Лишь бы не ошибиться

Я хочу услышать,
как звучит в горах выражение «любовь к родине».
Сорок лет я не видела развалины Убра
и еще  сорок лет могла бы не вспоминать о нем.
Я боюсь  воспоминаний своей матери,
которая более полувека каждый день не рассказывает о них,
чтобы я не заставила ее молчать.
А когда я понимаю,
что у жестокости есть своя мера
и разрешаю вслух вспоминать,
она мучает меня.
В сухоньком теле начинают угрожающе клокотать
вулканы убитых надежд и обид,
в глазах, всегда опущенных в бесконечной молитве,
пробуждаются засохшие слезы,
и я с ужасом понимаю, что уже ничего не сделать
с мерцательной аритмией и высоким давлением
на сердце, которое столько раз должно было умереть.

Я хочу услышать,
как звучит в горах выражение «любовь к родине».
Я стою у развалин Убра,
где на старинном кладбище среди камней
нет костей моего отца,
который так и не понял, что ходить с кинжалом,
носить черкесску  и любить коней
нельзя в двадцатом  веке,
что дух не должен быть таким жестким,
поэтому дети не помнят его лица,
а мама, спустя сорок шесть лет после ухода от него
и двадцать восемь лет после его смерти
в карцере астраханской тюрьмы
каждый день просит небо испепелить его кости,
и не слышит наших робких напоминаний,
что все это уже случилось много лет назад.
Я знаю:она не прощает себе собственную кротость.
Безутешная тетя, похороненная недалеко от него,
высекла на надгробном камне своего брата
коня (так все опознают его могилу).
И глядя на него,
иногда я думаю,
что конь, столько лет скорбящий на могиле хозяина,
знает что-то большее о моем отце,
который когда-то отправил мне, десятилетней девочке,
письмо с резкими и рваными буквами
и просил, чтобы я написала письмо Брежневу
о помиловании.

Я хочу услышать,
как звучит в горах выражение «любовь к родине».
Высохшая трава колко прижимается к земле
под порывами гарцующего ветра.
Одинокие деревья на холмах
грезят припухшими садами.
Спускаюсь по крутой тропинке -
единственной дороге к Кумуху.
(До сих пор на расстоянии трех километров от центра Лакии
в Убра нет дороги).
Вслед мне смотрят старинные плиты кладбища,
где покоятся прах великого ученого Мухаммеда-Убри
и тени моих предков.
Мама знает их поименно и может рассказывать часами
о жизни семи поколений Убра и жителей всех лакских сел.
Она каждый день перебирает корни большого дерева
и говорит, что не помнит сегодняшнее утро,
но до мелочей помнит вчерашний век.
(Кажется, воспоминания подходят к концу)
Иногда, вспоминая сквозь слезы
ферму в горах  и повадки любимых коров,
она признается,
что самые счастливые годы прошли в Убра.
Теперь она будет долго молчать
и перебирать четки.

Не знаю, о чем она просит Всевышнего,
но я благодарю Его
за то, что много лет заставляя меня переживать
страх ее потери,
Он дарит ей новый день.
И я каждый день решаю:
разрешить ей вспоминать или нет.
Лишь бы не ошибиться….