Летом сорок первого

Джозеф послушно сидел на карнизе-
в шляпе под козырьком
Усталый и сонный как есть- целиком
И что-то шептал и царапал карандашом
Будто в отчаянной шизе...
"...А жалость и нежность такие женские, узкие чувства,
несмышленых мальчиков доводят до исступления, порой до безумства, и даже- до самоубийства".
Он скрипел чужим голосом, упирая пальцы в висок
Стачивая гордый грифель о тесный бумажный листок
Доставая из банки каждый глоток
И завтра ещё не случилось а Джозеф уже во всём виноват
И валится с ног
"Если бы ты осталась
если б я только смог..."
Где-то на Невском возле рынка осталась их маленькая квартирка
Город пахнет её никотином, их вечными ссорами, поцелуями, сплином...
Так сильно  его до сих пор не сбивало с ног,
Так нежно не уносило.
Их мерцающий то ли крик то ли смех
Гасит на западном побережье свет
Кружит голубей над Дворцовой
И чаек
Которую сотню лет.
Джозеф пишет сакраментальное "вместе"- раздельно
Почему два пути не идут параллельно
Как в тот первый раз: она шаркает неуверенно и нервно по мостовой,
В его телефоне треском проносит шум ветра за тонкой спиной
Джо не может найти себе места
Что-то надо сказать- всё не к месту, так тесно...
Он ходит по комнате. Мысли как волосы- черная проседь.
Он боится спросить как она его бросит.
Вдруг!- она дернулась как от приступа
или как от сухого выстрела
прямо над ухом-
"А ты была в Ленинграде? Да?! Ну и дела <он улыбается словно от радости>
Тогда поедем. Куда? Да в Питер конечно!
Ты точно там ещё не была".
Потом как обычно: ночи, прогулки, парки, дешевые забегаловки, зонты, "не включай телефон", литры пива, шампанское, лёд, секс до предела, до сломанной мебели, "черт, возьми меня за волосы!!!"
и вот...
Она стоит у окна, курит, сухими глазами врёт что не плачет
Джозеф рядом, стесняясь считает сдачу.
Он ей: "ну что ты, не надо. Останься ещё хоть бы на день, я люблю тебя- ты же видишь!
День такой восхитительно...
Она перебила: " а мне отвратительно. Мне всё это отвратительно"
Утром поезд, "ну всё, отпусти, меня встретят"
Колёса трогают, он обратно на Невский, мимо кабака
Ему наливают, с ним говорят, хлопают по плечу- он не слушает
И дальше- сбитой на шоссе номер девяносто пять собакой,
И даже не думает кем будет её другой.
Ведь он в Питере, всё ещё в Питере- значит ЖИВОЙ...
 
Джозеф сидит на карнизе и курит
Завтра же двадцать второе июня
И мы не успели, ведь мы так хотели
Ты помнишь?- на крыше босые, под ливнем под градом под козырьком
Отплясывать танго и громко смеяться о том
Как после войны, где-нибудь в девяносто шестом
Мы будем рассказывать сказки о лете
Того вечного тридцать девятого своим взрослым детям
А они, отплевываясь в боковое стекло
нашего старенького фургона
Будут твердить
Что "любовь"- это бред из какой-то рекламы про йогурт
А "выход"- в метро.