Оковы сгнили

Оковы сгнили, и аркан уже не жмёт.
Он был последний, никто больше не придёт.
И ждал, как только может ждать в сухой пустыне
Воды, жаждой иссушенный. И бредить на латыни.

Что ранее держало, обратилось в тлен.
Ему дозволено подняться вновь с колен.
Зачем? Быть может он не хочет уж свободы?
Не те уже для бега и полёта стали годы…

Его толкали в спину, причитая,
"Иди, и пропади ты в поисках земного рая!"
Быть может верил сердцем он, что надо продолжать,
Но разум, глотку рвя, кричал, пора уж отступать.

Шаги… Так неуверенно, как будто бы впервые
И боль ступни пронзает, и глаза, словно слепые.
В груди не слышаться удары… Отстучало…
Долой всё прежнее, он начинает всё с начала.

С нуля. Он чист и светел. И велик. Могуч
И голос млад, по-старчески уж больше не скрипуч.
Ему вернули силы все, до капли до последней,
Взамен забрали сердце, что б его не слушать бредней.

И отпустили. Ничего не запрещая,
А он смотрел на них с досадой, презирая…
Ему круг замкнутый не нужен был совсем.
Он проклинал за вновь обещанный эдем.

Теперь, когда ничто в груди не щемит, не тревожит,
Он будет жить, богатство своё бесконечно множа,
Но только радоваться он ему теперь не сможет
Холодный разум чувства вряд ли потревожат…