Мексиканский орнамент

 



Маисовый початок крупнозернистого солнца,
индейское лето похожее на инсталляцию.
Че Гевара заходит в вигвам из туалетной бумаги,
обсудить политическую ситуацию.

Ветер трогает пространство за голые плечи,
кожаные холмы выгибаются ассиметрично.
В хижине навзничь лежит Кастанеда,
обожравшись эзотерических лисичек.

Че Гевара спящего бесполезно будит,
заставляет реальную правду увидеть.
Вместе они жуют таблетки от жизни
и пишут пустые, невидимые книги.

К ним присоединился Давид Сикейрос -
он знает, отчего происходят вселенские сбои
и готов серьёзно помочь. Но к сожаленью,
у Сикейроса закончились набои.

Жара поднимает эпохальную пыль,
по кукурузному полю скользит непринуждённо тень.
Размалёванные, пернатые вожди,
разбежавшись, начинают низко лететь.

Присмотревшись к вождям, ты видишь
Троцкого. Он бежит по земле некрасиво
и поднимаясь  над научными фактами жизни,
уносится в историческую перспективу.

И только Диего Ривера и Фрида Кало,
утрируя собственных предков грубо,
занимаются аутентичным сексом,
каким он был ещё до Колумба.

Предки проходят сквозь дырку в озоне.
Звучат пустотелые статуэтки смерти,
которых делают из глины и глубокого навоза,
многорукие, мексиканские дети.

Солнце на склоне горы священной,
трогает себе лоб - меряет температуру.
У него круглый год термоядерный синтез.
Оно освещает искусство и мускулатуру.