Июнь 6-е раздумья в поезде

                6 июня.

                Удалось в Чёрном море малость поплескаться,
                А в день рождения Деда ехала в Москву.
                Печалилась, что холод не дал накупаться,
                Явившийся в сне Пушкин разогнал тоску.

                Известно Пушкин – мировой поэт!
                А для меня, по счастью, Дед.
                Он словно Феникс ко мне в детстве прилетал,
                И сложности войны, как мог смягчал.

               Кто на войне такой бывал,
               Несчастий вряд ли избежал.
               Но горше не бывать беде,
               Чем малым детям на войне.

                Состав по рельсам мчался от войны,
                И Пушкин внучку в пеленах  оберегал.
                Чтоб с Релей не случилось бы беды,
                От поезда он бомбы направлял.

               Но охраняя поезд от пожаров,
               Он не всегда мог заглянуть в него.
               А Релю часто всю трясло от жара,
               Она страдала и стонала оттого.

                Мать же внимания не обращала,
                И Гера тоже - дочка старшая её.
                Быть может, уморить пыталась.
                Зачем продукты тратить на неё?

                Ведь в поезде нет даже колыбели,
                Куда б могли больную уложить.
                Им от войны самим так страшно,
                Так пусть умрёт, на радость старшим.

                Но Пушкин Ангелов на поезд посылал,
                В своё отсутствие, и те оберегали.
                И Гере с матерью ни на пол, ни в окно
                Швырнуть малышку не давали.

                А за Уралом их Домна заждалась,
                О Реле знала бабушка заранее.
                Она Чудесницею местною слыла,
                Ведуньям дадено такое знание.

                И Пушкину она совсем родная,
                Дочь, скрывшаяся от него далече,
                Но если б не родилась Реля,
                Отцу не знать бы с Домной встречи.

                Оберегал внучонку Пушкин,
                И встречи той не избежал.
                Увидев дочь уже старушкой,
                Он радовался и страдал.

                А Домна срок свой доживала
                Лишь только Релю и ждала,
                Чтоб передать своё умение
                Людей лечить. И душ смятение.

                - Беречь их жизни…, - слышал Пушкин
                войне навстречу отправляясь.
                Людей лечить – понятно это,
                Как жизнь сберечь – большой секрет.

                Не знал Поэт, живою дочь увидит
                Лишь на крещенье «внучки» только раз.
                Крестить-то Релю будут с Домной вместе.
                А после дочь, одевшись, как невеста,

                Спокойно улегшись под образами,
                И Релю призовёт к себе словами.
                Малышка оказала, чтоб подмогу,
                И Дар, забрав, направила бы к Богу.

                Так выучила, значит, Домна внучку,
                Как людям уменьшать страданья.
                Её мать Юльку называла «Жучкой»,
                И не достойной «Мамы» званья.

                Доволен Пушкин, Реля подрастает,
                И стала приносить уж людям пользу.
                Во сне всё рвётся раненых спасать,
                Но как же внучке к ним летать?

                Хотел летучи сапожкИ приладить
                На ножки малые Свирели.
                Но Гере вдруг взыгралось гадить –
                Спихнула с печки спящей Релю.

                Но ЭНЛОтяне дали Деду платье:
                - «В таком и с ножкою больною полетит.
                Но ночью ей отдай подарок наш,
                Когда мамаша её злая спит».

                Летала Реля и к отцу, его лечила в Лазарете,
                Хотя сама с больной ногой была.
                И вылечила ногу – боец отметил:
                - «Ты лекарка? Вот дочка у меня!»

                Когда отец на двух ногах вернулся,
                Дивились все, кто видел встречу их.
                - Отдай мне хромоту свою, Релюся,
                Хромать теперь я стану за двоих.

                Совсем красавица ты, детка, стала,
                Как мать – ты на неё похожа».
                - Смеёшься, папа? Мать так не считала,
                Зовёт меня она – «поганой рожей».

                Но как дочурку мать ни звала,
                А Реля всё же расцветала.
                И чудеса вокруг творила,
                А для чужих была красивой.

                Людьми любимая росла в Сибири,
                Учиться в школе начала в Литве.
                Но вдруг бандиты там решили -
                Нет места русским в их земле.

                Что ж! Их семью Украйна приняла,
                Вкруг дома Реля там сады садила.
                Хоть не такой уж и свободною была,
                По дому всё стирала и варила.

                Оберегала маленьких сестёр,
                Чтоб две злодейки их не извели.
                Хоть голод был, но выжили малышки,
                Чем радость своей «няньке» принесли.

                Но Дед предупредить её сумел,
                Малышки доброхотами не станут.
                Сильн0 влиянье матери и Геры,
                К себе одёжками их перетянут.

                Едой хорошей, а Реля голодай -
                У Геры с матерью обычная забава.
                - «Ты сердцем крепко к ним не прикипай,
                Пусть сами добывают хлеб и сало».

                Так Дед ворчал и, кажется, был прав,
                Малышки Релю странно понимали.
                Уселись бы на шею и гоняли,
                Коль б Дед их не согнал.

                И Релю отселил Дед от семейки
                Едва та только паспорт получила.
                Остались с матерью две змейки.
                А Геру мать в институт «поступила».

                И как бы Реля выжила без Деда?
                То денег ей подкинет на одежду,
                То наведёт ревизию на магазин,
                Где обнаружится пальто для зим.

                Так странно ей жилось в Крыму,
                От Деда знала, что была в гареме.
                Былое вспоминалось, как в дыму,
                Свободна ныне – не грозит Зарема.

                Гера хоть была светловолосой,
                А всё ж-таки грозилась, что убьёт.
                - «Скажи-ка Дед, как вражина живёт,
                В Одессе солнечной, многоголосой?

                - Мать деньги ей исправно отправляет,
                Твоя сестра живёт легко во всём.
                Поклонникам карманы опустошает,
                Болезнь к себе притягивая тем.

                Не вздумай ты лечить вражину,
                За все свои злодейства пусть болеет.
                Не раз тебя она толкала в спину,
                Теперь пускай перед болезнью млеет.

                - Опять ты прав, Дедуля мой родной.
                Забыть бы всех по духу мне чужих.
                Они не дали мне ни капельки любви,
                И я не стану сердце рвать о них.

                Но сына обещал ты мне давно,
                Надеюсь, он-то будет мне родной.
                Ради него уеду от «родных» подале,
                Ради него расстанусь я с семьёй.
                Со змеями, которые меня не понимали.

                Трудов моих никак не замечая,
                Лишь сатанинским славословием
                Мне мать с сёстрою отвечали.
                И я расстанусь с ними без печали.

                *****

                Об этом вспоминая вздох сдержала.
                Мать-эгоистка прожила немало лет.
                Хоть много зла наделала и бед,
                Перед кончиной звала Бога.
                Ужель решила сделаться святой?
                И будет ей в Раю за то подмога?

                Нет, место маме Чёрт наметил,
                И там же Геру-дочь в Аду приветил.
                Ведь обе умирали тяжко,
                Родных замучили бедняжки.

                Но что о них я думаю теперь?
                Ужели смерть их так меня смутила?
                Подруга приоткрыла в Рай  мне дверь.
                Побыв в Раю, обратно возвратилась.

                И как-то странно получилось.
                Я вроде счастлива, Дед, верь.
                Взялась писать о прошлой жизни книги,
                И надо б напечатать их,
                Но как же мы зависим от других.

                Кто раньше крал, теперь у власти -
                Дворцы возводят, яхт у них не счесть.
                А тот себе подземный бункер роет,
                Уже и несколько подводных лодок есть.

                Мечтают видно где-то отсидеться
                В критическом 12-м году.
                Но пережившим Апокалипсис придётся
                Увидеть то, что не увидишь и в Аду.

                В спасенье их не верю совершенно.
                Дворцы волной их смоет штормовой.
                Субмарины побьёт о скалы верно,
                А бункеры легко зальёт водой.

                Погибели никак не избежать,
                Земля избавиться от них решила.
                Ведь сколько можно недра ей терзать,
                Природа долго всё терпела.

                Тем, кто душою светел не беда
                Прибудет новый день, а может и планета.
                Вот чёрным душам «настаёт труба»
                За всё придётся им ответить.

                Дед, что-то ты куда-то отключился,
                Во снах ко мне являться перестал.
                Шепнули мне, что снова ты «родился».
                В какой стране? В каком краю?
                А может, на другой планете очутился?
                В чужом краю уж не распеться соловью.

                Не Чёрную ли дыру ты нашёл,
                В другое измерение перешёл?
                Коль так, я там тебя найду,
                Возможно в финишном 12 году.

                Одно и то же - все правители России,
                Ведут ограбленный народ в беду.
                Печатать книги Рели, что смогли бы,
                Спасти Россию, Азию, Европу…
                Их жаба душит. Скоро я уйду.

                Спохватятся, да будет поздно,
                Уже давно Европу заливает.
                В России тоже бушуют грозы.
                Я допускаю - и правители страдают,
                Но почему талант не замечают?

                Талант природа даже привечает,
                Она смиряется под словом нежным.    
                Зима и ветрена и снежная бывает,
                Зато Весна несёт подснежник.


                подробности  здесь  >>  http://proza.ru/2006/09/23-127