В режиме реального времени. Глава VII

Глава 7. Что в имени тебе моем...
Время шло, а ситуация с Вещим у Люськи не менялась, казалось, что из этого тупика выбраться уже невозможно. Продолжая вяло бодаться с пресс-службой, подруга моя совсем приуныла, и тут ей «повезло». По всей видимости, у Вещего случился приступ филантропии, и он объявил конкурс идей по оптимизации парочки методик, с перспективой последующего гранта. Люська «забила копытом», а точнее в мгновение ока направила по указанному в условиях конкурса электронному адресу свои «рац. предложения», и, то ли смотрел почту кто-то другой, то ли в пресс-службе сидел человек честный и порядочный, то ли Вещий сам решил поразвлечься, просмотрев письмена соискателей, но Люськина «бамага» легла ему на стол. Не прошло и двух дней с момента отправки, как из пресс-службы пришло предложение встретиться, дабы лично познакомиться с таким интересным товарищем как Люська.
Собираясь на эту встречу и вертясь перед маленьким зеркалом в лабе, «рационализатор» находилась в состоянии «нирваны»:
- Вот видишь, вот видишь, - верещала она,  - а ты говорила, что раз у него дело организовано так, что «глас народа» ему не слышен, то значит плохой он руководитель, и вообще фуфло. А он умница, он все прекрасно слышит и знает. Вот!
- Люсь, ты это, успокойся чуток, и осторожнее там, ладно? Куда тебя пригласили то на это рандеву?
- Да в офис их Московского представительства.
- А почему Московского? Ты разве не с Питером разговаривала?
- Хы, да меня уж давно на Москву перекинули.
- И что? И Вещий в Москве?
- А я откуда знаю? Может он «бегает». Тут шестьсот километров, недалеко. Ну все, пока. Как я выгляжу?
- Зашибись, шарф вот здесь завернулся. Ты паспорт-то взяла?
- Там не надо паспорта, сказали, что мне достаточно себя назвать.
- Угу, они такую сумасшедшую уже запомнили.
- А ну прекрати, - зашипела Люська.
- Молчу, молчу. А зачем ты журнал то этот с собой берешь? Отдай, это - мой, видишь, здесь даже мое имя проставлено.
- Ой, ну что тебе жалко, что ли? Тираж уже неделю как прошел. Вдруг мне надо будет подождать? Вот я и почитаю о светской жизни. Сегодня пятница, я тебе в понедельник привезу.
- Да у них в офисе поди есть журналы для посетителей, зачем ты тащишь эту тяжесть с собой? Январь на дворе, руки будут мерзнуть, талмуд этот нести. Да тебе еще сегодня кроме этой встречи в два места попасть надо. Оставь в лабе, потом прочтешь.
- Нет, ну дай мне его. Мне с ним спокойнее.
-  Да возьми. Ну все, удачки.
 
***
Выходные пролетели вихрем, Люська не звонила,  к понедельнику я изнывала от любопытства и с нетерпением ждала заслуженный рассказ об её пятничных приключениях.
Дверь в лабу Люська открыла ногой, и, чеканя шаг, протопала к своему столу. Я поняла, что дело неладно и яростно заработала точилкой, доводя очередной карандашик до совершенства. В комнате было тихо так, что слышно как муха летит.., только хруст точилки и люськино яростное сопение.
- Что на сегодня? – хмуро спросила она.
- Вон привезли новую партию, вся перенумерована, думаю, прогоним определение по градуировочному графику, потом посмотрим методом добавок. Данные надо сдать Алевтине, она будет проводить сравнение двух лабораторий,  - как можно более бесцветно-буднично произнесла я.
- Пусть считает. Баба с возу, кобыле легче. Железо маскировать думаешь?
- Да, я примерно знаю содержание по железу.
- Ну, тогда ставь серию.
- Я сначала чайку попью, потом поставлю, не убежит. Алька все равно припрётся не раньше пяти вечера. А ты чай-то будешь? Ты ж издалека едешь, а на улице вон как холодно, перемёрзла, наверное?
- Буду, - Люська трясла свою торбу, пытаясь найти там затерявшийся маркер, в конце концов, в сильнейшем раздражении, она перевернула сумку и вывалила все содержимое себе на стол. Губная помада, карандаши, пропуска, читательские билеты, мелкие монеты разлетелись по столу, последними выпали люськина записная книжка и два журнала, - буду, совсем надувшись, повторила Люська.
-  Ба! Так это ж мой журнал. Вот спасибо не забыла, привезла. Погоди, а почему у тебя два журнала-то? Одинаковые? Ты зачем второй-то купила? А почему такой пожеванный, последний что ли был? С витрины?
- Сволочь! Мерзкая сволочь! Ненавижу!
 - Чего? Я замерла с полной ложкой сахара в руке? Чего? Ты мне?
- Да не тебе!!! Сволочь! Гад какой! Ты подумай! Гад!
- Ну хватит!  - я бухнула перед ней полный бокал с чаем, - давай рассказывай как прошло знакомство.
- Отвратительно прошло! Отвратительно! Я его не видела!
- Он вообще не пришел? Да расскажи все по порядку!
- Ну хорошо,  - Люська глубоко вздохнула,  -  какая же я дура! Ну ладно, слушай! Так вот… - она опять запнулась, собираясь с мыслями,  - так вот… Приехала я туда вовремя, тютелька в тютельку, охрана на входе, как и обещали, пропустила меня без проблем, едва я назвала свое имя. Меня направили в какую-то комнату, и попросили подождать. Ну, я подождала пять минут, потом еще пять минут, скучно же просто сидеть. А смотреть в этой комнате было ну абсолютно не на что, переговорная обычная, белые стены, стол, стулья. Ну, вот… Короче, достала я свой журнальчик и сижу, читаю. Недолго правда читала,  может минут пять-десять. Тут девушка вошла. Вся такая строгая, белый верх, черный низ, и говорит: «Здравствуйте, вы Людмила?» Ну, я ей: «Да, а вы кто?»  - «А я тот самый сотрудник пресс-службы, с которым вы переписывались  и зовут меня Аня». Ну мы мило поговорили с полчасика о том, о сем.
- А поконкретней? О чем «о том, о сем»?
- Ну, я ее спрашивала, какие у них новые исследования, есть ли новые приборы, что их привлекло в моем предложении по оптимизации методик. Она, правда, оказалась, ну совершенно не бум-бум, абсолютно не в теме, все только «как Руслан Алексеевич скажет, да как Руслан Алексеевич прикажет, да у Руслана Алексеевича тонкая ранимая психика, его не следует зря беспокоить». Ни одной своей мысли, ни одной своей идеи,  офисный планктон, такая скучная унылая особа, не передать. В общем, когда разговор закончился, я была рада до смерти. А чего мне там сидеть ля-ля разводить в пустоту? В конце договорились, что если что, они со мной по электронной почте свяжутся. Я собрала свои вещи, захватила твой журнал и распрощалась.
- А почему у «Руслана Алексеевича тонкая и ранимая психика»?
- А я почем  знаю? Кормилица его в детстве уронила!
- Люсь, ну не может же взрослый мужчина быть капризным как малое дитя, они что думают, что он ногами по полу будет бить, если ты ему свои соображения выскажешь? Здоровенный мужик, да перестань! Он сам кому хочешь психику испортит!
- Вот! Вот!!!! Вот это верно! Мне уже испортил! Гад!
- Не поняла? А он то чем виноват? Он, как я понимаю, и не подозревает о твоем существовании.
- А я подозреваю, что ему об сем факте отлично известно!  - И Люська яростно бухнула журнал на наш импровизированный «чайный столик», - вот смотри! Смотри! Вот твой журнал, видишь? Вот он подписан. А вот журнал, который я сегодня нашла в своем почтовом ящике! Смотри! Откуда он там взялся, а? Откуда? Тираж уже десять дней как прошел? Так? Так! Журнал красивый, глянцевый, денег стоит! Я ничего! Ничего на почте не выписываю. Так как он попал в почтовый ящик?
- Ой, ну подумаешь, кто-нибудь из соседей старый номер тебе кинул, до мусоропровода лень было идти.
- Ага, я тоже было так подумала! Только… - Люська выхватила журнал у меня из рук, - але-гоп, вуаля, открываем последний разворот и…

***
На последнем развороте журнала, прямо поверх адреса редакции была приклеена детская наклейка «пушкинскую Людмилу, похищал и уносил в небо Черномор». От неожиданности я вздрогнула.
 - А-а-а-а! Тебе тоже не по себе! – с удовлетворением злорадно произнесла Люська, - можешь посмотреть, в твоем номере никакого Черномора нет! Я уже проверила. Думала у меня «крыша съехала».
 - И как это понимать?  - изумленно-задумчиво произнесла я, опускаясь на треногий табурет.
- Как, как. «Шнурок» прислали! Вот как! Мафиози хренов!
- Люсь, да ты чего? Детская какая-то шутка. Идиотская! Люсь, ой перестань, ну перестань, ну бред какой-то. А этой девочке из пресс-службы сколько лет-то? Ведь только она одна могла видеть журнал? Больше никто?
- Девочка, - Люська фыркнула, - девочка, угу, года на два моложе меня. И я не знаю, кто мог видеть журнал, может, у них там видеокамеры везде натыканы, не знаю.
- Ой, ну бред же, бред, ну люди то все взрослые, а тут журнал, наклейка детская, ой бред.
- Теперь ты понимаешь, какая у него «тонкая и ранимая психика»?
- Ты что? Думаешь это он?  Ну, ты, мать, уж совсем обалдела! – Не может быть, чтобы это был он.
- Да? А я тебе так скажу! Я после этого рандеву, еще полдня по городу моталась,  была в трех разных местах. Это надо было за мной ходить! Мерзкий гад!
- Люсь, ну что ты на человека невинного наговариваешь! Он и не знает, поди, обо всем этом и не ведает. Ну не может человек так здраво мыслить в одном и выкидывать такие идиотские фортели в другом. Нет, не может
- Может  он и не виноват, - Люська тяжело вздохнула,  - только это еще хуже тогда.
- Почему хуже? 
- Если он не виноват, значит рядом психопат, кто же, кто же  этот гад, этот скрытый психопат? – Пропела Люська, раскладывая пончики по тарелкам, - знаешь, я уже и так и этак думала, пока на работу ехала, кто-то должен был или ходить за мной, или, зная мое имя, найти адрес, а это очень непросто, надо иметь доступ к соответствующим базам, и в большинстве своем моего адреса, в связи с бывшей работой отца там просто нет. Ну, ты знаешь. Даже телефона в базах нет. Вот так вот.
- Хы, лажу девушка несете. Ты с ними с домашнего компа бодалась? Ну вот и все, найдут IP, провайдера, хлопотно, но можно.
- Ничего не найдут! У меня нет дома Интернета, ясно тебе! Я через мобильный выхожу, это почти нереально, знаешь, какую базу данных надо поднять.
 - Значит, подняли, гордись.
- Ха, гордись значит? Значит! Значит я изо всех сил лопачу кучу информации, придумываю как улучшить их экспериментальную работу, от всей души рассказываю, все, что знаю, и чем могу помочь, а за мной следят. Ну и как это называется?
- Это Люсенька называется «девушка, не лезьте на рожон, если у Руслана Алексеевича приступ тонкой и ранимой психики».
- Дурак он, - Люська сникла, - самовлюбленный дурак, я так помочь хотела, правда. Там можно такие фишки делать, с их то приборами, о!
- Люсь, а Люсь, иди к ним работать, а?
- Счаззз! И не подумаю!!!
- А почему?
- Вот окажешься на улице и без выходного пособия, тогда сразу поймешь почему, - копируя голос Элички, протарахтела Люська, и начала пить чай. Мне невольно бросились в глаза люськины руки, сначала она еще как-то пыталась взять бокал за ручку, но, всё расплескав из-за предательской дрожи в пальцах, просто обняла чашку, стоящую на столе, и теперь собиралась с силами, чтобы попробовать снова отхлебнуть оттуда чай.
- Люсь, ты боишься, да? – спросила я.
- Да, боюсь, - тихо и с достоинством произнесла она, - боюсь.., не за себя, я за ребенка боюсь. Мало ли что взбредет в голову такому полудурку-психопату наклеечному, если с моим ребенком что-то случится, я себе никогда этого не прощу. Никогда. И Люська, которая ни при каких обстоятельствах не позволяла себе сутулиться, вдруг сгорбилась, обмякла, и горько жалобно заплакала. Плакала она молча, пряча лицо в ладонях, потом, не выдержав моего присутствия, убежала за перегородку и, усевшись за свой стол, продолжала плакать и там, уже положив голову на столешницу, и касаясь щекой холодного стекла. Я подошла к ней и, встав рядом, просто гладила ее по голове, задумчиво рассматривая пейзаж за окном.
- Люсь, всё пройдет, всё будет хорошо, поверь мне. Люсь.
- Я верю, - судорожно вздохнув, ответила она,  - верю, тем и живу. Ну вот, - Люська слабо улыбнулась, - он - дурак, а я становлюсь параноиком, картина маслом. Только знаешь что, больше я не буду им писать. Всё хватит. Не буду. И в майской конференции участвовать тоже не буду!
- Люсь, ты с ума сошла. Что значит, не будешь? Тезисы уже отданы в печать, программа утверждена. И потом, это такой шанс встретиться с Вещим. Люся! Не пори горячку.
- Я тебе сказала, я не буду участвовать в конференции, всё, баста. Не буду. И видеть Вещего я не хочу. Закончена эта история. С меня хватит. Тезисы выйдут и ладно, а у стенда я стоять не буду, уйду на больничный, вот так и знай. А Вещий?! Пусть делает что хочет! Нет меня больше!