Я себя заточил в полумраке стеклянной башни,
на доступном лишь ветру семнадцатом этаже,
где, куда ни смотри, простирается день вчерашний.
И тихонько безумье скребёт по моей душе.
Порывался писать, но стихи – это самый верный
путь свихнуться совсем, ибо лирика суть игра –
то сотрёт в порошок, то опять вознесёт безмерно.
И с какого-то мига уже не берёшь пера.
Настроение – дрянь, как в сюжетах у Пиронези.
Перекошенный рот подозрительно крепко сжат –
он хотя и стыдится целительной лжи поэзий,
но, однако же, рифмы в его уголках дрожат.
Неприступная башня… и сам себя вижу пошлым
трубадуром судьбы, подобравшим её мотив,
но не ясно, зачем. Я копаюсь в бескрайнем прошлом,
словно в старом тряпье, и всё делаю супротив
своей собственной воли, которая расплескалась,
растряслась по ухабам, запуталась в чепухе.
И всего-то осталось – настигшая дух усталость
да ухмылка надежды, мелькнувшая вдалеке.
Не сказать, что конец, – просто муторно и паршиво.
Бесконечные мысли, и их не прогнать взашей.
И глядят из окон сорок с хвостиком лет ошибок,
возведённые в степень семнадцати этажей.
Я себя заточил в полумраке стеклянной башни...
© Copyright: Максим Седунов, 2010
Свидетельство о публикации №110072203021
Свидетельство о публикации №110072203021
Рецензии
Давно знаю это стихотворение, Максим, и возвращаюсь к нему в особенные "подвешенные" дни... когда никаких степеней не хватает.
В этом отношении у Ваших стихов есть удивительное свойство: они очень конкретно дают представление о самом неконкретном, что может быть -- о состоянии. Я понимаю, что отправные точки "самозаточения" в этом "муторно и паршиво" у автора и читателя могут быть не просто разными, а лежащими вообще в недоступных пониманию друг другу плоскостях сознания, и тем не менее...
Беспристрастно мерно входящее отчаяние... Только ведь точка в последнем катрене вовсе и не точка никакая -- дверь на крышу небоскреба. Там, где прыгнуть придется, чтобы или вверх или вниз. Ни одна из 24 строк не подводит к этой двери, не говорит о ней, даже не намекает на существование, да и сам автор, похоже, в пространстве данного стиха о ней ни сном ни духом... а она всё равно есть -- как предчувствие, как обещание, как единственный объясняющий смысл. Ухмылка ли это надежды или нечто иное... уже и не столь важно. Важнее, что, пожалуй, ни из какого иного состояния этой двери не увидеть.
.
P.S.
Извините, Максим, за моё вечное рецензионное кривоязычие. Иначе сказать не умею.
Анна Липштейн 30.04.2013 03:00 • Заявить о нарушении
В этом отношении у Ваших стихов есть удивительное свойство: они очень конкретно дают представление о самом неконкретном, что может быть -- о состоянии. Я понимаю, что отправные точки "самозаточения" в этом "муторно и паршиво" у автора и читателя могут быть не просто разными, а лежащими вообще в недоступных пониманию друг другу плоскостях сознания, и тем не менее...
Беспристрастно мерно входящее отчаяние... Только ведь точка в последнем катрене вовсе и не точка никакая -- дверь на крышу небоскреба. Там, где прыгнуть придется, чтобы или вверх или вниз. Ни одна из 24 строк не подводит к этой двери, не говорит о ней, даже не намекает на существование, да и сам автор, похоже, в пространстве данного стиха о ней ни сном ни духом... а она всё равно есть -- как предчувствие, как обещание, как единственный объясняющий смысл. Ухмылка ли это надежды или нечто иное... уже и не столь важно. Важнее, что, пожалуй, ни из какого иного состояния этой двери не увидеть.
.
P.S.
Извините, Максим, за моё вечное рецензионное кривоязычие. Иначе сказать не умею.
Анна Липштейн 30.04.2013 03:00 • Заявить о нарушении
Здравствуйте, Анна!
Спасибо за Ваши слова. Это довольно старый стишок, и я, признаться, весьма смутно припоминаю как описанную мною башню, так и упомянутую Вами дверь, которая, к слову, конечно же, была. Но я очень хорошо помню – именно благодаря стихам – человека, сочинившего эти строки. С одной стороны, действительно присутствовало отчаяние, однако отчаяние это было такого рода, что сквозь него определённо просматривалась и надежда (точнее её ухмылка) – надежда как раз на целительную силу отчаяния. ЛГ на протяжении стихотворения всё сильнее и сильнее укоренялся в собственной субъективности, так, что в конце концов для объективности там вообще не осталось места. Ведь преодолеть подобную ситуацию, как ни крути, можно лишь посредством решения. Стало быть, это сопряжено и с сопутствующей решению болью. Таким образом, мой подопечный в итоге просто слился с этой болью и постиг, как хочется думать, её диалектику. А после такого прозрения любые двери и любые башни уже трын-трава.
С уважением,
Максим Седунов 01.05.2013 12:47 Заявить о нарушении
Спасибо за Ваши слова. Это довольно старый стишок, и я, признаться, весьма смутно припоминаю как описанную мною башню, так и упомянутую Вами дверь, которая, к слову, конечно же, была. Но я очень хорошо помню – именно благодаря стихам – человека, сочинившего эти строки. С одной стороны, действительно присутствовало отчаяние, однако отчаяние это было такого рода, что сквозь него определённо просматривалась и надежда (точнее её ухмылка) – надежда как раз на целительную силу отчаяния. ЛГ на протяжении стихотворения всё сильнее и сильнее укоренялся в собственной субъективности, так, что в конце концов для объективности там вообще не осталось места. Ведь преодолеть подобную ситуацию, как ни крути, можно лишь посредством решения. Стало быть, это сопряжено и с сопутствующей решению болью. Таким образом, мой подопечный в итоге просто слился с этой болью и постиг, как хочется думать, её диалектику. А после такого прозрения любые двери и любые башни уже трын-трава.
С уважением,
Максим Седунов 01.05.2013 12:47 Заявить о нарушении
На это произведение написано 17 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.