В режиме реального времени. Глава IV

Глава 4. И дольше века длился день…

Итак, она осталась один на один с этим человеком, ее кошмар стал реальностью. Хотя, мужчина совсем не выглядел как кошмар. Обычный парень, только очень красивый. Люська отметила этот как-то отстраненно и равнодушно, будто речь шла не о существе из плоти и крови, полном жизни и движения, а о портрете девятнадцатого века. Да, красивый, и вполне уверен в себе, совсем ничего не напоминало в нем тот ужас и боль, которые преследовали ее. Наоборот, не он, а она была напугана до полусмерти. Одет он был просто  - джинсы, кроссовки, шведка и анорак. «Ноги кривоваты,» - Люська не думала, в данный момент она была не в состоянии думать - только констатировать. Тихо потянув с полки книжку, перелистнула пару страниц, ну вот и что? Кто бы мог представить, что можно так просто встретить этого человека. Вероятность же буквально та же, что и для встречи на Невском с динозавром. «Либо встречу, либо не встречу», - Люська невольно фыркнула и подавилась смехом. Смущение спАло и жар стал уходить с лица. Она всегда хорошо чувствовала людей, так уж сложилось, что защищать ее было особо некому, и ответ на вопрос «кто ты незнакомец?» ей в жизни приходилось всегда искать самой, ни на кого не рассчитывая и не надеясь. Если же ошибка все же допускалась и Люська где-то от кого-то пропускала удар, то никогда не жаловалась, семейная установка была непоколебима – «сама виновата», недооценила, не смогла пресечь, не так повела себя, не соответствовала обстоятельствам. Постепенно она научилась очень хорошо чувствовать людей, безотчетно, по-звериному, затравлено и жестоко. Так кто ты? Она вся подобралась, растворяясь в пространстве, пытаясь внутренне поймать «волну» этого человека, как-то ухватить его внутреннюю суть, и, в то же время, готовясь отразить неминуемый «кулак», потому что такие красавцы бьют, и бьют очень больно, не жалея никого и ничего. Ей вдруг стало неприятно от мысли, что вот он такой большой, сильный, с прекрасно уложенными волосами, а она… она измучена, она не помнит, когда спала, и вот еще восемь статей надо сдавать практически одновременно, и голова немыта. Люська готова была расплакаться, почему-то в данный момент немытая голова удручала ее больше всего. И где-то на дне души вспенивалась ярость, я все равно смогу, все равно перешагну, и тебя перешагну… Опять сникла… Никто и не просил тебя его перешагивать, идиотка, он вообще не в курсе о твоем существовании, даже сейчас, вон стоит, читает, читатель блин! Она скосила глаза и замерла… незнакомец «косил» не меньше ее… «Как на обезьяну в зоопарке, наверно, смотрит», - кисло подумалось Люське, и она невольно состроила забавную рожицу. Незнакомец не выдержал и засмеялся, уткнувшись в книжку. Хи-хи-хи, вот будут хаханьки, если я тебе скажу, что я знаю. Что же делать-то. Ну, нельзя же вот так вот подойти к постороннему мужчине и сказать: «Простите вы такой-то? Знаете, вам угрожает опасность, я во сне видела». И что?  Хорошо если он скажет вежливое «спасибо» и сбежит, постаравшись попутно все забыть. Что же делать-то! Какой бы такой ненавязчивый способ придумать познакомиться… И времени совсем мало… Люська с отчаянием обвела глазами стеллажи с книгами. Вот бы свалить на него пару стеллажей. А что, он получает закрытую черепно-мозговую травму, она вся в раскаянии за ним ухаживает, и потом деликатно сообщает ему об опасности. «Нет, не подойдет, я не смогу сдвинуть стеллажи! И потом, как то этот здоровяк не очень похож на согласного получить черепно-мозговую травму от ассортимента книжного магазина. Что же делать то! А что! -  Люська встрепенулась!  - Он ведь сам сказал, что это он должен прийти ко мне, во! Точняк! Вот пусть сам и приходит!» -  И Люська, слегка прикрываясь книжкой, начала разворачиваться анфас к незнакомцу, дабы облегчить ему факт «прихода». «Ну, давай, -  Люська призывно глянула поверх книжки, пытаясь скорчить самое благостное выражение лица, - ну давай же, приходи, не бойся, ну, чего ты там застрял»! Господи! Кто и зачем научил его читать!!! Незнакомец, видимо, почувствовал какую-то возню справа и тоже развернулся, совершенно неожиданно для себя встретившись с Люськиным «призывным» взглядом. Эффект был ошеломителен. Мужчина вздрогнул и начал дико озираться. Люська поняла, что, безусловно, смотрела на него очень запоминающееся, но запомнилось ему что-то не то. Тяжко вздохнув, она выключила все «пульты управления стрельбой глазами». Лицо ее так явственно померкло и выражало такую очевидную досаду, что незнакомец не удержался и рассмеялся в голос. «Ах, так!» - Люська раздраженно посмотрела на часы и со значением произнесла: «Время вышло!»,  - после чего развернулась спиной к своей многолетней «мечте» и покинула отдел с высоко поднятой головой, затылком ощущая теперь уже его изумленно растерянный взгляд. Но Люська не была бы Люськой, если бы так легко сдалась. Завернув за ближайший стеллаж, она ловко обогнула его и понеслась к другому входу в отдел, откуда прекрасно просматривалось место, где стоял незнакомец. А я,  естественно, была бы не я, если бы не поджидала ее на этой «господствующей высоте». За очередным стеллажом, мы с ней столкнулись лбами и, яростно зашипев друг на друга, принялись досматривать титры этой «короткометражки».
- Подвинься!
- Ты подвинься и заткнись, он услышит!
- А что он делает?!
- Ну, он стоит и листает книжку! Погоди! Погоди-ка! Так это же та книжка, которую я держала в руках!
- А зачем он ее по листочку то просматривает, ой, гляди, даже форзацы посмотрел!
- Не знаю я! Может он того! Чокнутый!
- Кто он?! Да прям! Такие не бывают чокнутыми! У них это называется харизмой.
- А то, что он простоял рядом со мной в совершенно пустом отделе сорок пять минут, и за это время не перевернул ни одной страницы в своей книжке, это как называется?
- Это называется «шеф в творческом поиске». Ладно, он ушел! Давай, рассказывай. Ну, ты сказала ему об опасности оставлять свои автографы, не читая документ?
- Нет, – это было очень веское «нет», очень.., такое, которое как бы намекает, что вопросы задавать совсем не следует, совсем, ибо можно схлопотать и крупно.
- Ну, нет, так нет, - сказала я.
На съемную квартиру мы вернулись в глухом молчании. Молча поужинали, молча легли спать. Вообще общий настрой напоминал день похорон. Похорон чего? Мечты? Надежды?
***
 - Люсь, да ты чего? Да не плачь ты! Ты ж никогда не плакала из-за мужчин! Лю-ю-юсик! Ну не плачь.
- Ты…, ты, ты не понимаешь…. я упустила свой шанс, ты не понимаешь, я попросила Бога и он дал мне шанс, он помог мне, а я, я из-за своей глупой гордости, правил каких-то дурацких, я упустила свой шанс, и больше у меня его не будет. Я не помогла ему, могла помочь и не помогла! – И Люська зарыдала с новой силой.
- Люсь, на водички, а?
- Да..., да.., давай. Дура я! – Продолжала она всхлипывать, -  Бог дал мне шанс, а я не смогла.
- Люся! Ты взрослый человек! Ты всего лишь человек! И ты не можешь нести ответственность за судьбу постороннего мужчины! Люся! Люся это гордыня и ничего больше! Успокойся!
- Я могла ему помочь! Чертово воспитание! Почему женщина не может подойти к мужчине?! Почему он сразу решает, что она легкомысленная особа?!
- Люся! Я не знаю, кто чего решает! Перестань плакать, не из-за чего! Люся! Да и вообще, может, это был какой-то другой мужик, просто похожий на твой «сон», мы же не знаем, как его зовут.
- Это был он, - выдохнула Люська, и совсем уж душераздирающе добавила, - я знаю.
Мы замолчали, так прошло около получаса. Люська затихла и вроде бы даже начала засыпать, укрывшись одеялом с головой.
- Люсь, - тоже уже погружаясь в вату сна, произнесла я,  - Люсь, а ведь он в книжке-то номер твоего мобильника искал, думал, ты ему на форзаце написала, слышь?
- Я знаю,  - сказала Люська, и сбросила одеяло с головы, - знаю!
- А ты? Почему не написала?
- Ты больная? Если бы ему надо было, он бы сам подошел и мне свой мобильный дал! Я не собираюсь навязываться этому самоуверенному обалденному красавцу!
- А-а-а-а-а.
- Вот а-а-а-а-а!
- Люсь, тебя в детстве не воспитали, не-а, тебя в детстве изуродовали!
- Кто бы мычал, сама как Гуинплен.
Обидев Галку гуинпленом, Люська, как ни странно, почувствовала себя легче. Еще чего! Лежит тут! Рассуждает, как ее Люську воспитали! Не твоего ума дело!  И, снова укрывшись с головой одеялом, она начала перебирать в памяти те «сокровища», которые ни за что не хотела показывать подруге -  вспоминая до мельчайших штрихов минуты в книжном, Люська отчаянно пыталась вернуть в свою душу то невероятное и давно забытое ощущение тепла, покоя и защищенности, исходившее от странного красивого незнакомца. «Я не обижу тебя, я не смогу, понимаешь? Я не смогу обидеть тебя». Господи! «Приснись мне,  приснись, - жалобно всхлипывала она,  - ну, пожалуйста!»