Всадник на белом коне

В этом рассказе использованы материалы из книги протоирея Валентина Бирюкова «На земле мы только учимся жить: Непридуманные рассказы».

Автор


Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода.

Царство Божие не придёт приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или вот, оно там. Ибо Царство Божие внутри вас есть.

Иисус Христос

I

В Самарканде в годы хрущёвской оттепели случилась одна поучительная история для нас, неверующих. Это было время служения архимандрита Серафима (Сатурова). Священник этот был родом из Перми, 10 лет отсидел, много тяжкого повидал в жизни. Он многих привлёк в храм своей теплотой, вниманием. Многие стали креститься.
Кэгэбэшники видят, что молодёжь пошла в храм, значит, нужно батюшку успокоить, устранить, закрыть храм Георгия Победоносца. Капать нужно под него, капать! Ну, в итоге, лишили всеми любимого батюшку службы на целых  2 года.
Приходят как-то к отцу Серафиму муж и жена и уговаривают его:
-Батюшка, окрести нас, только не записывай, что крестил, а то нас с работы уволят (каких же иуд воспитывала советская власть!)
Тогда нужно было и паспортные данные записывать – где работаешь, где живёшь; и родителей крёстных. Всё это потом просматривал уполномоченный.
Батюшка был милостивый – согласился окрестить без записи. А за воротами в это время стояли представители органов и встретили молодых людей:
-Ну что, ребята, зачем приходили в церковь, что делали там?
Те поначалу молчали.
-Молчат, у попа спросим: что молчат, откуда они.
- Да я не знаю – откуда – отвечает отец Серафим.
Не хотел  Серафим своих крестников выдавать, но у этих ребят была специальная договорённость с чекистами. Вот и раздули мясники из этого «незаконного» крещения целую историю.
-Как не знаете?! Они же крестились только что! Вы же записывали, где они работают!
-Нет, не записывал.
-Да?! Почему?
-Да упросили они меня, чтобы не записывать. Я и пожалел их… (вот она, христианская душа, дорогие мои друзья! - О.К.)
Вот за такое «неповиновение» и запретили отцу Серафиму служить – только за это. Два года службы в храме не было. Так христиане тайно совершали службу по ночам, собирались по два-три человека – и служили…
Прошло два года, как храм-то закрыли. Приближался престольный праздник – Георгия Победоносца. Все прихожане сокрушались, что службы в этот день не будет. Власти, кстати, всё уже продумали: хороший детский садик здесь будет – семь квартир, помещение храма просторное, баня, пекарня, столовая, площадка, колодец, два дуба…
Всем стало ясно – храму скоро конец….
II

Но не всё в нашей власти, друзья! Иногда обстоятельства и провидение выше нас…
…Накануне 6 мая случилось нечто из ряда вон выходящее. При храме вместе с архимандритом Серафимом жили две москвички, келейницы его, значит, – монахиня Иулия (она иконы хорошо писала) и послушница Евдокия, тоже, как и батюшка, ссыльные. Батюшка в это время готовился у себя в кельи к празднику, читал каноны. Матушка Иулия на церковном дворе подметала. Вдруг они видят: открываются врата церковной ограды, и влетают двое верховых офицеров в старинных, невиданных одеждах, больше похожих на белогвардейские, на белых конях. Один постарше, другой помоложе. Этот первый – величественный такой, красивый, ловкий, в эполетах и аксельбантах. Но это ещё не всё. К паперти церкви подходит известный в той местности человек Божий Максим Колычевский (друзья, в этом чудике я изобразил себя). Максим этот ходил как неприкаянный, раздражал добрых советских людей, страдал самолюбием, неуёмной манией величия, да, к тому же, был ещё и хомячком (он боролся с дьяволом чревоугодия, который являлся ему, почему-то,  в образе прекрасной Данаи; многие современные историки Церкви считают, что Колычевский вёл брань ещё и с бесами блуда – О.К.).
-Кого я вижу! Жора! Здравствуй, дорогой, давай обнимемся с тобой, братишка! – Максим так лупанул по спине мужчину, что тот чуть не слетел с коня.
Но мужчина этот сильный оказался человек: и духовно и телесно. Он посмотрел на Максима и прослезился, потом потрепал по плечу и засмеялся:
-Узнал, узнал старика Победоносца! Молодец! Мы вот тут приехали храм открывать. Нужно всё быстро сделать, а то дел много. Мне вот сейчас Коля Чудотворец звонил: на Афоне непорядок, что-то там со старцем Паисием случилось, монахи бастуют. А тут сейчас ещё в СССР проблем полон рот, с октября 17-го мы, святые, совсем измучились: бьют монахов, притесняют, патриарха Тихона угробили… А братка моего узнаёшь?
-А как же (смеётся)! Здравствуй, Гавриилушка!
-Здравствуй, Сергеич – поднимает шляпу архангел.
-Ты там просил в молитвах выздоровления? – спрашивает Георгий.
-Ну да.
-Подойди к Гавриилу, он сегодня добрый: всех лечит. Гавриил, перекрести товарища!
-По вере вашей да будет вам – промолвил Гавриил.
-Спасибо, спасибо, Гаврик, я тоже тебя люблю! – благодарит Колычевский.
-Ну ладно, пойду я к Серафиму забегу – говорит святой Георгий и направляется к храму.
Отец Серафим стоял на коленях пред иконами (он был немощный, старенький, подушки под колени подкладывал).
-Отец Серафим, готовься к службе – сегодня храм будет открыт!
Батюшка прямо отпрянул: что за офицер, кто такой, откуда появился?! Слова - сильные, богатырские, голос - красивый, мощный – баритон чистый, а слова-то – сила, ровно как приказ! И дошло тут до священника, что это сам великомученик Георгий.
-Молодец, отец, признал. Сейчас мы поедем прямо в исполком Самарканда – проблемку-то нужно решить. Ничего… когда я заколол змия в Бейруте, что б царевну эту спасти (хороша была девка, ой хороша: кожа атласная, стройная такая, покладистая – сейчас таких мало, у вас в союзе вообще нет) пришлось поболее потрудиться: змей этот, зверюга, уже до того обожрался человечиной (девушек предпочитал, гурман, блин), что и меня, подвижника веры, хотел сцапать. Но я ему в харю-то меч и всадил. А он мне:
-Да кто тебя звал? Я же вам, святым, не мешал, страх только на язычников наводил. Ну да, подъедал людей изредка. Нет! Надо было ко мне с небес на голову свалиться. Страха на вас нет, зверюги, – и помер.
-Потом мне ещё к старику этому, пердуну старому, пришлось с царевной идти, заодно я и змия прихватил.
Царь-то увидел сначала царевну, а потом и змия, и говорит:
-Кто такой?
Я ему:
-Георгий.
И рассказал всю историю.
Он послушал, прослезился и говорит:
-Дочка-то моя совсем в девках засиделась, бери её себе и полцарства впридачу и езжайте себе хоть во Флориду, отдохните там. Да и я без неё отдохну. А то она мне: «Папа, папа, не хочу я за язычника выходить, хочу за христианина. Плачет и Евангелие читает. А я ей, дурёхе, потакал, ну и допотакался: ты вовремя пришёл. А то ведь змей-то этот сущий развратник: он ест только парней, а девок к себе куда-то на гору относит. У него там горем.
Но Георгий говорит:
-Опомнись, старик! Твоими устами да лукавый мне шепчет. Девка у тебя и вправду хороша… Но я-то ведь восемь лет терпел мученья за Христа. Диоклетиан тогда совсем озверел: ядом травил, негашеной известью мучил, железные сапоги одевал. В конце концов, отрубил мне и жене своей Александре голову (жену его я успел приобщить к Христу). Не-не-не. Деньги, я, конечно, возьму, а дщерь твою – нет. Грех это большой для святых, грех. Хотя ещё раз повторюсь, что дочь у тебя хороша, но на то я и святой, чтоб чем-то жертвовать. Отдай её какому-нибудь православному пареньку, а то она совсем истомится. Ладно, полетел я. Встретимся в раю!
-Ладно, заговорился я, отец. Ехать надо.
…Так и проводили ребят старики. Напоследок Георгий говорит Максиму Колычевскому:
-Совсем измучишься, устанешь, потеряешь окончательно смысл в жизни – приходи вот в этот храм, помолись моей иконе и ничего не бойся: я всегда с тобой. До скорого, друзья!

III

Великомученик Георгий оставил своего «адъютанта» у входа с лошадьми («попей сходи кваску, Гаврик, на иноземок не заглядывайся: я знаю, что ты в этом деле шалун, но нам сегодня не до этого»),  а сам зашёл в исполком. Миновал успешно милиционеров: только встретился с ними глазами, те ему ни слова не сказали, не спросили, к кому и откуда. Ну, наш Жора – прямо на второй этаж, мимо секретаря, которая тоже онемела. Ни у кого ничего не спрашивая, открывает дверь в кабинет председателя исполкома и, называя его по имени, говорит:
-Ну что, привет!... Чтобы сегодня же храм Великомученика Георгия был открыт! Иначе и праха твоего и твоей семьи не останется…
Председатель, конечно, очень испугался его слов, хотел спросить невиданного офицера: «Кто Вы, откуда?» - но не смог слова выговорить, не мог прийти в себя от необыкновенной силы приказа… Глянул он в окно: Жора уже садится в седло с необыкновенной легкостью – и только искры из-под копыт!...
В страхе берёт бюрократ телефонную трубку, звонит уполномоченному по делам религии:
-Срочно пошлите нарочного в храм Великомученика Георгия! Чтобы сейчас же открыли храм! А распоряжение напишете после.
Некогда было даже писать – такой страх взял!
Уполномоченный немедленно послал своего помощника. Тот через 15 минут был у отца Серафима:
-Открывайте храм, служите свободно!..
На следующий день председатель исполкома приехал на машине к Серафиму:
-Над вами есть какой-то начальник?
-А как же? Есть.
Можно мне его фотографию?
Батюшка выносит ему фотографию Ташкентского епископа в клобуке. 
-Нет, не тот! А ещё есть у вас кто-нибудь? У меня вчера ваш начальник был, офицер такой - о-о-о… С такой властью приказал, чтобы срочно храм открывали, иначе, говорит, будете наказаны без помилования! Сразу видно – начальник…
У батюшки слёзы потекли, он слова выговорить не смог… Вынес только старую-престарую икону великомученика Георгия – верхом на белом коне.
Председатель исполкома как глянул:
-Он!!! У меня вчера ОН был!
И тоже прослезился.
Многие были свидетелями этого удивительного, просто потрясающего события: как Георгий Победоносец храм открыл. И батюшка Серафим, и монахиня Иулия, и милиционеры, и секретарь-машинистка…
Слава Богу за всё!

17-18 июля 2010г., г. Коломна