Чарльз Буковски - улыбка на память

у нас были золотые рыбки, и они все кружили и кружили
в аквариуме на столе возле тяжелых штор,
укрывавших венецианское окно, а
моя мать, вечно с улыбкой на лице, желавшая, чтобы все мы
были счастливы, говорила мне: «Будь счастлив, Генри!"
и была права: лучше и впрямь быть счастливым, если
можешь
но мой отец продолжал избивать ее и меня по нескольку раз в неделю,
беснуясь в шести футах двух дюймах своего тела, потому что не мог
взять в толк, что же атаковало его изнутри.

мать моя, бедная рыбка,
хотела быть счастливой, получавшая тумаки два-три раза
в неделю, указывала мне, что надо быть счастливым: "Генри, улыбнись!
ну почему ты никогда не улыбаешься?"

и затем улыбалась сама, чтобы показать, как это делается, и это была
самая печальная улыбка из всех, что я видел

однажды золотые рыбки умерли – все пять,
они плавали на поверхности, завалившись на бок, с открытыми
еще глазами,
и когда отец вернулся домой, он бросил их кошке
на пол кухни, и мы смотрели, как мать
улыбалась


Charles Bukowski  - a smile to remember 
 
  we had goldfish and they circled around and around
in the bowl on the table near the heavy drapes
covering the picture window and
my mother, always smiling, wanting us all
to be happy, told me, "be happy Henry!"
and she was right: it's better to be happy if you
can
but my father continued to beat her and me several times a week while
raging inside his 6-foot-two frame because he couldn't
understand what was attacking him from within.

my mother, poor fish,
wanting to be happy, beaten two or three times a
week, telling me to be happy: "Henry, smile!
why don't you ever smile?"

and then she would smile, to show me how, and it was the
saddest smile I ever saw

one day the goldfish died, all five of them,
they floated on the water, on their sides, their
eyes still open,
and when my father got home he threw them to the cat
there on the kitchen floor and we watched as my mother
smiled