Проливная

Когда лист
чист,
есть, где разгуляться.
И - пращи убойный свист,
словно снова чуть за двадцать.
И очей, ночей темнее,
прорубь - звёздное мерцанье,
и летит душа за нею
не для свадьбы - для сказанья.
Губы, мёртвые от страха,
слова вымолвить не могут,
и платок её, как плаха,
на моем колене мокнет.
Поздно плакать! Прянул камнем.
Ветер стон в гортань задвинет,
под копытами-веками
превратится в копоть иней,
разорвутся в клочья песни
над курганами седыми...
Кто нас гонит: бог ли? бес ли?
В чём нас парят: в славе? в дыме?
Говорят, что руки - крылья,
если только золотые.
Были сказкой - стали былью
крылья лет моих
литые.
Не взмахнуть такими в небе,
не парить под ними в туче.
Видно, злато всё же - небыль.
Камень проще. Камень круче.
Опояшет землю свистом -
где-то взвоют и качнутся,
перекрестят путь искристый,
чтобы лиху не вернуться.
А Земля сама, как камень,
как голыш Причерноморья:
долго шлёпает щеками,
перед тем как в бездну канет,
в царство вечности немое...
Только мы, пращой бедовой
наших пращуров гонимы,
сиры, голодны и вдовы,
мы - навылет, а не мимо!
Только нам не всё проклятья,
перекошенные пасти:
мы отыщем наших братьев
той же кости, той же масти,
мы отпляшем над волнами
мрака, бездны, отупенья,
мы пронзим века-цунами
причитанья, песнопенья.
И пускай в мозгу колотит:
на излёте тварь земная, -
наш венец-конец -
в полёте!
Мы других концов
не знаем!

Вот вам -
песня
проливная...