В её душе была зарыта Кошка

В её душе была зарыта Кошка,
Но только – где-то очень глубоко.
Поэтому черешню и окрошку
Она любила, а не молоко.

И на собак обиды не держала,
За глупый лай и сгрызенный сапог.
И от мышей, увидев, не визжала.
Спала, когда «упав без задних ног»…

Клубочком примостившись меж подушек,
Могла часами просто созерцать,
Как кто-то из друзей ли подружек,
Пытался «необъятное объять»

Заглядывая в око монитора…
Она читала книги, а инет
Был для неё помощником, который
Давал возможность приближать рассвет,

Когда бессонниц тягостное бремя
На плечи прыгало разъевшимся котом,
Или долбили клювом дятла в темя
Проблемы, словно плотник - молотком.

«Котов» она, признаться, не любила,
Считая их никчёмными людьми,
Которые снаружи хоть и мИлы,
Но слишком хитро сделаны внутри.

Не верила в их ласковые лапки,
В «пушистость» от ушей и до хвоста:
В подушечках скрываются царапки,
А в душах их – сплошная пустота.

Кошачьими повадками, бывало,
Грешила и сама она подчас:
Прохожих лица быстро забывала,
Царапала пребольно сгоряча.

Могла мурлыкать ласковою киской,
Или шипеть разбуженной тигрицей…
Но никого не подпускала близко,
Боясь невольно перейти границу

И привязаться к тем, кто не оценит
Характер этот странный – и прогонит,
Когда любовь в её душе заменит
Всё прочее… И солнышко в ладони

Окажется, проникнув сквозь окошко,
Что приоткрылось слишком широко…
Была в её душе зарыта Кошка…
Но только – где-то слишком глубоко…