На озере недалеко от Берлина

       НА ОЗЕРЕ НЕДАЛЕКО ОТ БЕРЛИНА

На немецком озере немецкие парнишки,
Девушки немецкие, немецкие афишки.
Ходим часто в гости к немцам в час заката:
Милые девчата, славные ребята.

Говорим под пиво, танцы все под пиво.
Но глаза у немцев выглядят пытливо.
Мол, не просто гости, из Союза  люди,
Дети коммунистов – не болтливы будем.

Можем слушать Баха, можем Пугачёву,
И ребята хвалят, кстати, Горбачёва.
Я смотрю на Курта - он почти ровесник.
А ведь мы могли бы и учиться вместе.

А ведь мы могли бы невзначай подраться:
И друзья способны часто задираться.
И у Курта тоже в деревушке мама,
 И отец у Курта носит в сердце шрамы.

Вскоре Курт расскажет, что под Сталинградом
Жизнь отцу казалась настоящим адом.
Плен пытал Сибирью, комариным краем,
До сих пор тот холод душу пробирает.

Молодил дорогу, грел его-то камень.
Каждый день для пленных больше чем экзамен.
Иногда проснётся - прошлое встревожит:
«Пусть бунтуют раны, но не плен, о Боже!»

И моя Россия – родина Советов –
Дать должна же Курту на вопрос ответы.
Сколько накопилось  их за лет так тридцать,
Исписал дружище белую страницу.

Будто знал, что встретит из России парня.
- Есть ли под Тобольском старая пекарня?
Может, сохранилась в трещинах избёнка?
Спас отец от смерти русского ребёнка.

Там пожар занялся, мальчик в доме плакал,
Мимо той гнилушки вёз водицу папа.
Подвигом назвали б, если б был он русский,
Немцы же считались здесь и всюду трусы.

О тайге припомнит – сказочно красива:
Кедры в снежных шубах, белочки игривы.
А у них шинелька – бросить бы, да жалко,
Но и в той одежде лесорубам жарко…

Курт не тараторит, разговор-то трудный,
И полез парнишка в свой карман нагрудный.
Карточку простую бросил мне в ладони,
Там, на снимке ярком, старичок и кони.

Я не знаю, право, Курту что ответить,
И в ходу, конечно, сотни междометий…
Диски сыпят ритмы: юность любит танцы;
Не поймёшь, где немцы, где тут иностранцы.

И Луне мечталось в озере, как в Волге,
И светло под небом – собирай иголки.
И земля, как наша: на просторе тучи…
Многому, бесспорно, горе после учит.

Я смотрел на Курта: он в меня стрелял бы,
Если я хозяйства немцев разорял бы?
Нет, ответ не нужен –  время любит тайны,
Встретился я с Куртом, видимо, случайно.

Но в моей деревне, к речке, за дорогой,
Памятник солдату у сосны убогой.
А других героев избы растеряли:
Он один вернулся, бронзовый, в печали.

Да и в доме нашем под иконой снимки:
Были парни живы, а теперь - картинки.
Знали парни поле и сады в рассветах.
С солнцем подкатилось роковое лето.

Кто теперь припомнит, как крестили Толю,
Кто теперь расскажет, как учился в школе?
А Петяшка, Стёпа, Лёнечка и Боря?
Всюду в сорок первом в командирах горе.

Левитан и слёзы… Похоронки спрятал
В спешке глубже в сердце светлый сорок пятый.
Я смотрю на Курта, он почти ровесник.
А ведь мы могли бы веселиться вместе.

Но ведь мы могли бы и не повстречаться…
Мчатся тучи ночи, лихо, пьяно мчатся.
Дождь смывает сутки. Вечер бодро ходит,
По воде уставшей парусники водит.

…И в Европе старой о погибших снова
Вспоминают парни древнего  Тамбова.
На немецком озере немецкие парнишки,
Девушки немецкие, немецкие афишки…