По следам новой версии Тихого Дона

                По следам «Тихого Дона» СЕРГЕЯ  БОНДАРЧУКА

Радует, что пока еще неспешно  течет, плавно перетекая из одного столетия в другое, являя собой образец талантливой и вдумчивой экранизации и бережного отношения к первоисточнику,  замечательный «Тихий Дон», созданный Сергеем Аполлинариевичем Герасимовым.
На десятилетия потерянный для российского проката «Тихий Дон» Сергея Бондарчука, наконец, увидел своего зрителя, который, в свою очередь, с нетерпением ожидая широко рекламированной премьеры, с жадностью припал к телеэкранам, оставив на время показа и неотложные дела, и неразрешимые проблемы, и забыв о бесконечной суете повседневности.
Всего несколько месяцев назад, когда широко отмечался юбилей Сергея Герасимова, поклонники его творчества в который раз не без удовольствия посмотрели «Тихий Дон» Мастера. Фильм, известный миллионам до мельчайшей раскадровки, до незабываемой интонации и глубокого вздоха Аксиньи – Быстрицкой, до ее проникновенного взгляда, когда посмотрит так, что мурашки по коже. А стати в ней сколько – казачьей, неподдельной, словно родилась она в тех местах и впитала с молоком матери и красоту Тихого Дона, и эстетику быта тех мест, и речь –  колоритную, органичную. И как трудно, практически невозможно, увидеть за органикой актрисы саму артистку, - такова сила ее таланта и дарования.
То же самое можно сказать и о Петре Глебове, Зинаиде Кириенко, Людмиле Хитяевой, которые и не играют вовсе, а живут, любят, страдают. И забываешь, глядя на них, и о системе Станиславского с его хрестоматийным: «Верю!», и о том, что это всего-навсего кино, хоть и важнейшее из искусств с недавних пор, и о том, что роман, как бы там ни было – плод творческой фантазии писателя .
Так случилось, что творческий альянс Шолохова – Герасимова вылился в совершенно новый вид искусства, по праву став кинематографическим шедевром, достойным литературы великого писателя. И думается, еще не одно десятилетие экранизированный Герасимовым «Тихий Дон» останется непревзойденной классикой экранизации, сумевшей, благодаря гению режиссера, вместить всего в три серии многостраничное  литературное творение.
Наверное, великие произведения притягивают. Наверное, многие художники кино хотят сказать что-то свое на уже имеющуюся тему. Наверное, имеют право… Правда, почему-то подобные затеи не приходят в голову, скажем, композиторам. Любопытно, неужели кроме Чайковского так никому и неинтересен больше «Евгений Онегин»? А почему бы не переписать «Бориса Годунова», - вдруг получилось бы лучше, чем у Мусоргского? Почему-то не берутся, все же отдавая дань восхищения тем признанным мастерам, чья художественная система возведена в абсолют веками, и что главное – ее, эту систему, приняли, с ней считаются. И надо полагать, что если ты берешься «переплюнуть» уже имеющийся шедевр в какой-то области искусства, ты должен быть абсолютно уверен, что сделаешь лучше, и расшибешься ради этого в лепешку. А иначе – зачем?
«Зачем?..» - это единственный вопрос, который сейчас занимает рязанцев(думается, и россиян в целом). Он звучит как риторический, и на него тщетно пытаются ответить пассажиры городского транспорта, сослуживцы на работе, члены семей сидя у телевизоров.
Зачем он, т.е. высокого уровня режиссер Бондарчук, к слову сказать, ученик своего великого Мэтра Сергея Герасимова затеял эту бяку? Зачем переделывать хорошее, ведь всегда есть опасность, что не сделаешь лучше. А хуже – зачем?
Вообще, справедливости ради стоит сказать, что наше советское кино, не избалованное Оскарами по известным причинам, дало мировому кинематографу достаточно имен и произведений, рядом с которыми золотая вожделенная статуэтка просто тускнеет. И если говорить о многосерийных высокохудожественных лентах типа «Семнадцати мгновений весны» Татьяны Лиозновой, то без преувеличения можно сказать, что фильм этот – шедевр безусловный и что переснимать его – даже не дерзость большая, и не смелость, а элементарная глупость.
Что заставило Бондарчука обратиться к уже хорошо сработанной теме, представить не трудно. Наверное, в десяти сериях сказать можно больше, если говорить о литературном тексте. Что не получается выразить кинематографическим языком, можно дополнить голосом за кадром,  с чем весьма успешно справился Никита Михалков. Опять же к чести Герасимова следует добавить, что он оказался гениально – лаконичен, сумев в три серии своего фильма вместить многотомный роман. Бондарчук считается непревзойденным мастером – баталистом в кино: и «Война и мир», и «Они сражались за Родину», и «Красные колокола», и «Борис Гобдунов» - тому подтверждение. Роман  Шолохова такую возможность давал художнику как нельзя лучше, и все бы ничего, если бы не было уже фильма Герасимова, автор которого при жизни своей не давал разрешения ученику снимать «Тихий Дон». Смерть Мастера  уже не чинила препятствий.
Что мы имеем в итоге? Дорогостоящий проект (заметьте, что со времен Герасимова синонимом слова «кино» стало безликое «проект»). Денег – много… Серий – много… Много лиц – главных и неглавных… Много действия… Нет Шолохова. Нет казаков и атмосферы. Духа Вешенской и хутора Татарского нет, и главное – нет героев романа.
Вместо страстной и умной Аксиньи Быстрицкой – чувственная мелодраматическая героиня Дельфин Форест, которая никак не совпадает с озвучивавшей ее Мариной Зудиной. Глаза закроешь – вроде Аксинья, откроешь – внешне похожая на итальянку, с роскошной шевелюрой, хрупкая барышня, одетая в лубочные наряды, почему-то говорит на южном диалекте казачьего края, хотя она органичнее бы смотрелась в кринолинах светских салонов позапрошлого века. Конечно, роскошные волосы грех не показать (известно, что и Быстрицкую природа в этом смысле наградила щедро!), но НИКОГДА не посмела бы Аксинья Шолохова пройтись по хутору простоволосой! Просто ТАК быть НЕ МОГЛО!
Можно долго говорить о красочных, только из мастерской, костюмах Аксиньи, настолько живописных и праздничных, словно не с кубанского хутора военного времени она к нам явилась, а с Сорочинской ярмарки. Ну така гарна дивчина, просто глаз не оторвать. Красавица, но не казачка. Не страстная, как Быстрицкая, но чувственная, не желающая, но хотящая. И Зудина изо всех сил старается,  пашет за кадром, а нет Аксиньи – хоть ты что!
Подстать ей и иноземный красавец, пытающийся показать нам Григория. Вспоминается, как в «Простой истории» героиня Мордюковой говорит герою Ульянова: «Хороший ты мужик, но не орел!». Так и здесь: допускаю, что хорош Руперт Эверет при своей фактуре был бы в ином качестве: и грациозен, и в седле хорошо сидит, и утонченностью отмечен, но то, что не казак – абсолютно точно. Да и не понятно, как, имея такого красавца Степана в мужьях (прекрасная работа Щербакова) клюнула Аксинья на это рафинированное чудо в образе английского лорда. Правду говорят, что любовь зла, полюбишь и английского дэнди…
Во время моего интервью с Зинаидой Кириенко призналась она, что роль Натальи в «Тихом Доне» стала для нее такой точкой отсчета, такой планкой, которую очень трудно удерживать всю последующую творческую жизнь, и ниже которой не имела права актриса опускаться. И мы, зрители, свидетельствуем, что это – правда. В удивительных, проникновенных глазах Натальи – Кириенко столько было любви безответной, скорби великой, тоски беспробудной и безнадежности, что зритель невольно сострадал ей, полюбив с первого появления в кадре. И сердце разрывалось от того, что мучалась она, и жалость к ней  переполняла сердца зрителей. Зинаида Михайловна подняла роль Натальи на такую высоту, поставив ее в один ряд с лучшими трагическими героинями не только русской литературы. Ей это оказалось по таланту, по ее возможностям.
  Думается, что появление в этой серьезной роли Алены Бондарчук продиктовано не радением за то, получился ли образ Натальи таким же глубоким, как у Кириенко. Все гораздо проще: отец Бондарчук оказался сильнее Бондарчука-режиссера. И Алене роль эта не принесет ничего, потому что не по Сеньке оказалась шапка. Можно констатировать отдельно взятое красивое лицо в кадре, очень статичное, с бедной психофизикой, в нелепом одеянии хуторянки (не тот типаж у актрисы).  И как тоскуешь по Кириенко, глядя на беспомощные попытки Бондарчук продраться  к образу, созданному писателем!
Приятно было увидеть в кадре одну из самых красивых женщин нашего кино Ирину Константиновну Скобцеву. Конечно, роль эта – не ее: слишком много интеллекта в глазах актрисы, почти спрятанных под платком. И грудной интеллигентный голос вряд ли соответствует труженице Василисе. Хороша и органична она в «Наследницах» - глаз не оторвать. Но и здесь, силой своего дарования сумела актриса максимально приблизиться к образу. Во всяком случае, ее игра не является таким уж диссонансом на фоне других.
На роль Дарьи пригласил Бондарчук свою ученицу – Наталью Андрейченко. Наверное, пусть с натяжкой, но увидеть в ней Дарью все же можно. Конечно, такой акцент на похотливость в трактовке образа не снился не только Людмиле Хитяевой, которая блестяще исполнила роль Дарьи у Герасимова, но и самому Шолохову и всему хутору Татарскому вместе взятому. Дарья в исполнении Хитяевой – просто овечка целомудренная, далекая от подобных сексуальных изысков. Да и стерва – то у Хитяевой какая-то обаятельная получилась.  Стервозно – похотливая Дарья Натальи Андрейченко словно перенеслась в казачий хутор из современного боевика и живет в кадре по законам иноземного жанра. Хорошо живет, только причем здесь Шолохов? Дарья Хитяевой была разбитной, смелой, откровенной, но не могла быть, как у Андрейченко, вульгарной и пошлой.
Не дают окунуться в подлинность атмосферы и новенькие постройки хуторов, и до прелести зелененькая, раскрашенная компьютером, зелень берегов Дона, и просторные площади, выметенные так, что смотреть тошно, и хрустящий компьютерный снежок, такой сказочный-сказочный, будто из фильмов Роу… Али на Руси со снегом напряг?
А вообще – смотрится красиво. Вот если бы это снял какой-нибудь иностранец, не знающий натуры, быта, обычаев – честь бы ему и хвала, и можно было бы порадоваться за то, что наша русская литература так вдохновляет иноземцев. Но снимал-то наш… Обидно, черт возьми, просто! И мотивация была положительной, а результат оказался нулевой. И не исправят его «Ники» и «Кинотавры», которых, полагаю, будет много из уважения к памяти режиссера.
Пусть все будет, если это кому-то надо.
Радует, что пока еще неспешно  течет, плавно перетекая из одного столетия в другое, являя собой образец талантливой и вдумчивой экранизации и бережного отношения к первоисточнику,  замечательный «Тихий Дон», созданный Сергеем Аполлинариевичем Герасимовым.

2006 г, специально для газеты "Рязанские зори"