Звонок жене почти правдивая сказка

Вечерело. Я шёл по пустынной дороге, как линейка, протянувшейся между засеяной разными пшеницами и гречихами полей. Солнце полыхнув оранжевым по небосклону ушло освещать Европу, Америку и Антлантический океан.
Так я подумал, хотя я и не знал по какой части света я иду. Помню только, что иду домой и идти мне ещё километров 20. Очень редко проносятся старенькие грузовые автомобили. Я не пытаюсь голосовать, денег нет ни копья, а просить подбросить бесплатно, почему-то стыдно.

Я с трудом вспоминаю обратную дорогу, сюда ехал на велике, но он сломался и я бросил его. Прошёл я уже километров 50. Вроде правильно шёл. Вот вправо уходит по полю заросшая грунтовая дорога. Чувствуется, что машины ходили по ней время от времени, но колея уже начала с краёв зарастать подорожником. Я помню, что выезжал на асфальт по какой-то грунтовой дороге, но та не так сильно заросла травой. Нет моя дорога, где-то дальше.

Впереди показывается какой-то посёлок. Силуэты одноэтажных домов виднеются в светлой летней ночи. Один за другим гасли окна.
 Я прохожу мимо кафе. Ярко освещены окна, у дороги припаркованы красивые в основном иномарочные авто. Свет из окон освещает группы красиво одетых молодых женщин и мужчин. Решаюсь зайти.
 
Официантов нет, клиенты подходят к бару и заказывают себе сами выпивон и нехитрую закусь. У меня денег нет и я просто присаживаюсь за столик передохнуть. Напротив прилично одетый молодой мужичок пьёт пиво.
- Скажи брат,-
обратился я к нему,
-как попасть на Тамбов?-
( я вспомнил, что иду в Тамбов).
-Это по дороге в ту сторону,-
 он показал рукой туда, откуда я пришёл
-И налево по грунтовке до магистрали, а потом направо, через 20 км. Тамбов.-
 "Да", думаю, "надо было повернуть, это была та дорога". Но я устал и подниматься со стула не хотелось.
- Скажи брат, а который час?-
-Пол двенадцатого!-

"Жене не позвонил!" пронеслась ужасная мысль. "Она наверняка не спит и собирается, как обычно обзванивать морги!"
Достаю мобильник, набираю номер и слышу бесстрастный женский ответ, что, мол, недостаточно средств на моём счету. " Гады!" думаю я на хозяев мобильного сервиса.

-Брат!-,
обращаюсь я к соседу, неторопливо потягивающему пиво,
-Не дашь, позвонить домой, а то ... Он не дослушав протянул мне свой телефон. Телефон был совершенно непонятной мне конструкции с кнопочками в виде клавиш напоминавших советские деревянные противопехотные мины, в миниатюре ... . У меня ничего не получалось. Тут я подумал, что вряд ли у меня хватит сил идти ночью 20 километров в кромешной тьме.
-А скажи брат, есть-ли тут где-нибудь гостинница?-
-Что ты , тут отродясь этих чудес не бывало.-

Ладно, подумал я, пойду. Пять -шесть часов под звёздным небом, запахи трав, стрекотания кузнечиков, наслаждение одиночеством.

Я вышел из кафе и пошёл обратно, в ту сторону, где я пропустил поворот на грунтовку.
Посёлок уже спал в кромешной тме. Полуночников в нём не было и ни один светлый квадратик окна не оживлял эту летнюю тёмносинюю ночь.
О том, что посёлок кончился я узнал по шуму  возникшего от шуршания колосков, раскачиваемых живительным прохладным ветром. Одиночество и вправду классная вещь, подумалось мне.
Вдруг я всё-таки заметил маленькое светящееся оконце. чуть поотдаль от дороги, прямо в поле стояла крохотная избушка. Я подошёл к ней поближе. Разве, что не накурьих ножках с улыбкой подумал я.
 Вдруг от избушки отделилась тень. Окошко высветило маленькую сгорбленную фигурку старушки.
Сынок не зайдёшь в избу, не подсобишь картошечки из погреба достать, а то спину скрутило, еле жива.
В погребе я зажёг свечу, которую дала мне старуха. Нашёл кртошку, солёные помидоры в бочке, подсолнечное масло и большую бутыль самогона.
В два приёма вытащил это наверх. Старуха уже поставила на огонь сковородку.
Ляг сынок отдохни, вижу устал ты с дороги, я приготовлю ужин. А вообще-то у меня и банька есть. Я как знала, что гость будет, натопила. Спину сорвала, как раз когда дрова в печь засовывала.
Банька была классная и веничек дубовый шикарный. Перемешивая горячую воду нагретую на печи с холодной, я помылся, найдя на полке здоровый кусок коричневого хозяйственного мыла, наверное ещё с гражданской войны.
Когда я румяный и чистый вошёл в избушку, картошечка уже аппетитно шипела на сковороде источая удивительно вкусный запах. Я аккуратно налил себе и старухе из бутыли самогонки в гранёные, видавшие виды стаканчики. Мы выпили. Сладкое тепло растеклось по жилушкам.
Тут я вдруг заметил, что старуха не сводит с меня глаз, а во взгляде её я почувствовал нечто, что заставило меня поёжиться.

Продолжение следует.