Руки Жан-Мари Артюра Рембо

Те руки, выжженные небом,
не цвета вызревших олив,
их мертвенность знакома склепам,
они гибки, как ветви ив; 

лунным взлелеяны покоем,
они ль, забыв про тщетный труд,
подобны руслам рек, по коим
давно уж воды не текут?

в лагунах с дном из перламутра ль,
в дыму ль табачных едких труб,
на пыльном рынке ль жарким утром
их панцирь чёрен стал и груб?

пред богородицей в поклонах
померк их золотой покров:
неужто в венах истончённых
теперь цикуты яд – не кровь?

в шелках китайских, как в оправе,
небесный купол подперев,
они ли тянутся к отраве
под сенью тутовых дерев?

в злых помыслах, взращённых кем-то,
пришлось сцепиться ль без затей
им в самом сердце континента,
на стыке двух его частей?

не в клике торгашей надменных
и не в мольбах, что так звонки,
не в бденьях скучных, повседневных,
стирая чадам ползунки,

те руки крепли – не рабыней
ей быть пред снобом и глупцом,
когда не сковывает иней,
но пламень жжёт её лицо;            
 
в прах сокрушив твердь горных скатов,
жалея вдов и доходяг,
они упорнее домкратов
и крепче пароконных тяг;

их распаляет мех кузнечный –
в нём различимо без труда
звучанье марсельезы вечной,
но авва отче – никогда;

аристократки, ваши выи
познают этой хватки хруст,
коль позволяете, живые,
слетать словам глумленья с уст;          

они освещены  делами
и, отроков сводя с ума,
дают понять: не яд, но пламя –
в их жилах бьётся жизнь сама;

в бунтарском озверелом гоне             
мог всякий видеть в тот момент,
как заскорузлые ладони
целует юный инсургент;

так, по весне, бледнее мела
под солнцем, им шагнувшим встречь,
сжали они винтовку смело,
заставив говорить картечь;      

в дни смутные их лоск лобзая,
познав блаженство в этот миг,
мы были счастливы, не зная, –   
ждёт их запястья сталь вериг;

оковы – сквозь бездушье всё же
узри, невежда и всевед! –
на смуглой и дублёной коже
оставили кровавый след.