В режиме реального времени. Глава VI

Глава 6. Сыщик без диплома.
Есть у исследовательской работы одна особенность, она, работа эта, никогда не кончается. Можно погладить белье и выключить утюг, собрать документы у населения и закрыть окошко, испечь хлеб, пересчитать кассу, но нельзя остановить процесс мышления, нельзя перестать думать или перестать творить. Если есть кураж, интерес и желание, идеи приходят одна за другой, не взирая на время года или время суток. В этом отношении Люська была законченной «ученой женой», ибо думала она постоянно и беспрерывно, что, безусловно, не украшало их с мужем быт. У нее всегда было полно идей, а к домашней работе она относилась как к рутине, правда, умея все систематизировать и планировать, и ненавидя откладывать что–либо в долгий ящик, Люська никогда не тратила много времени на дом, рационализируя все, что можно было рационализировать. Главной ее бедой и мукой была твердая уверенность, что вся работа может быть сделана. Она никак не хотела понять, что за одной работой появится другая работа, поступит следующий приказ, и новое распоряжение к исполнению. В связи с этим, Люська всегда была «обвешана» кучей каких-то проектов и обязательств, из борьбы с которыми, к удивлению окружающих, она неизменно выходила победителем, делая все на неделю раньше срока. За глаза ей всегда завидовали, в глаза хвалили за работоспособность и крепкие нервы, чем она в тайне гордилась, не рассказывая никому о своих мучениях, сомнениях или слезах в ванной при включенном душе. Один раз она попыталась обратиться к мужу за поддержкой, но он был до такой степени поражен, что в душе его жены может вдруг обнаружиться какая-то нерешительность или какое-то «не знаю», что Люське стало стыдно за свою «слабость», и больше она таких попыток не предпринимала. Постепенно она привыкла хранить все исключительно «в себе», не рассчитывая на чью-то чуткость или душевное участие. Окружающие считали ее везунчиком, родившимся с серебряной ложкой во рту, человеком, которому все удается, стоит только пальцами щелкнуть, и в упор не замечали той каждодневной работы по девятнадцать часов, которую она на самом деле тащила «на своем горбу». Ощущая и мучаясь от этого дисбаланса, Люська, тем не менее, твердо усвоила, что успеха без огромного труда  просто не бывает, не бывает, даже если твой отец Господь Бог, поэтому она никогда не завидовала победам других, справедливо полагая, что она просто недостаточно еще работала или рисковала, чтобы встать вровень с победителями. И именно поэтому, она не поверила ни единому слову Элички о Вещем. Разум, конечно, подсказывал ей, что с точки зрения здравого смысла, логики, и, даже, с точки зрения ее, люськиного, жизненного опыта, Эличкина характеристика вероятней всего верна, но сердцем Люська никак не могла принять такой расклад. Как только она начинала убеждать себя в «мерзости» Вещего, что-то в ее груди сжималось, горло перехватывал спазм, и она упорно возвращалась только к одному - «неправда». И тут сработал исследовательский инстинкт, раз есть вопрос и сомнение, значит просто необходимо во всем разобраться и расставить все точки над i. Поскольку точки над i предстояло расставлять в биографии Вещего Люська взялась за дело с особым рвением. В ход пошло все, печатные издания, монографии, периодика, Интернет, юбилейные публикации и отзывы с выставок. Идя по следу гончей, Люська даже сумела отыскать людей, лично общавшихся с Вещим и так это ненавязчиво взять у них импровизированное «интервью». Постепенно, привыкшая к постоянному анализу поступающей информации, а разница в качестве или внутреннее содержание последней, на это не влияли, Люська «обросла» внушительным списком вопросов по организации исследований в лабораториях Вещего. Перекидывая системные подходы в своей области, и применяя их при анализе результатов его работ, она где-то упиралась в несостыковки, а где-то и в полное непонимание смысла проводимых экспериментов. В конце концов, сердце ее не выдержало, и,  отбросив в сторону все доводы из области «не твое дело» она уселась писать гневно-вопросительное письмо на электронный адрес представительства холдинга в Питере. На первое ее письмо ответ и вовсе не пришел, а на второе пришел... Отвечал ей пресс-секретарь, и все письмо было проникнуто единой мыслью «не суйте свой нос туда, куда не просят». В принципе, Люська осознавала, что пресс-служба права, и она действительно лезет туда, куда не надо, но остановиться уже не было никакой возможности. Люську теперь не занимали приличия или чувство самосохранения, она упорно, «катком» двигала к «цели», коей являлась коррекция научных интересов Вещего.  Вообще задумка была запредельна по своей наглости, убедить известного и успешного человека, много лет занимавшегося экспериментами и анализом биологических объектов в неверном направлении его исследований. И кто должен был наставить его на путь истинный? Люська! Пигалица, не имеющая вообще никакого опыта в этой области. В этих метаниях и «а если, а что тогда» Люську  поддерживали только личное упрямство и вера в «помощь божью», иначе бы она точно не выдержала. Думы о том, что вот она, замужняя респектабельная женщина, днями и ночами в мыслях своих трясет как грушу «директора холдинга» постоянно вдалбливая ему по всем доступным «информационным полям» ты не прав, ты не прав, ты не прав, отравляли ей существование и «хрустели песком на зубах». Я наблюдала со стороны этот «личный крестовый поход» и ни в малейшей степени не верила в успех люськиной тактики и стратегии. Люська тоже не верила, но продолжала «бой» исключительно по убеждению, она  ужасно раздражалась, когда в ответах пресс-службы на ее «бомбо-письма» мягко звучала мысль, что они вполне понимают, что она тяжело больна, у нее застарелый  душевный недуг, который как раз и объясняет ее позицию: «тебе что, больше всех надо?».
- Черт бы их всех подрал! Что б им пусто было! – Люська крутанулась на стуле, и, оттолкнувшись ногой, переехала от компьютерного столика к письменному столу, - как я устала от этих отписок, знаешь, я уверена, смоги я добраться личного до Вещего, он бы меня понял, - она помолчала, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, - да, уверена, что понял бы. Он умный человек. Конечно, наверно я говорю не всё дословно и точно так, как надо сделать, но он бы понял и его бы опыт.., как мне не хватает его опыта, ты не представляешь.
- Люся! – я не выдержала и расхохоталась, - кончай руководить, и займись, наконец, списками.
- Да сейчас, сделаю я твои списки, что там делать-то. Раз два и готово.
- Вот,  вот. Кстати, а почему ты так воинственно настроена? Не проще ли было сдружиться с этим пресс-секретарем? Там кто? Мальчик, девочка? Сдружилась бы, глядишь, и до Вещего стало бы ближе, а?
- НИ ЗА ЧТО!  - Четко и раздельно проговорила Люська.
- Да? А почему?
- Потому что мне противно, это раз, потому что это непорядочно, использовать дружбу в личных целях, это два, ну и потому, потому что я боюсь.
- Боишься? Чего?
- Не знаю, боюсь, неприятно мне, не комфортно. Нет, не хочу.
- Ты Вещего боишься?
- Нет, не знаю, да, наверно, боюсь. Господи, да не знаю я. Эличка…
- Что Эличка?
- Ну, Эличка говорит, что у него были какие-то проблемы с законом.
- Да ну? Боже мой, как удивительно для человека, начавшего свой бизнес в начале девяностых.
- Даааа, а помнишь, там стулья под потолком летали, не-а, я боюсь.
- Люсь, это уж вообще непоследовательно.
- Ну, непоследовательно. Слушай, отвали, а! Женщина я! Страшно мне! Ясно! Боюсь я до смерти!!!