Эликсир цыпкина

Прихожу это я домой с работы. Жена ужин не варила. В квартире разгром, белье неглаженное кучей на кухонном столе лежит.  Больная она у меня. Весу, как в телке откормленной, всегда ходит, переваливается – ноги уже болят.

Понять надо: когда-то на кирзаводе работала, все время у горячей кольцевой печи – выматывает такая жизнь. Да на выгрузке кирпичей, в жаре да на сквозняках… Когда выучилась да в конторе села (сами понимаете, после таких нагрузок резко на сидячую работу переходить нельзя) тогда и здоровье сдавать стало.

Она у меня и теперь красивая, только одышка у нее и вес лишний. Как в зеркало посмотрит – так на весь день настроение испорчено.   
-Ты меня теперь и любить не станешь, - говорит.

Лежит моя дражайшая половина на диване и внимательно на стол смотрит. А на столе банка стоит, голубеньким красивым листком обернутая.
-Что это ты? - спрашиваю.
-Лечусь, -  говорит, - ты мне теперь не мешай.
-А борщ сварила?
Молчит.
Иду на кухню, яичницу готовлю.
-Нина, ужинать будешь?
Молчит…

Поужинал я, в комнату захожу. Попытался телевизор включить, а у него сзади предохранители вынуты.

-Что за дела? – говорю.
Молчит.

Потом поглядела на часы, встала, достает из кармана бумажку и мне подает. А в бумажке – эти предохранители и лежат.

-Возьми, вставь. Ты, Вася, не ругайся, так надо было. Тут женщина без тебя приходила. Она эликсир Цыпкина продает. То есть, не сам эликсир, а руководство, как его приготовить. Надо, оказывается, обыкновенной воды в баночку под железную крышку набрать, а потом два часа сидеть, думать про свои болезни и смотреть на эту воду. Только чтобы никто в это время не отвлекал, и главное – телевизор не включил ненароком. Эликсир – информационный, а из телевизора – информация так и прет. Сплошным потоком!
Всю мою зарядку можно перебить, если включит кто-нибудь.

-Это, что ли – эликсир?
-Ага!
-А эта макулатура – руководство, как его делать?
-Дурак! Нельзя этот листок ругать, лекарство не подействует. Листок в церкви освящен – вон даже на нем следы от святой воды!
-И сколько такое удовольствие стоило?
-Пять тысяч.
-Где же ты их взяла?
-А я, Вася, колечко, что ты мне подарил на тридцатилетие свадьбы, этой женщине отдала. Бог с ним, с колечком. А я, зато, через три месяца стройная стану.
-Ты у меня теперь и так стройная станешь!

Остервенел я сперва, но потом одумался. Дура, конечно, жена, но своя же дура. Я  тридцать лет с ней живу – на кого жаловаться? И, что правда, то правда – попрохладнее у нас отношения последнее время стали. Вот она и захотела попривлекательнее для меня стать. Доброго же хотела! Ругать, что ли, за это? Или – по тыкве настучать? Как хотите, а я руку на женщину никогда не поднимал.

Сижу, молчу… И – такой комок у меня в горле – проглотить не могу. Встал потом, подвел ее к зеркалу: «Гляди: вот – ты. А вот – я. Скажи, кого ты иногда в сердцах боровом бесчувственным честишь? А кого старой гориллой обзывала позавчера? Что же мы – друг друга не стоим? Каждый мухомор найдет свою поганку. Живем, детей вырастили. Чего тебе еще надо?»

Разревелась она и говорит: «Ласки – хоть немножко. Ты всегда такой неразговорчивый у меня».

Неразговорчивый… За тридцать лет столько переговорено, что  не знаешь, о чем и говорить…
Пошел я покурить на площадку.

А тут – гражданка какая-то выходит из соседней квартиры и портсигар соседа моего, Семеныча, наградной, прячет в сумочку. Оп-па! Заметный портсигар. Лет двадцать назад за рационализацию подарили. Серебро с бирюзой. Сколько раз я из него у Семеныча закурить стрелял!

-Женщина, - говорю, - это вы руководство к эликсиру Цыпкина продаете?
-Да. Только я – по себестоимости отдаю, за что купила.
-Не в том, - говорю, - дело. Надо бы кое-что в этом руководстве разъяснить. Жена у меня бестолковая, так вы нам двоим и расскажите.

Заходим с квартиру. А я – тем же ходом за дверь и ключ в замок. Замок у меня такой, что, не вытащив ключ, дверь не откроешь. А сам – во двор. Знаю, что Семеныч там, в домино играет.

-Иди, - говорю, - там твою тетерю мало не ограбили.

Что могли, мы с Семенычем у этой фармазонщицы вытащили, раздали соседям, с которыми она об эликсире этом беседовала да листочки продавала. И колечко наше я вернул.

… А вчера прихожу домой – обед только что  приготовлен, квартира сияет. А Нина моя не ходит, а просто порхает по дому.
-Как, - говорю, - хорошо! Давно у нас так спокойно и весело в доме не было.
А она: «Правильно, что ты меня от этой мошенницы спас. Нельзя было наше колечко ей отдавать! Я теперь иначе поступила!»

Сердце у меня оборвалось:
-Что еще, горе мое?
-Купила я на двести рублей освященной кладбищенской земли –  маленький кулечек. Ты сегодня потому ласковый, что я утром тебе ее по щепотке в каждый носок сунула.