Пьер Паоло Пазолини. Переговоры с Франко

На что так взирает солнце,
стоя над старым кладбищем
в городе Барселоне?

Есть между андалузцем
и андалузским солнцем
давние, стойкие связи.

Душа его врозь живёт с ним,
она у могил витает
на барселонском кладбище.

Она была бы кастильской,
оставшись в крови андалузца
под этим же жарким солнцем!

Я слышал — душа африканца
порой становится белой —
и не по воле Божьей.

(Но из господ Барселоны,
приехавших в Андалузию,
никто не был с чёрной душою.)

Прежде, чем стать кастильской,
душа должна знать каталонский,
живя во плоти андалузца.

Блажен, кто владеет валлонским —
плоть его солнцем согрета,
огромным солнцем Вселенной.

Кто движим от солнца к солнцу?
Каталонец и андалузец.
Меж ними — лишь око кастильца.

С французом и андалузцем
живёт солнце солнц золотое,
и это — не солнце кладбища.

Кто говорит по-кастильски,
а учит меж тем каталонский,
душу отдаст за песету.

Ум его неподвижен,
будь он арабом иль негром,
на place Pigalle или в Лилле.

Барак — для души жилище,
трущобы — где душ скопленье,
яркий костёр под солнцем.

О, каталонское солнце!
О, пламя Андалузии!
Гаррота славной Кастилии!

Почва Испании жаркой,
что же ты ждёшь от солнца,
что, кроме жара и света?

За тысячу вёрст дорога
ведёт к тому же кладбищу,
к скопленью лачуг и бараков.

Стоит в Испанию ехать,
чтоб знать человека в безмолвии —
во всём человека, и только.