В режиме реального времени. Глава VIII

Глава 8. Я помню о тебе, черт побери, всегда помню…

И всё, как отрезало. Люська перестала читать периодику по работам его лабораторий и перестала вспоминать о нем, полностью погрузившись в свою тематику. Я тоже не заговаривала на эту тему, да и чего говорить… Объявили результаты того самого конкурса по оптимизации методик, выиграл кто-то другой, незнакомый. По электронной почте нам не пришло ни строчки каких-либо объяснений. Так пролетели февраль, март и апрель, и наступил «веселый май, волшебный май». Конференция, намеченная на двадцатое, открылась с грандиозным пафосом, параллельно шла выставка новейшего аналитического оборудования. Гостей было безумное количество, так что неделю вся кафедра просто не работала, а пропадала в конференц залах и на кофе-брейках, пытаясь всех упакать и создать доброжелательно рабочую обстановку. Люська осталась верна своему слову, и взяла больничный по уходу за ребенком на всю ту неделю, пока длилось научно-развлекательное мероприятие. Естественно, все на кафедре подобное «предательство» резко «осуждам, вздыхам, но понимам, сами когда-то ребенка воспитам». Да и некогда было вспоминать о люськином странном больничном, ибо все наши дамы были в судорогах по поводу предстоящего публичного доклада обожаемого дорогого и многоценного спонсора, бизнесмена от науки и красавца писаного. Я, обиженная за Люську, называла его про себя не иначе как главнюк-спонсор, но, тем не менее, главнюк, не главнюк, а точнее именно потому, что главнюк, его надо было куда-то с помпой поселить. Найти в Москве за скромные бюджетные деньги гостиницу, которая по бытовым показателям соответствовала бы высокому положению прибывающего небожителя, было практически нереально, и я металась как ошпаренная, ругаясь то с бухгалтерией, то с менеджерами. В самый последний момент, когда ко мне уже явственно подкралась истерика, выяснилось, что ему вообще гостиница не нужна, у его родителей есть коттедж в Подмосковье, и он остановится в родных пенатах, совмещая полезное со встречей с пращурами.
***
- Ты не представляешь, - вещала Эличка, в последний день перед «девятым валом» открытия конференции,  - ты не представляешь какая у него семья, рафинад в четвертом колене - это точно, а может быть и дальше. А какой у них дом, боже, какой дом! Ренуар по стенам, за окном Левитан, а в гараже что-то из итальянской классики.
- Одного не понимаю, вот за каким фигом ему наука?
- То есть, - Эличка вытаращила глаза, - так ведь порода! Порода спать спокойно не дает! И нечего на меня так коварно смотреть! Я о другом, ясно! О другой голове! Она у него тоже очевидно хорошо развита!
- Эличка, я вообще молчу!
- Вот и молчи! Да, кстати! Ты знаешь,  говорят, он разогнал у себя всю пресс-службу и уволил зама по научным исследованиям.
- Чего?
- Да я ж тебе говорю! Разогнал, с треском. О-о-о! Это мего-новость. Все наши бабы уже неделю трут об этом! А вы с Люськой как всегда не в курсАх и последние. Там, говорят, армагедец был полный, повылетали все на мостовую, вот так вот. Я же говорила, крут, ой как крут.
- «Ну, вольно же ему, взбесяся, бегать» - ехидно процитировала я, - и за какие же грехи все пошли «под топор»?
- А рейтинги компании стали падать. Знаешь, продукция не та, потому что пиар не тот, и новых разработок нет, а крайний за это тот, кто от меня справа, а я весь белый и пушистый, и до этого пять лет даже и не подозревал, как мне лапшу на уши вешают.
- А, ну понятно, понятно. Чисто мужское, чтобы не случилось, я никогда не виноват.
- Угу, я тебе чашку оставлю, вымоешь?  А то мне сегодня еще автобусы согласовывать и кораблик.
- А кораблик то тебе зачем?
- Как зачем?! А катать всю эту братию во главе со спонсором кто будет? Сами то грести не хотят, вот беда, прям не знаю, кого парусом поставить?
- А-а-а-а! Ну давай, - захихикала я.
«Как хорошо,  - думала я, допивая чай, - как хорошо, что корабликом мне не надо заниматься, ему, наверно, как минимум яхту придется подгонять. Бедная Элька, ладно, поглядим завтра, что он там, на докладе, выдаст. Эх, жаль, Люськи нет, совсем тухло будет на этой конференции, скукотища.

На следующее утро из-за пробок я опоздала к открытию, и прокралась в зал, когда доклад Вещего уже шел во всю. Надо отдать ему должное он мастерски владел аудиторией. Вообще научный доклад, или лекция  - это мероприятие скучное для слушателей, и тяжелое для оратора, поскольку надо убедить людей в необходимости поработать головой и усвоить что-то новое для себя. А уж сделать это «усвоение» легким и приятным, ненавязчивым и органичным – это вообще задача, решаемая только избранными. Вещий в круг избранных явно входил, публика внимала его «моноспектаклю», затаив дыхание. Усевшись в свободное кресло и достав блокнот и ручку для конспектирования, я решила отложить написание списка «что купить ребенку для пополнения гардероба» на потом, и, все таки, вникнуть в суть обсуждаемой в сообщении Вещего проблемы. Через пять минут мне стало совершенно ясно, что проблема рассматривается с несколько иных позиций, довольно далеких от первоначального взгляда, известного мне по научной периодике. Иными словами, Вещий во многом шпарил по материалу Люськиных «письмо-бомб». Сказать, что открытие меня потрясло – это ничего не сказать. В ту же секунду, забыв про всякие приличия и нормы, я выхватила мобильник, набрала Люськин номер и зашептала в трубку:
- Люська, привет. Ну, ты там как? А? Дите то как? Ничего? А, ну хорошо? Слушай, тут Вещий докладывается, Люська, ты только послушай, что он говорит, послушай!

***
В утро первого дня конференции Люське было откровенно плохо. Она то ругала, то хвалила себя за больничный, потом, долго никак не могла собраться с силами, чтобы позаниматься с ребенком, потом сожгла картошку, и, в конце концов, в совершенно расстроенных чувствах плюхнулась на диван и невидящим взглядом уставилась в настенные часы. «Осталось сорок минут до начала, тик-так, тик-так, осталось тридцать пять минут до начала.., тик-так, тик-так, осталось  пять минут до начала тик-так, тик-так, … Пошел наверное… тик-так, тик-так, Выходит… тик-так, тик-так,  Приглушили свет, сейчас должен заработать проектор… тик-так, тик-так, Я схожу с ума… Лучше уж было не брать этот больничный и быть там… Начал говорить основные тезисы…Перешел к обсуждению…»

Тишина комнаты лопнула и с треском разлетелась от звонка мобильного телефона. От неожиданности, Люська вздрогнула, еще не беря трубку, каким-то чутьем она поняла, что сейчас, вот сейчас, через секунду она услышит живой голос, голос человека, который столько раз во сне спорил с ней, советовался, смеялся, пытаясь что-то объяснить…
- Люська! Люська! Слушай! Слушай!!! – как сквозь пелену донесся из трубки возбужденный Галкин шепот.
Люська машинально, как во сне, прижала трубку к уху и … он говорил, говорил о том, что тревожило и занимало ее столько лет, говорил ее словами, ее мыслями, целыми фразами ее писем, он говорил то, что она всеми силами пыталась передать ему.., или он пытался передать ей? Люське было уже не важно. Для нее единственной, самой главной сутью, сейчас было то, что на протяжении всех этих лет он слушал и слышал ее, каким-то невероятным, неведомым ей образом понял ее мысли и принял. Слезы катились у Люськи по щекам, а она, она не могла оторвать телефонную трубку от уха, не могла сесть поудобнее, боясь пропустить хоть пол слова, хоть букву из его доклада. 
- Простите, но раньше вы приводили другие выводы по анализу биологических объектов.
- Да, согласен, но они были не совсем верными, и я скорректировал свою точку зрения.
Она готова была расцеловать его за это «скорректировал свою точку зрения».
- Но вы же понимаете, что вы только в самом начале огромной работы над этой проблемой.
- Безусловно, но я уверен, что дорогу осилит идущий, так что всё впереди.
«Конечно, конечно все впереди, я тебе обещаю, у тебя все впереди, пойми, это только начало, начало той грандиозной работы и борьбы, которая тебе предстоит. Ты пока и сам  этого не понимаешь, но настанет время, и ты поймешь, ты понимал, понимал там, во сне, значит, ты поймешь рано или поздно и наяву», - беззвучно отвечала она ему и вместе с ним.
- Люська, Люська! Люська я больше не могу держать трубку, много денег нагорит, ну всё, ты слышала, поняла, да?! С ума сойти! Ну, выздоравливайте там, ну всё, пока! – и Галка отключила телефон.
Люська разрыдалась, уткнувшись в диванную думку.
- Мам, мама? Мам! Ну ты чего? Ты почему плачешь, а? Мама? Ну не плачь, мамочка.
 - Я не буду, солнышко, я не буду. Всё хорошо, всё хорошо, теперь всё будет хорошо, не переживай,  с мамой всё хорошо. Видишь, я уже не плачу, мама улыбается, ну иди, иди цыпатуля, иди, поиграй.
«Надо взять себя в руки,  - подумала Люська, - так нельзя, возьми себя в руки, ну хотя бы ради ребенка, и так вон уже как его перепугала» …С этого момента для Люськи  все вокруг стало солнечным, солнечные дни, солнечные улицы, солнечные прохожие, солнечные дома…Она снова и снова продумывала и вспоминала те выводы, которые она когда-то делала, мысля все шире, все более всеохватней, фантазируя всё смелее, в общем, в анамнезе у Люськи прочно закрепилось: «ну всё, я полетел».