под знаком блёйлера

"поливай почву города спиртом, амиго.
мы сегодня пьём в парке и блюём в местный водоём"...

одноразовые автоматы от насилия детских рук трещали.
бесноватость соседа смущала людей в театральном зале,
а от придурковатости одноклассника визжали школьники.

день был как обычно грязен и свеж.
на скамейке напротив сидела блондинка, поставив банку с алкоголем меж
ног.

а в привычном полете - наверху, то есть,
стюардессы выбрасывали сонники в окна самолетов,
самолеты падали на лесополосы.
а винили во всем пилотов, вырывая от горя волосы.

разгерметизировались, разгерметизировались, да и выразгерметизировались.

только маленький мальчик боялся, что однажды не в лесополосу,
а в огромный рубец его дома на коже города
приземлится, звеня, аэробус.

и этот мальчик был я.

"поливай почву города спиртом, амиго.
мы сегодня пьём в парке и блюём в местный водоём"...

в шесть утра выходивший на улицу,
я смотрел на лица повешенных.
они в улыбке растекались, вспоминая перед смертью свои грешки. ведь их было, за что вешать.

а потом выбегал мой папа и закрывал мне глаза.
не хотел мне их показать. но уже тогда,
в самые нежные года я боялся одного.
самолёта. пока жив - без кишок - увидеть орущих людей. фу, уже не любил их с детства.
возможно это кокетство, но я тонок, озлоблен и одинок.

вытаскивая заколки шуток и насмешек из длинных волос - все школьные года -
я боялся.
что тогда, когда над городом полетит громадина, сломается. и обрушится в воздушную впадину.
на дне которой мой дом - тухлая пятиэтажка, консервная банка с кровавой мочой.


"поливай почву города спиртом, амиго.
мы сегодня пьём в парке и блюём в местный водоём"...

-заткнись. у меня перед глазами жизнь.
-что? какая нахуй жизнь? тут пиво-водка-заебись!

а вот на дом этого полудурка упал бы - я бы радовался.
он мне не друг - штукатурка отношений осыпалась уже давно.
мы каждую субботу пили вино и даже встречались с подругами.

но тогда, выпивая и трахаясь, я боялся: колёсами упругими впиваясь в кирпичный загривок,
самолёт приляжет как ложка на поверхность сливок.
а потом станет темно.

и ничего не будет.

вся кутерьма вокруг сломанной лапки котенка, раздавленного вашим авто закончится. вихрь
поломится обратно в купол атмосферы.

кончится плёнка, завянут герберы. и даже розовые пионы, которые были сломаны градом,
лягут не рядом.
а порознь, ненавидя друг друга.

мёртвый кобель застрянет в суке, нефть не сдвинется - ни в трубу, ни в скважину.
все процессы жизненно важные - остановятся.

тру переносицу.

"поливай почву города спиртом, амиго.
мы сегодня пьём в парке и блюём в местный водоём"...

маленькая иголка протыкает тело мотылька.
очень противное лицо учителя морщится слегка и изнывает безразличием.
под стекло.

"смотрите, дети. теперь он в домике. под стеклом. так и вы, и я, и ваши родители.
хотите или не хотите ли - а домах-коробках, как эти мерзкие твари. только у него
на стенках кухни нет гари.
и нет стенок кухни".

я уже тогда был с ним согласен. к тому же у моей соседки по парте были
очки.
и она была как муха на скатерти.

полюбив биологию, я стал смеяться и перестал думать о смерти.

а потом учителя посадили за изнасилование малолетней племянницы.

вот и верьте им.
а мне было плевать на распластанную малышку. по ночам я слушал воздух, дабы поймать в нем гудение
одного из работающих моторов самолёта. когда остальные уже не работают что-то.

сначала сломается антенна. потом другая.
что она передаёт, не знаю, но настолько сильны на её изломе электромагнитные мои страхи.
поцарапанные чужими стразами.

у нас сегодня выпускной.

"поливай почву города спиртом, амиго.
мы сегодня пьём в парке и блюём в местный водоём"...

мне 17. и я дрожу. мне 17 и я не свой от мысли о самолёте.

вы ничего не поймёте.
если даже я завтра проснусь, то, возможно будет суббота.
а, может, я даже не услышу звук самолёта и станет бесполезна сегодняшняя рвота - ибо мёртвый не станет здоровее.

это такое евангелие.

я видел в магазинах органы. по полкам разложенные в холодильнике.
почему то пищали лёгкие. а кишки были очень скомканы.

почек было целое изобилие.

правда мне сказали, что они дешёвые. и ломаются очень быстро. брак - 80 процентов.
а особой ценностью отличалась плацента. она была расположена в смежном отделе.
под замком.
ключи у персонала.

чтобы не возникало соблазна её унести в трусах.

каждый здесь хочет второй раз родиться. родиться в рубашке. поэтому плацента
(та самая рубашка)
с видом промокашки
ложится в сумки наиболее богатых.

я виновато смотрел на них, а в голове крутились предложения.
я формулировал их в стихи, а стихи выплёвывал.

второй раз родиться в рубашке - и не думать о самолёте, стюардессе-шалаве и пьяном пилоте.

ничего мне не будет!

но денег в кармане ноль. за просто так дают только ногти. они никому не нужны тут.
их тоннами шлют при любой погоде - не то чтобы берут, но они есть.

"поливай почву города спиртом, амиго.
мы сегодня пьём в парке и блюём в местный водоём"...

на следующий день я тихо смотрю в небо. там мелкие точки.
это оптическая иллюзия. или физика, или химия. какая-то диффузия, возможно, или эрозия.
не до этого.

я не боюсь.
я не понимаю, что не только ночью, но и днём.
днём пересекают надо мной эту лживую голубизну самолёты.

***

2010.06.06/москва