворец, скорее.
И был он чрезвычайно увлечен
Охотою. И для занятий ею

держал коней, собак и хищных птиц.
А к ним – прислугу: конюхов и ловчих,
псарей, и множество различных лиц
чьи должности забыл я среди прочих.

А между них особенно любил
он Пирра – молодого человека,
который того стоил. Он был мил,
не глуп, услужлив. На таких от века

есть спрос у состоятельных людей.
И Никострат здесь не был исключеньем.
Тут рифма хороша – прелюбодей…
Но торопить не будем приключенья.

Заметим только, что почтенный гранд
в свои года был все-таки мужчина.
К тому же был счастливо он женат
на молодой красавице. Алина

Была неотразимо хороша.
Ум с красотою в ней соревновался.
Мужчины застывали не дыша,
А корабли порой меняли галсы

От взгляда чаровницы. Боже мой!
Как всех их по-мужски я понимаю.
Но было уготовано судьбой
Алине, чувством сладостным пылая,

на Пирре выбор свой остановить.
В него она влюбилась безоглядно
и перестала есть и даже пить,
тем самым мужа взволновав изрядно.

Ну в этом-то большой новинки нет…
Любовный пыл сжигал и нас когда-то.
Другое было странным: сам предмет
Себя вел, так сказать, холодновато.

Наш Пирр не замечал иль не хотел
заметить чувства нежные Алины.
Он как на прочих на нее глядел,
С улыбкой, но … бессовестно невинной.

Терпеть Алина больше не могла
такого равнодушия. И в гневе
свою служанку Анну призвала,
и, спешно помолясь Пречистой Деве,

призналась Анне в сущности греха.
При этом ей напомнить не забыла,
что служба Анны вовсе не плоха,
И что она всегда ее любила,

и часто от господских, от щедрот
то платье, то ненужную вещицу
ей отдавала. Ну, а нынче, вот –
настало Анне время расплатиться.

в том смысле, что наперсницею стать
Алины в отношеньях ее с Пирром.
И страшную молчания печать
пред господом принять и целым миром.

Взяв с Анны эту клятву, начала
Алина открывать свои печали.
"Я молода, свежа, нежна, мила,
Имею всё, о чем и не мечтали

Десятки тысяч женщин никогда.
Дом полон. В нем есть всё, что пожелаешь.
Шелка, меха, напитки и еда,
Которую и как назвать не знаешь.

Бесценным безделушкам несть числа,
Любые украшенья и наряды.
Огромные, как небо, зеркала,
Оркестр в саду – все для моей услады.

Но есть одно единственное но.
Мой муж, он благороден бесконечно,
но молодость его, увы, давно
прошла, и не вернуть ее, конечно.

Я только разожгу любовный пыл
и приготовлюсь к сладостным объятьям,
Гляжу, а муженек уже остыл
и не готов к положенным занятьям.

А мне любовь так хочется познать
безудержную, дикую, хмельную,
такую, что не жалко жизнь отдать,
и утонуть в бездонном поцелуе.

Я слышала частенько от подруг
волшебные, чудесные рассказы.
Но то, как мир вращается вокруг,
сама не испытала я ни разу.

И я решила, что пора уже
отведать восхитительного яда,
дать воспарить истерзанной душе,
вкусив неповторимую усладу.

Мой выбор пал на Пирра, и клянусь,
коль не достигну цели вожделенной,
я от безумной страсти удавлюсь!
Или уйду в монашки. Непременно!


В твоих руках теперь судьба моя!
Иди же, Анна, к моему кумиру
и сообщи, что погибаю я
что на пути уже к иному миру.

Спасет меня одно: его приход
в мой дом без промедленья и отсрочки.
О, Анна моя верная, вперед!
Скорее! Сердце рвется на кусочки."

И Анна тотчас к Пирру собралась,
и, отыскав его в аллеях сада,
в наперсницы вступила ипостась
и сообщила парню все, что надо.

Пирр был необычайно изумлен,
поскольку у Алины в поведенье
не замечал чего-либо, что б он
мог толковать как признак увлеченья.

Он даже испугался: вдруг подвох
готовит кто-то из придворной знати
в надежде подловить его врасплох
и за ворота вышвырнуть. Как кстати

пришлось бы это многим. Потому
герой наш, сделав вид, что зол и гневен,
дал волю недовольству своему
и отличать советовал от плевел

крупицы правды в этой куче лжи.
Как мог бы оскорбить он принципала,
которому так предано служил,
и от щедрот его стяжал немало?

"Поэтому забудь безумный вздор,
что ты сейчас несла здесь вдохновенно.
Я честен перед Богом, и не вор,
хозяину служу самозабвенно."

Но Анна, не смутившись ни на грамм,
Так отвечала: "госпожа Алина
послала меня с этой вестью к вам.
Я знаю, что такое дисциплина.

И потому я буду повторять
посланье это, сударь, многократно.
Сейчас я ухожу, но вы понять
должны, что завтра я вернусь обратно.

И это продолжаться будет так,
пока не рухнет ваше безучастье.
А от себя добавлю: вы – дурак!
Другой мужчина умер бы от счастья."

 
С таким вот вестями Анна вновь
вернулась к госпоже. Та онемела
и злую безответную любовь
слезами оросила, как умела.

Но через день, собрав остаток сил,
она опять к себе призвала Анну.
«Признаюсь, этот Пирр меня взбесил!
Но отступаться от него не стану.

Срубить одним ударом крепкий дуб
еще не смог никто. В том нам наука:
настойчив быть обязан лесоруб.
А потому – долой, хандра и скука!

Иди и снова Пирра отыщи,
И повтори ему опять с начала,
Что обвивают дуб всегда плющи,
И лодки нежно льнут к доскам причала.

Скажи ему, что женская любовь
сродни, и своего она добьется.
И вопреки ей сколько не злословь,
Она неуловимо извернется.

Ужаснее всего, что, если я
умру от горя, Пирр пребудет в мненье,
что был подвох. Взамен любви меня
лишь ненависть постигнет и презренье."

И Анна вновь пошла в придворный сад,
и Пирра там нашла весьма довольным.
Он совершал неспешный променад.
И Анна без излишних слов окольных

сказала так ему: «О, гордый Пирр,
вы помните, конечно, нашу встречу
три дня назад. Как жалкий дезертир
вы повели себя в тот странный вечер.

Сегодня я еще раз повторю:
сгорает госпожа от пылкой страсти.
И при себе флакон нашатырю
все время носит. Не было б несчастья.

Поэтому прошу я вас: недуг
её любовный вылечить не медля.
А то еще напьется яда вдруг,
иль ненароком подвернется петля.

Но если будешь снова ты упрям
и снова будешь строить идиота,
я за тебя и медяка не дам,
а госпожа спровадит за ворота.

Такая честь – ее любовь к тебе.
Взгляни! Она прекрасна как богиня!
Клади поклоны низкие судьбе:
она тебе принадлежит отныне!

Ведь ты не робкий и безусый паж.
Ты – юноша в расцвете сил и страсти.
Ты смело смотришь дамам за корсаж.
Ты жаждешь их. И тут – такое счастье!

Слыхал ли ты о сверстнике своем,
к которому бы так была Фортуна
добра. Чтоб был с любимой он вдвоем
в ее прекрасном доме, и лагуна

плескалась у ступеней, и всегда
коня и меч он выбирал по вкусу,
чтоб фрукты охлаждались в крошке льда,
и погреб винный полон был искусов.

Неужто нужно думать, чтоб отдать
всего себя ей до скончанья века?
Что можно еще в жизни пожелать?
Что дать еще для счастья человека?

Открой же душу и скорей ступай!
Доверься но не разуму, а сердцу!
И знай, что только раз в заветный рай
Господь всем нам приоткрывает дверцу.

Упустишь миг, и до исхода дней
своих жить будешь с горьким сожаленьем
о страсти, что не смог вкусить ты с ней.
Да, кстати, о твоем происхожденье:

Он – твой хозяин, ты – его слуга.
Вы верностью не связаны друг с другом,
как родственники. И не дорога
вам честь его. И будет он супругом

с рогами или без, тебе плевать.
Ведь знаешь ты, что приглянись случайно
ему твоя сестра, жена иль мать
история б закончилась печально.

И твой хозяин взял бы, что хотел.
Без угрызений совести, без мысли
о том, что он тебя, как винодел
созревший плод, втоптал в ошметки жизни.

Да он бы и не вспомнил о тебе,
о преданной твоей и честной службе.
Неровня вы. И с ним в твоей судьбе
ни верности нет места и ни дружбе.

 
Добавлю, что когда бы на пути
желания твое сопротивленье
он встретил вдруг, ему секунд пяти
хватило бы, чтобы принять решенье.

Поэтому мы, слуги, к господам
относимся как к нам они, не боле.
А счастье дать прекраснейшей из дам,
в твоей, дурак, возможности и воле.

А если мир она покинет вдруг,
(а у нее такое есть желанье)
То ты на небесах, любезный друг,
не вымолишь до смерти покаянье."

Тут надо вам сказать, что наш герой,
не так был прост, как всем казалось с виду.
Он после первой встречи о второй
нимало думал. Испытать планиду

его толкал мужской нормальный пыл.
Поэтому Пирр рассудил толково:
увериться мне надо, что я был
не жертвою коварного и злого

врага, что жаждет гибели моей.
Поэтому, вновь встретив в парке Анну,
Пирр на прямой вопрос ответил ей:
Один момент все ж кажется мне странным.

Мой господин расчетлив и умён,
всегда во всем он слушает рассудок.
А мое имя среди трех имен
тех, кто всегда, в любое время суток,

с ним рядом непременно должен быть.
Я ж более других уполномочен
вести его дела, казну хранить,
блюсти охрану замка, да и в прочем

быть его тенью, след во след шагать,
во всем ловить полет его желанья.
И потому, я смею полагать,
что страсть Алины – это испытанье,

в которое премудрый Никострат
втянул жену. Так вот. Я объявляю
три вещи, что бесспорно убедят
меня в том, что меня не подставляют.

А уж тогда и я готов дарить
себя Алине щедро, без остатка.
Вещь первая: прилюдно умертвить
ей ястреба, любимца Никострата.

 
Вторая – вырвать клок из бороды
супруга. Третья – зуб украсть у мужа,
притом здоровый. И растают льды
моих сомнений." Анна сникла. Ужас!

Алина, полный получив отчет,
сперва сочла все это невозможным,
но грешников советчик – хитрый черт –
ей нашептал, как можно осторожно

исполнить всё. И Анна в тот же час
согласье передать явилась к Пирру.
А сверх того был у нее приказ
Алины: сообщить ее кумиру,

что первый раз она сойдется с ним
буквально на глазах у Никострата.
А мы с тобой, читатель, последим,
куда их заведет тропа разврата.

Два дня спустя торжественный обед
давал своим собратьям по охоте
Наш Никострат. И, не предвидя бед,
любимый ястреб в сладостной дремоте

на спинке кресла гордо восседал.
Вдруг двери растворились, и Алина
стремительно вошла в столовый зал
и важному любимцу господина,

схватив за цепь на шее, о косяк
дверной с размаху размозжила череп.
Хозяин взвыл: "Да как ты смела так
с ним поступить? Как при такой потере

жить дальше? Ты совсем сошла с ума!"
Алина же, призвав гостей к вниманью,
сказала: "я должна была сама
так поступить давно. Но в оправданье

скажу вам: этот ястреб отнимал
то время, что супруг обыкновенно,
известный совершая ритуал,
жене отдать обязан непременно.

И, не желая мужу мелко мстить,
Я ястребу примерно отомстила.
Пусть Никострат решит – кого любить
и сколько на кого оставить силы.

А то, как только золотой рассвет
встает за лесом, что граничит с полем,
для Никострата дел важнее нет,
чем ястребу дать полететь на воле.

 
И тот, пронзив небесную пастель,
Бьет перепела в лет разящей пулей.
А что же я? Моя пуста постель!
Надежды моей страсти обманули.

Поэтому решилась я сейчас
на то, что совершила. И при этом
намеренно в присутствии всех вас,
людей достойных. Я прошу совета,

а также непредвзятого суда:
оправдана ли смерть вот этой птицы?
А если нет, моя любовь тогда
что стоит? И могла ли я смириться

с обидами своими?" Гости все,
вполне Алину искренней считая,
а так же покорясь её красе,
пришли к решенью, что она – святая,

раз крест несла свой молча столько лет,
а Никостарт – слепой, коль не заметил
любви супруги, и прощенья нет
ему теперь за прегрешенья эти.

Так шутками гнев обратили в смех,
вина бокалом погасили злобу,
Алину в первом деле ждал успех!
Пирр был весьма доволен первой пробой.

Второй урок – клочок из бороды
в сравненье с птицей показался шуткой.
Алина, не накликав в дом беды,
управилась буквально за минутку.

Раз Никострат, заигрывая с ней,
за локон потянул неосторожно.
Она ж, пантеры яростной быстрей,
схватила со стола с кинжалом ножны

и лезвием дамасским прядь волос
из бороды у мужа отхватила.
Тот уж хотел задать жене вопрос…
Но так его Алина закрутила,

затормошила, чмокнула сто раз,
что Никострат, под этим сладким шквалом
забыл набор недоуменных фраз,
и к женушке нырнул под покрывало.

Отрезанную прядь увидев, Пирр
уверился в любви своей Алины.
Однако он не отменил турнир
за приз – себя. Все мужики – павлины!

 
Итак, теперь Алине нужен зуб.
Зуб не простой, а непременно мужа,
да чтобы зуб был крепок, словно дуб.
Тут фокусник какой-то просто нужен.

И вдруг во сне Амур явился к ней
и нашептал, как одурачить мужа…
Два мальчугана из простых семей
Из кухни в главный зал носили ужин.

Алина им сумела втолковать,
Что пахнет изо рта у них безбожно,
и пищу им пристало подавать,
от мужа отстранясь насколько можно.
 
И строго наказала им молчать.
А вскорости спросила Никострата:
"Ты ничего не начал замечать?"
"Заметил: как-то странно поварята

мне стали блюда подносить." "Да-да!
Я от тебя скрывала это долго.
Но раз уж ты заметил, то тогда
скажу, молчать теперь не вижу толку.

Причина поведенья их проста,
и для тебя в ней никакой обиды:
из твоего так дурно пахнет рта,
что рядом быть, не подавая вида,

они не могут. А тебе никак
нельзя мириться с запахом ужасным.
Своих гостей ты распугаешь так,
и это говорю я не напрасно.

И срочно надо средство отыскать,
которое избавит от напасти."
"Возможно зуб гнилой дает мне знать,
что он вот-вот развалится на части.

Алина, посмотри-ка, всё во рту
в порядке?" "Милый, жуткая картина!
Зуб сгнил один и запах за версту
его распространяет половина.

Так и соседний можно повредить.
Поэтому необходимо срочно
его извлечь!" "Что ж, так тому и быть.
Эй, лекаря ко мне! "В час неурочный,

а скоро полночь, где ж его найдешь!
Да и для зуба слишком много чести.
Мой бедный муж, да вас колотит дрожь.
Хотите, я сама на этом месте

 
виновника бед наших извлеку?
Ведь лекаря, они –  немилосердны,
им только дай больного, и ку-ку:
больной в миг будет вылечен. Посмертно!

А я –  как ангелок – коснусь крылом,
и всё, что надо, сделаю без боли.
Воспользуемся этим вот столом.
Ложитесь. Но сначала алкоголем

у вас повысим болевой барьер.
А Анна принесет пока нам клещи,
и молоток побольше, например."
Приготовленья были так зловещи,

что Никострат хотел уже сбежать.
Но Анна его крепко привязала.
"Ну, с Богом! Двум смертям ведь не бывать."
Алина тут решительно сказала,

схватила клещи и… Когда потом
наш Никострат пытался что-то вспомнить,
то это удалось ему с трудом.
Алина же (какая вероломность)

здоровый зуб, что ею выдран был,
припрятала, а мужу предъявила
другой, гнилой. Но муж лежал без сил,
не до того ему, как видно, было.

Так был исполнен и последний фант.
Здоровый зуб тотчас послали Пирру.
И он, прекрасно помня прейскурант,
сан принял вожделенного кумира.

Казалось бы, достигнут результат.
Друг друга обрели сердца возлюбленных.
Но нравственности ревностный диктат
всё на давал им мест уединенных,

где можно было б от горячих слов
к взаимной радости уж перейти б и к делу.
Но подсказать спасительный альков
судьба им почему-то не хотела.

Алине час отсрочки был как год.
Она искала способа ускорить
безмерно затяжной событий ход.
И именно она, готов я спорить,

придумала необычайный план.
и, притворяясь больной, после обеда,
легла с несчастным видом на диван.
К ней Никострат явился для беседы.

"Что, милая произошло с тобой?"
"Я слабость ощутила вдруг такую,
что двинуть ни рукою, ни ногой
нет сил. Мне плохо, и по смерти я тоскую."

О, как разволновался Никострат!
"Чем я могу помочь тебе, Алина?"
"Супруг мой, отведите меня в сад,
к огромной груше. Чудная картина,

прохлада, тень умерят мой недуг."
Пирр тут же был (его согласно чину),
и в кресле из сплетенных накрест рук
Алину к груше отнесли мужчины.

А дальше было все сговорено.
И Пирр с Алиной складно, как по нотам,
сыграли представленье. Вот оно!
Алина: "Мне так хочется чего-то…

Возможно груш… Прошу вас, милый Пирр,
на дерево залезьте поскорее".
Пирр влез на сук и заорал "Мессир!
Вам надо бы вести себя скромнее!

А вы, мадонна, потеряли стыд.
Я ж не слепой и вижу всё прекрасно.
Вы не болели, делали вы вид!
Иначе почему же вы так страстно

с супругом целовались только что?
Тут не любой здоровой силы хватит
на упражненья в стиле "шапито",
что все мы выполняем на кровати. 

А здесь, в аллее парка! Срамота!
Неужто негде вам предаться страсти?"
"Ты понял, что сказал он?" "Ни черта!
Он в дьявольской, должно быть, черной власти."

"При чем здесь дьявол? У меня не бред!
Я с дерева все рассмотрел детали.
И капли у меня сомнений нет,
как вы сейчас друг дружку ублажали.

С чем спутан этот может быть… процесс!
В нем каждый разбирается прекрасно:
от прачек до владетельных принцесс,
от властелина и до свинопаса.

Когда б… процесс деревья охватил,
как вас, мессир, он охватил с супругой, 
нас дождь из груш бы всех поколотил,
пролившись в одночасье над округой."

Алина тут вступила: "Если б я
была здорова, то давно бы влезла
на дерево и, тайны не тая,
поставила б рассказчика на место!

Что он там разглядел – не разглядел,
разобралась бы лично досконально.
Как жаль, что я сегодня не у дел,
а потому устала и печальна."

А Пирр из гущи веток добавлял
подробности одна другой вкуснее:
кто, с кем и как… процесс усугублял,
что делали она с ним и он с нею.

Вскипевший Никострат отдал приказ:
Стоп! Прекратить базар и вниз спуститься!"
Пир с дерева как кот слетел тотчас
и стал на небо истово креститься.

"Мой господин! Я не сошел с ума,
не задремал, не потерял сознанье.
И видел я, как госпожа сама
дарила вам горячие лобзанья.

Потом она… "Довольно, я сказал!
Сейчас мы с ней сидим вполне спокойно?"
"Да! Но пока я с дерева слезал,
процесс вы прекратили и пристойно

уселись здесь."  "О, Пирр, ты не в себе!
С момента, когда ты полез на грушу,
сидим мы как сидели. А тебе
всё показалось! Облегчи же душу, 

скажи, что сильный солнечный удар
твой разум помутил." "Мой мозг – как льдина.
А может быть, что дереву дан дар
внушать прохожим странные картины?"

"Сам должен убедиться в этом я!"
И Никострат полез на ствол корявый.
С большим трудом. Лишь молодость, друзья,
дает на легкость и беспечность право.

Пока он лез, Пирр впал в мужской азарт
схватил в объятья пылкую Алину...
И, вниз взглянув с вершины, Никострат
увидел там ужасную картину.

…Процесс в разгаре был. И поражал
безудержностью первобытной страсти.
От вздохов и стенаний сад дрожал,
И замерли часы вне Божьей власти.

А Никострат, застрявши меж ветвей,
Орал: "Как допустила ты, Алина,
при всем известной скромности своей,
чтоб обладал тобой другой мужчина!

А ты, мой Пирр, которого верней
не сыщешь в мире, как ты смел, собака,
с возлюбленной супругою моей
блудить открыто, без стыда и страха?"

Так говоря, в обратный трудный путь
наш Никострат пустился тихо дальше.
Любовники же, обождав чуть-чуть,
уселись чинно, как сидели раньше.

Вернувшись снова на земную твердь,
герой наш удивился несказанно:
"Сидите вы, как и должны сидеть.
Но только что… Да, это очень странно…"

"Теперь вы убедились, господин,
что я в рассказе не соврал ни слова?
Я это чудо видел не один!
Вы тоже его видели. И снова

приходим мы к тому, что колдовство
на этой груше все же происходит.
Могли вы заподозрить плутовство
в моем рассказе. Но вы сами вроде

всё то же наблюдали. А теперь
рассудим здраво. Если бы Алина,
честнейшая из жен, (им всем не верь,
но ей поверь!) супруга властелина,

задумала вам с кем-то изменить,
зачем ей на глазах у вас, открыто,
с любовником резвиться? Ей хранить
в секрете нужно связь. Мораль избита:

не пойманный – не вор! А здесь вокруг
возможностей не счесть уединенья.
С чего бы ей так безрассудно вдруг
шокировать общественное мненье.

Два слова о себе теперь скажу.
Я б дал себя четвертовать скорее,
чем посягнул на вашу честь. Ношу
ваш герб я гордо на своей ливрее.

Всё это во внимание приняв,
я повторю: обман таится в груше!
Ведь всем твердить готов был я, что прав,
увидев вас с женой… в процессе. Уши

мои свернулись в трубочку, когда
меня вы в том же самом обвинили."
Вступила тут Алина."Господа,
Я признаюсь, меня вы удивили.

А в некотором роде я была
участницею ваших приключений.
Так вот, мой муж, поверь, уж я б нашла
сто мест таких с другим уединенья,

что ты б вовек не смог их отыскать,
а не пришла бы в сад грешить открыто.
Зачем давать всем повод полоскать
свое белье, которое не мыто.

А вы, Пирр, в ваши юные года,
и с вашей безупречной родословной,
решили, что при вас я без стыда
могла предаться игрищам любовным?

Стыдитесь, мальчик!" Бедный Никострат
запутался и в целом, и в деталях.
И в черта он поверить был бы рад,
Лишь только б от него уже отстали.

Поняв, что он остался в меньшинстве,
и Пирр с Алиной твердо верят в чудо,
он тезис поддержал о колдовстве,
что создавало впечатленье блуда.

Алиса, тем не менее пока
держалась с мужем строго и сурово.
И чтоб закрыть вопрос наверняка
с приказом к Пирру обратилась снова:

"Чтоб колдовское дерево опять
не учинило сраму невиновным,
я требую его с землей сравнять.
Тогда конец видениям греховным

наступит. Принеси скорей топор!
За нас с тобой, поруганных напрасно,
порубим грушу, разведем костер,
развеем пепел тайно и безгласно.

Хотя скорей бы нужно топором
хватить по лбу неумного супруга.
Как мог он не почувствовать нутром,
Как так легко ослеп он от испуга?

Любовь и верность предал в пять минут!
Поверил колдовскому наважденью!
Ну, можно приступать. Топор уж тут.
Рубите! Дал Господь благословенье."
 
Когда Пирр завалил корявый ствол
и кинул ветки срубленные в пламя,
Она сказала: "Муж, мой гнев прошел.
Любовь и дружба снова между нами!

Но впредь запомни: больше никогда
ты в верности моей не усомнишься.
Я – твое счастье и твоя звезда!
И гнев Господен, коли провинишься!"

На этом и истории конец.
Все получили то, что заслужили:
Неумный муж – рогатый свой венец.
Пирр и Алиса – жар в любви горниле,

мы с вами – этот маленький рассказ,
и, может быть, мораль в его итоге.
Бог ничего не сделает за нас,
и нам самим искать свои дороги.