Славко Словенов - Душа в летящем слове

«У ног Герцена». Георгий  Куликов (слева) и Славко Словенов.
Москва. Сентябрь 1999-го.
Фотоснимок Сергея Старшинова


Славко Словенов (Вячеслав Геннадиевич Гогин) родился 14 ноября 1935 года.
Преставился р.Б.Вячеслав 14 апреля 2016 года. Царствие ему Небесное!


ДУША В ЛЕТЯЩЕМ СЛОВЕ

     Готовя к печати  подборку стихотворений, я, по совету автора, заглянул в «Комсомольскую правду» за 1 октября 1961 года. О, каким странным духом повеяло с её страниц! Современная молодёжь навряд ли сможет  представить, о чём, например, шла речь под таким заголовком: «Партия, юность тебе рапортует!» И рапортовала, бия в бубны, размахивая красными знамёнами. Но была и другая юность, воспитанная нашими классиками, мыслящая и сострадающая. Она хотела не рапортовать, а жить. (Помните у Пушкина: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать»). Вот эти две непримиримые юности и представлены в газетной статье «Двести «шалопаев» слушают стихи». А главный герой её – СЛАВКО СЛОВЕНОВ, автор публикуемой сегодня подборки.
     Как же он угодил в комсомольские антигерои? Очень просто: всего лишь осмелился в Тамбове вслух читать стихи. Экая, скажете, смелость! Не спешите с выводами… Суровые были времена. Как только властям донесли, что некий залётный поэт собирает на улице толпу, они поспешили сей беспорядок пресечь. Любителей поэзии дружинники разогнали. А приехавшего из Питера к своим друзьям-художникам поэта вызвали на бюро горкома, которое постановило: «За нарушение общественного порядка, выразившееся в самовольной организации сборищ для пропаганды низкопробной поэзии, беспринципное поведение на бюро, непонимание задач, стоящих перед советской молодёжью в период строительства коммунизма, из членов ВЛКСМ исключить».
     То, что Славко Словенов совсем не понимает «великих задач великого периода», ему, простите за каламбур, частенько давали понять и в Ленинграде, и в Москве, где я его впервые и услышал в 1970 году. Читал он стихи великолепно, и мог читать их часами. И так же, как и в Тамбове, легко превращал прохожих в своих благодарных слушателей. Правда, в столице он, не единожды уже битый дружинниками и милицией, не рисковал приглашать слушателей на следующий день.
     Как-то раз, листая журнал и заметив имя Славка Словенова, поэт Станислав Золотцев*, смутившись, спросил меня:
     - Разве Славко Словенов жив?
     - Странный вопрос, - ответил я, - как видишь, даже сотрудничает с нами.
     Как оказалось, Золотцев учился вместе с ним на филфаке Ленинградского университета. Тогда, в 60-х годах, молодые поэты Ленинграда почитали Славко Словенова за лидера, которым он, впрочем, был недолго, а вскоре и вовсе «выпал» из литературной среды.
     Почему Славко Словенов так поступил – его тайна. Одно лишь скажу: «не для житейского волненья, не для корысти, не для битв». Ведь поэзии он и не думал изменять: все эти годы работал над поэтическим переводом четверостиший (рубайи) Омара Хайама. Недавно он закончил этот огромный труд (свыше 700 четверостиший!) и сейчас готовит его к печати.
     Что же касается вопроса, который задал мне Золотцев, то Славко Словенов упредил его таким вот свирепо-весёлым стихотворением:

В ПУСТЫНЕ СМЕХА

Певец найдётся – была бы песня!
Есть анекдотцы поинтересней…

Теперь представьте, что вот – я умер…
Звонки оставьте – бессилен зуммер:
«Кого-то» - нету. А мы – всё ищем…
А я - по свету скитаюсь: нищим!

Уж вы (позвольте – прошу заранее)
Не барахольте воспоминаний…

Ах, вы упейтесь, но не ругайтесь!
Ах, вы не смейтесь, а – улыбайтесь:
Ведь это ж юмор в шальной надежде,
Что я – не умер, а жив, как прежде!..

Застыла лава… Вулкана кратер –
Теперь забава, лишь альма-матер.

Да, я – всё тот же, хоть непохожий:
Не то, чтоб отжил – мороз по коже!
Мороз остался в пустыне смеха:
Всю жизнь скитался… И вот – «приехал».

Горит – на случай – звезда во лбу…
Вникайте лучше! – Молчу… Табу.


Что ж, давайте вникнем – хотя бы в эту скромную подборку стихотворений** разных  лет: судьба и душа поэта – в его стихах.


НА МОЛОХТЕ

Хвойный вздох пьянящего дурмана
На рассвете прянул в синеву –
На рассвете дрогнули туманы
И росой упали на траву.

Первый окунь растревожил заводь –
Покачнул-обрызгал лепестки
Белых лилий… И нырнули в травы,
Угасая молча, светляки.

Млечный Путь умчался в неизвестность,
И заре – на первый алый зов! –
Отозвалась тихая окрестность
Голосами дальних поездов…

НОСТАЛЬГИЯ

Моей багряной молодости осень…
Финляндия! И я в твоих краях –
Под мёрзлым небом, средь озёр и сосен –
Учусь уединенью, как монах.

Куда ни глянь: гранит…гранит…гранит…
Окопы войн, давно отклокотавших…
И гений этих мест ещё хранит
Тень Боратынского и гром победных маршей…

Здесь хорошо побыть наедине
С печалью увядающей природы:
Её прозрачность навевает мне –
Как вешний сон! – отхлынувшие годы.

Воспоминания… Они живут со мной
В бревенчатом дремучем старом доме,
Где всё пропитано смолистой тишиной
И древними сказаньями суоми.

Я опьянён тобой, суровый край!
Пленён тобой! Заворожён тобою!
Но – болен я призывом птичьих стай,
Манящих и зовущих за собою!..

Покинув твой неласковый приют,
Летят они в российские берёзы…
Я им кричу – и вновь они зовут!
Но – не могу лететь: мешают слёзы.

Учусь уединенью, как монах,
Под мёрзлым небом – средь озёр и сосен…
Финляндия! Дождит в твоих краях
Моей багряной молодости осень.


***
Сергею Алексеевичу Воронину

Сошлись два мужества. Измерив глубину
Неравных судеб, обнялись – навеки.
Как штрафники, убившие войну.
Как совесть, что убили в человеке.

Сошлись два мужества. За ними нет вины,
Что раньше жизнь их не соединила:
Идёт война, в которой не видны
За малодушием атаки зрелой силы…

А сколько этих мужеств по стране
Рассеяно, задавлено, забито! –
Идёт война за право быть войне
С мерзавцами у власти и у быта!..

Сошлись два мужества…

Октябрь 1972 г.
Ленинград. Сосново.

НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

Валентину Михайловичу КУЛИКОВУ

Его зарыли в Шар Земной,
А был он лишь – солдат…
Сергей Орлов


Неизвестных солдат не бывает –
Есть у каждого имя и честь:
Каждый знает – кого защищает,
Если совесть и родина есть.

Если нет ни того, ни другого,
Для меня он – обычный бандит,
И такого я – честное слово! –
Уложил бы под вечный гранит…

Пусть останется он неизвестным
Не на Шаре, а – в Шаре Земном,
Недоступный легендам и песням,
Чтобы люди забыли о нём.

Но защитника честь (повсеместно)
Это – ИМЯ на крыльях молвы!..
Я к могилам «солдат неизвестных»
Никогда не склоню головы.

ЖАЖДА

Я ждал чудес. Но – чудо не являлось.
Я Бога звал. Но – Бог остался глух…
Явился Бах, исторгнув гром и ярость
Из жерл органа, и – ослеп мой слух.

В преддверии Седьмого Дня Творенья
Я думал: мир – лишь мрак и пустота…
Пришёл Рублёв – святая простота:
Пришёл, подкрасил, и – оглохло зренье.

И вот тогда – заговорил язык…
Из сердца проступил кровавый лик.
И волосы истлели сединой.
И я услышал звёздный голос мой:

«Приди в себя! В тебе созрели песни.
Ты ненавидел – мучаясь, любя…
Ни жив, ни мёртв – умри или воскресни!..»
Я жаждал чуда… И – открыл себя.

СИЗИФОВ ТРУД

Упала боль. На белый лист бумаги.
А ветер – подхватив её – унёс…
Я видел, как спала она в овраге
С бездомным – доведя его до слёз.

И видел я: она входила в души,
Израненные злобою людской,
Сама невольно зажимая уши
От крика их на паперти земной.

И слышал я: она заупокойно
Высоким голосом и зыбким, как мираж,
С солдатами, идущими на бойню,
Смертельно-бравый напевала марш!

Она бродила по земным дорогам,
Встречая всюду на своём пути
Людей, бегущих к Богу и от Бога
И – Истины не могущих найти…

Из века в век, презрев судьбы зигзаги,
Я пережил все боли на Земле!
…Передо мной – на письменном столе –
Лежит вопросом… белый лист бумаги.


ПРЕДЧУВСТВИЕ

Я падал в ночь. Огонь зари вечерней
Мне говорил, что Мастер Бытия
Не зря работал золотом по черни:
В Его работе есть душа моя!

Я падал в ночь: душа стремилась
Объять миры, где прячется рассвет…
Да, видно, - не судьба: её немилость
Всё повторяла, что рассвета – нет.

Я падал в ночь…
Мне это было внове.
Но – где она, там должен быть и я!
Я падал в ночь –
Глухую, как Бетховен
Перед раскрытьем тайны Бытия…

ОКА

Зеленогрудыми берёзами
Горит береговой наряд,
Голубокрылые стрекозы
Над сонной заводью висят.

И солнце душный воздух жарит –
Ни облака, ни ветерка.
И тянет сладковатой гарью
С наплывов жёлтого песка.

Буксир неспешно, но уверенно
Баржу гружёную ведёт.
Здесь так раздольно и размеренно,
Что даже за душу берёт!

Как вихри – ласточки над плёсами:
Речные, серые – они
Гнездятся тут же, под откосами,
И на реке проводят дни.

А волны! волны… вы заметили? –
Неторопливы и тихи…
Вот где бы жить и без свидетелей
Всерьёз замаливать грехи!

И я лежу – травой подкошенный –
В глубокой русской тишине,
И всё простые и хорошие
Слова волнуются во мне…

КОГДА ТРУБЯТ КОЛОКОЛА

Ты выйди – выйди в поле поутру.
Смотри и слушай: так приходит осень…
Ещё висят, качаясь на ветру,
И тонко-тонко шелестят колосья.

Ещё вовсю кричат перепела,
Ещё берёзы охрой не задеты,
А вот спешат за уходящим летом
Картавых журавлей колокола,

А вот уже стрекочут трактора
И пахоты готовятся под озимь…
О, летняя страда! Она – щедра,
Когда её подхлёстывает осень!

Пылает август. Зори – далеки.
От зноя, кажется, и воздух треснет!
А облака распахнуто-легки
Плывут по небу лебединой песней…

Так и живём. Работаем пока.
Но в суматохе будней забываем,
Что жизнь для нас – не «долгие века»,
Что не навек сердцебиенье мая…

Порой – скупы: накопленными недрами
Души своей не делимся ни с кем…
В полёте дней давайте будем щедрыми,
Пока живём и кровь стучит в виске!..

Но не пугайтесь и не стыньте в ужасе:
Ещё вовсю кричат перепела!
Вы – молоды… И всё-таки прислушайтесь:
А не трубят ли вам колокола?

СУДЬБА

Забраться на вторую полку
В купе гудящего вагона,
Открыть окно и долго-долго
Смотреть и слушать перегоны,

Вливать в распахнутые чувства
Весь мир – как пенье Лорелей –
И пить, и пить тысячеусто
Талант распаханных полей.

И слышать – полыхает лето,
Дробя колёсный перезвон,
И видеть, как летит планета,
Раскручивая горизонт!

Но вдруг – нечаянно, сквозь ветер,
В плывущей зноем синеве –
Повеет память лихолетий
Легендой павших сыновей:

Мелькнув, развеются, как дымы,
Окаменевшие кресты,
И на могилах всех любимых
Кроваво-алые цветы –

И ты почувствуешь усталость:
Как будто сам шагал в те дни,
Переборов слепую жалость,
И смерть, и воды, и огни…

Всё станет ясным – до предела:
Земля – кругла… земля – груба…
И на виски твои несмело
Ложится
Трудная
Судьба.

ВЕЛИКИЕ АНИМАЛИИ

Есть игра…
А.А.Блок

Есть игра, от которой нельзя
Ни уйти, ни укрыться:
В ней участвуют ваши друзья
И другие (порой незнакомые) лица…

Если ходит в «пернатых» жена –
Вы играете роль «сохатого».
Ну, а если в «коровах» она –
Вам, по правилам, роль «пернатого»!

А среди знакомых вам лиц
Замечали вы «крыс» и «лисиц»?

Есть для дам «кобели». Есть «суки»
Для господ – охочих до дам…
Бестиарий людей – со скуки! –
Расселился по городам.

Рыщут в городе «серые волки»,
«Лошадей» хватают за холки…
Так всю жизнь – с утра до утра:
Пре-забавнейшая игра!

Знаю – спросят, глотая допинг:
«Наэзопился?..» Где им знать,
Что Эзоп был не так эзопен,
Как зверей наплодившая мать!...

Видел я, как (уже калека,
Что живёт подаяньем со сцен!)
С фонарём, зажжённым от века,
Бродит в городе Диоген…


***
Юрию Валентиновичу КУЛИКОВУ

Откуда эта тайная печаль
Ночей любви, спадающих на плечи?
Я каждый день встречаю тихий вечер,
И каждый вечер мне чего-то жаль.

Не памяти, не прошлого, а той –
Какой-нибудь сорвавшейся – планеты,
Когда она, прорезывая светы,
Вдруг над моей угаснет головой…

Мне жаль того, что вечер отзвенит
Прозрачно-несказанною печалью,
Как зов ночей: пространственною далью
В нигде не существующий зенит,
Где нет времён, где всё – и быль, и небыль:
Извечные «всегда» и «никогда»…

…Летит печалей тайных череда
В сквозную боль распахнутого неба.

Май 1970-го

31-е

Последняя декабрьская пороша…
Последняя декабрьская луна…
Мелькают звёзды, облака ероша,
А в воздухе – мороз и тишина.

Но как безрадостно поёт гнусавый ветер
И глухо стонет (стонет!) в проводах мороз:
Уходит Старый год – оставив на планете
Новорождённого… в сугробе белых слёз.


БАЛЛАДА РАВНОДУШИЯ

Ещё темно
на улице пустой.
Холодный дождь
стучит по мостовой.
Тяжёлый дождь
шумит по мостовой.
Осенний дождь
спешит по мостовой.

Куда спешит он?
Мало ли куда!
За ним, быть может,
гонится нужда?
Быть может, с ним
произошла беда?
А может, это –
просто ерунда?

Бежит, бежит
голодная вода,
следы подошв
съедая без следа…
Прихлынула
сквозь годы, города,
но не понять –
откуда и куда.

Сквозь ярый дождь
летит бездонный век,
сметая всех –
здоровых и калек:
«вчера» был день
 «сегодня» он поблек…
И «зверь» сегодня –
тоже  «человек»!

К таким вещам
я с детства не привык –
холодный ужас
льёт за воротник:
вот пробежал
и скрылся чей-то крик,
как на болоте
вспугнутый кулик!..

А я, как «все»,
иду своим путём,
а чей-то крик –
как будто ни при чём…
Но за душою
(чувствую чутьём!)
разрывы туч –
врачом и палачом…

Ещё темно
На улице пустой.
Осенний дождь
спешит по мостовой.
Тяжёлый дождь
шумит по мостовой.
Холодный дождь
стучит по мостовой.

СТРАНА ДУРАКОВ

В стране голубой и далёкой,
Где алые розы цветут,
Где солнце высоко
И море глубоко,
Весёлые люди живут.

Вином и любовью играя,
Беспечны, как дети, они:
Печали не зная
И не унывая
Проводят счастливые дни.

Им птицы поют «тарантеллы»,
Им «русского» пляшут быки:
Ни разум, ни тело
Не требуют дела –
В почёте у них дураки.

В стране, о которой поётся,
Я не был – но знаю со слов:
Привольно живётся
И всё удаётся
В весёлой Стране дураков!

ГОЛУБАЯ СТРАНА

Так и быть! Успокоюсь. Лягу.
Ножки вытяну-протяну:
А к чему они? Ну их к ляду!
И – уйду в Голубую Страну…

Ручки – накрест. Сложу, как надо.
Что им делать – ласкать луну?..
И – по улицам Ленинграда
Поплыву в Голубую Страну…

Откушу свой язык. А губы
Крепкой ниткою затяну.
Брошу в урну последний рубль
И – айда в Голубую Страну…

Нос заклею. Глаза закрою.
Уши воском себе залью…
Успокоюсь. И – успокою.
Проводите меня. Адью!..

Как всё просто! Смешно, не правда ль?
Не забыли позвать оркестр?
Пусть играют, как для парада,
Чтобы слышали все окрест!

Ах, простите, но как же с этим…
Бьётся… бьётся… Позор и стыд!
Ну-ка, взрослые! Ну-ка, дети!
Рвите сердце: оно – горит!..

Осторожней, не обожгитесь –
Горячо оно, как звезда:
Я теперь уже – «небожитель»…
Правда, здорово?!
«Ерунда-а-а…»
(Кто-то равнодушно сплюнет на асфальт.)

ЭПИТАФИЯ

Я умер оттого, что думал: «Не умру –
Всё будет так…» А вы тому не верьте.
Да что такое смерть! Страшнее: поутру
Вдруг осознать, что мир вокруг – БЕССМЕРТЕН.

НЕЧТО

Горе – это когда всё на свете понятно,
Горе – сладостный вкус неизбежный в быту суеты,
Мир, где «чёрные дыры» и «белые пятна»
Застилают глаза откровению юной мечты!

Счастье – это миндальная горечь победы,
Счастье – просто седая, слепая отрава любви,
Миг, в который – и славы своей не изведав! –
Умирают в садах от разрыва сердец соловьи…

Если горе и счастье сольются, играя
Неизбывной любовью в закате безудержных лет,
И – улыбку слеза обожжёт роковая,
Значит – в мире есть НЕЧТО, чему и названия нет!

ФЕНИКС

Пришла пора подумать о былом:
Прошла ли жизнь, как ей душа велела, –
Царил ли разум над добром и злом,
В капризы сердца облачая тело? –
Пора, пора подумать о былом...

Мелькали люди, годы, города –
Душа была не в силах измениться
Не только празднуя, но и тогда,
Когда беда парила, словно птица:
Менялись люди, годы, города...

Я – всё такой же, как и в двадцать лет!
Да вот напасть: какой - и сам не знаю…
Одно лишь чую – что предела нет
Любви моей к отеческому краю
В неподражаемые двадцать лет!

А век двадцатый вылюблен дотла –
Остались только пепел да тревога…
Куда метёт нас Времени метла?
Какого нам рожна иль Бога
В двадцатый век, что вылюблен дотла?!

Но – верую: зазеленеет вновь
Бессмертная душа моей России
И явит миру Новую Любовь –
Ещё разумней и ещё красивей! –
Когда она зазеленеет вновь…

Дурная мысль покоя не даёт:
«Ах, кабы не цветы да не морозы!»
Ну, что ж, я вижу много наперёд
И пережил бы рифму «слёзы-грозы»,
Но… не она покоя не даёт!

ИЩИТЕ!

Меня вы не ищите в титрах
Или в пыли библиотек:
Я – самый умный, самый хитрый
И самый мудрый человек!

Чего ещё, признайтесь всуе,
Вы ждёте от моих седин? –
Не для Поэзии живу я:
Не раб я ей, а – господин.

Свободен я – как дух, как воз-дух:
Да, я – везде! И: я – нигде…
Сегодня – здесь, а завтра – в звёздах:
Ищите на своей звезде!

Сегодня – пьян: лежу в канаве…
А завтра – заберусь на трон
И буду (в почестях и славе!)
Вершить над вами свой Закон.

И – всем воздам! Ну, а пока что –
Бренчу на лире да пою…
Так и живу. И миг свой каждый
Тому, кто хочет – отдаю.

Меня и смерть не остановит:
Я буду жить, пока звучит
Моя душа – в летящем слове,
Не вознесённом на гранит!

_______________________________________________________
*+ 4 февраля 2008 года;
** Журнал «Культурно-просветительная работа» («Встреча») №12, 1997. Журнальную подборку я немого изменил. Возможно, добавлю ещё несколько стихотворений.

Имеется ещё одна подборка стихов Славка Словенова: http://stihi.ru/2021/06/24/1760