Любовь и бумага

В монолитной тиши
под мелодию мухи случайной
некто нечто вершит,
полусонной окутанный тайной.

Тихо перья ползут
по атласной бумаге с гербами,
мышки папки грызут,
корешки с молотками-серпами.

Всё налажено здесь:
безотказно рокочет машина.
Женихов и невест
Мендельсоном скуют нерушимо.

Заорал невпопад -
тут же в метрику запеленают.
А наладился в ад
под Шопена - бумага иная.

В этом царстве теней,
шелестящих, скрипящих, стучащих,
сито сетки в окне -
для входящих и прочь исходящих.

Здесь любого прижмут
промокашкой, печатью, не злобясь:
всё, чем люди живут,
подлежит занесению в опись.

Всё, что мимо плывёт:
облака, ледоходы и страсти -
всё ещё не живёт,
если визу не выдали власти.

Чтоб любовь проявить,
не бросайтесь в пролёты и бездны:
показатель любви -
вашей росписи росчерк железный.

И прошли времена
голословным присягам-обетам:
если мужу верна,
предъяви заключенье об этом.

Показатель любви -
ваших справок страницы и главы.
Сердце останови,
если нету факсимиле справа.

Не живи, не дыши,
не смущай своеволием прочих!
Нет графы для души -
ставить негде в свидетельстве прочерк.

Понапрасну страдал,
сострадал, если кончились бланки,
зря возвёл города,
зря ложился с гранатой под танки.

Никому не нужны -
а кому-то как бритва по горлу! -
все пуды целины,
все сверхпрочные фрезы и свёрла.

Пусть другие пуды:
справок, ведомостей, протоколов -
выше горней гряды
громоздятся над нивою голой.

Документ налицо -
доброхот, патриот, созидатель!
Хоть живёт подлецом,
но как трижды герою воздайте!

В протоколах эпох
обожанье своё подтвердите:
вместо пошлого «Бог» -
«верный ленинец», «вождь и учитель»!

В протоколах судов,
в незатейливых строчках проскрипций
от безумия вдов
можно (временно!) спрятаться-скрыться.

Тут мудрить не резон,
всё предельно понятно с порога:
кто полез на рожон,
тот (по справкам) достоин острога.

И пошли за любовь
чередой бесконечных процессов
те, кто в глаз, а не в бровь:
полководец, писатель, профессор.

Не по скрипу сапог,
не по родинке, сызмала милой, -
по казёнщине строк
дочь отцу приговор выносила.

Не по чести семьи,
не по стойкости гордой в опале -
дети льготы свои
отреченьем тупым выкупали.

И незримо ползла
по Руси всенародная подлость.
Зло вполсилы, вползла
расползалось, теряло осёдлость.

И гноилась душа
под культяпкой неправой на пульте...
От культуры на шаг -
и уже вырождаешься в культе.

Ни к чему тормоза:
если твой оппонент дерзновенен,
настрочи за глаза -
и пошёл он по шпалам к оленям!

Большинством голосов
прикрываясь, как веником в бане,
обличай до трусов
социально чужого папаню.

У подножья трибун
голосуй, голоси, но согласно -
не пристало рабу
посторонние ведать соблазны.

Распинаем Христа,
с Рождества начиная Христова, -
и роняют уста
отвратительно честное слово.

За державный диплом
ржавый лом педагогики спрятав,
метим двойкой-колом
«дармоедов» и «дегенератов».

Инженерам души
право власти печать застолбила -
и растут малыши
с несмываемой меткой «дебила».

А воспитанный клан
педагогов сплочён и напорист.
Наша совесть-горлан.
Тяжело поражённая совесть...

Рядом с нею Любовь
тихо тает-сгорает во сраме:
под навесами лбов
все джульетты распяты заране.

И свидетели здесь -
их ли дружками встарь величали? -
вон блюститель невест
ходит-бродит, трезвонит ключами.

Ровно в осень запрёт,
ровно в восемь ворота разинет.
Тоже каторжный пот:
всё не пО духу совесть резинит,

всё дыши на неё,
как на ладан, чтоб стала печатью.
Как же! Всюду жульё:
наплодят, а за них отвечайте!

Нам бы полную власть -
мухой бабочку к делу б подшили.
Больно резвая масть!
Мало их по баракам сушили!

Знать, болтают не зря:
с Октября эта смута-разврата!
Завалили царя,
и к чертям-матерям бюрократа,

но зачем матерям-
одиночкам теперь потакают?
- Соберу матерьял -
живо выясню, кто ты такая!

Подозрительный пол!
А в подполье любовник запрятан?
Сочиню протокол!
Понятые-подручные рядом!

Про какую «любовь»
ты мне байки толкуешь, дурная?
Я по виду любой
цену-истину загодя знаю!

У меня самого...
Впрочем, это потом, на досуге...
А тебя и его
по бумаге другие досудят!

Не умеете жить!
Не умеете дела обтяпать!
А туда же - блажить:
воля! доля! Советы! Октябырь!

Я свободу любви
по-другому, как есть, понимаю:
не поймали - живи!
А попался - топор вынимаю...

...И синеть над страной
окаянно весёлой секире,
и звенеть нам струной
про великие стройки Сибири,

если зелени шум
раскатаем на бум целлюлозы.

Не стихи я крошу -
хлеба чёрствого
                чёрную
                прозу...