Perpetuum

Нам повезёт! Повезёт, я знаю! Может, не завтра, не после-после... Долго ли, коротко - объездная ослику свистнет... Дойдёт ли ослик? Нам повезёт - не таким везло же! Звёздное небо, зеница мира, прячет усмешки в земное ложе - взгляды прожжённого канонира. Падают камни на землю свыше - небо не жалует нас хлебами. - Слышишь? И я эти вопли слышу... значит, не всё ещё расхлебали - вёслами ложек не въедешь в сказку, новым пацакам скрипач не нужен. Можно и дальше скулить с опаской, бросить врагу недопитый ужин, съесть целый мир, словно Робин-Бобин, по барабекски насупив лица - сказка не станет рождаться в злобе, сказке нельзя причитать и злиться... Знаю, друзья - вы меня простите. Я бы и сам, всепрощеньем брякнув... - пусть не обычный на вид вместитель странных сентенций и симулякров, я не могу быть синхронным стрелкам, ровно, как стих не бывает белым. Трудно посеять большое в мелком, веря лишь в завтрашний "para bellum".

Мальчик кораблики дарит лужам. Тонут листы бортовой тетради. Все мы с рожденья чему-то служим - счастливы те, кто не службы ради. В каждом фрагменте таких мозаик целая жизнь пополам с махоркой. Жаль, неспособен понять прозаик тех, кто в стакан наливает с горкой. Мальчик ночами листает книжки - в книжках не пишут про минус восемь. Слово "диоптрий" уже не слишком бесит оскоминой, словно осень. Мальчику сложно найти причины всех этих путаных озарений - сны и реальность неразличимы. Плавится эпистолярный рений - сталь теорем не в большом почёте, рано ржавеют шурупы формул... - Что вы там, черти, опять печёте, жар открутив далеко за normal?! Падают листья, кружась по ветру, в календари неземных идиллий. Мальчик ложится, снимает гетры, просит, чтоб к завтраку не будили, тычет по кнопкам фантасмагорий, в сонном меню расставляя галки. Мальчик не знает про наше горе (нас вообще никому не жалко), это не бред, никаких иллюзий, мальчик не любит мистификаций - в чью-то реальность скользя на пузе, можно хоть чуточку побрыкаться - всё повернётся наутро дымкой, перевираясь в кухонном марше... Мало кто хочет быть невидимкой - с каждым мгновеньем на вечность старше.

Музыка слов раздувает пламя - ватты прощают вокальный промах. Время не знает что будет с нами, не приморозить его в хоромах. В нервных пульсациях чёт и нечет, кажется, вон его - жуй, не парься. Мало ли, блеют, мол, время лечит - лечит не время, а в рот два пальца - вкус пентатоник пять дней в неделю в каждом будильнике свой, до ноты... Нам по шестнадцать... куда глядели эти католики-гугеноты? В каждой мистерии мало смысла - много простого земного вопля. Сколько несчастных в мечтах зависло, где и будильник не ляпнет "оп-пля". Утро... листаем всегда не с теми - много листов, только все похожи... "Нам по шестнадцать" - кувалдой в темя, слепит прожектором снов по роже - там, в зазеркальях, на видном месте, топчется время, секунды хмуря. Жаль в этом жизненном палимпсесте всё, что де-факто - всегда де-юре. Солнца, в купелях надежд - не слишком, тьма "никогда" не таких гасила. Плюшево смотрит облезлый мишка, детство твоё он вернуть не в силах - он ведь и сам на правах пингвина - парочка лет и "привет Ромашке". Время всегда и во всём повинно, значит и нам не простит промашки.

Бешено бьёт за толстенной стенкой - может соседи, а может сердце... Сложно дружить с этой странной темкой, в чувствах лажая на бездну терций, строя мосты в никуда и мимо... Точно лишь то, что наступит утро - вылезет солнца стальная мина, взрывами звёздного перламутра сны переплавит в рассветный студень будущей сказки (а может, прошлой?), врёт не краснея..., и мы не будем, делая жизнь безутешно пошлой. - Кто там колотит, ответьте, ну же? Мальчику это важней чем завтрак! С каждым ударом хищней и уже пасть плотоядного дино-завтра, днями-зубами дробя ответы в пыль многоточий, чтоб стало жальче... Мальчика больше на свете нету. Мало кто вспомнит: - "А был ли мальчик?!" Даже в себя-то поверить страшно - в прошлом копаться, других жалея, плыть по излучинам карандашным, по опустевшим навек аллеям, быть не собой, но к себе всё ближе, к телу мифической точки сборки - жгучего времени адской грыже, книгу судьбы пролистав до корки. Есть там и те, кто тебя любили. Есть - кому ненависть слаще мёда. Там мой перпетум, живой мобиле в дальнем предальнем углу комода - двигатель времени, тайм машина, сложная штука без мануала. Цель далека и неразрешима, впрочем и целей осталось мало. Нам повезёт, хоть кому-то, точно, выстудить жар застарелой жажды - снова умыться водой проточной - той, из которой не выйдешь дважды, выспать дорожку, сомкнуть спирали, выразив прошлое в настоящем, нет в мире благостней пасторали, чем одомашненный звероящер. Время - не ящерка - много хуже... Нам повезёт, никаких сомнений! Дарим себя, как кораблик лужам, в омут чужих падежей-склонений - нас там не ждут, нас и здесь не ждали - значит, есть повод идти всё дальше... веря, что где-то в заветной дали есть выключатель вселенской фальши. Где бы мы ни были - только хуже. Там, где нас нет - хорошо до дрожи...
- Брось, не сердись, мой незримый друже - ты и свою дверь отыщешь тоже.