чайльд роланд к темной башне пришёл

Из Роберта Браунинга.
............................
Сначала я подумал – эту ложь
Он повторил уже не первый раз,
Калека жуткий, был его рассказ
На древнее проклятие похож,
И мной внезапно овладела дрожь
Под злобным взглядом этих красных глаз.

Зачем еще он с посохом стоит,
Зачем еще, когда не ради лжи
Тем путникам, чей путь непостижим,
Что хохот замогильный прекратит
И гневно эпитафию чертить
Его заставит костылем своим.

И если он советует свернуть
На мрачный тракт, где Темной Башни лик
Скрывается – пусть впереди тупик,
Мне все равно назад не повернуть,
Когда б не завершился этот путь,
Когда я цели так и не достиг.

Ведь сколько лет я в поисках блуждал,
Усмешки оставляя позади,
Надежда, бестелесная почти,
Веселому успеху проиграв,
 Пересекла разрушенный портал
И веру отослала в монастырь.

Вот так же умирающий больной,
Что признан трупом, бросив слезы лить,
Пытается он взор свой прояснить,
Прощается с друзьями и родней,
А те уходят с мыслию одной –
Скорее это горе позабыть.

Здесь обсуждают стоимость могил,
Цветы, штандарты, время похорон,
Чем будет друг усопший облачен,
Как он, бродяга, всех перехитрил
И в рай билет бесплатный отхватил,
А он все слышит в забытьи своем.

Вот так и я, свой снарядив поход
При общем обещанье неудач
Средь тех, кого осмей или оплачь,
Но к Темной Башне сумрачно идет,
И если пораженье меня ждет,
Ты это место вешкой обозначь.

Итак, я отошел от старика
И повернул, куда он указал,
И долго взглядом он меня пронзал –
Угрюмым, властным, и издалека
Тянулась чья-то цепкая рука,
И день, вконец отчаясь, угасал.

Смотри, смотри, на миг замедлив шаг
Я обернулся – лишь пустая степь,
Да тишины кощунственная твердь.
Уже меня засасывает мрак,
И распадается заката знак,
И здесь остаться – значит умереть.

И я пошел. Бесплодная земля
Рождала только выжженный репей,
Да плевелы средь трещин и камней.
Не знаю – глина или чешуя,
Тропинка или мертвая змея
Валялась среди выжженных степей.

Нет, неподвижно, ранено лицо,
Разъяты ребра проклятой земли.
«Ослепни, отвернись или смотри, -
Шипит она, - но мягких мертвецов,
Но воду, зараженную свинцом,
Один Господь в день гнева исцелит».

Чья зависть искорежила траву,
Пробила дыры в кожистой листве,
И та молчит, покорная судьбе,
Как будто в ад попала наяву.
То зверь прошел, иль породивший Тьму
Который раз напомнил о себе?



Трава скупая, полая внутри,
Налита кровью, бес ее хранит,
Слепая лошадь дряхлая стоит,
Какие ей нашлись поводыри
Из дьявольских конюшен изнутри,
В такой суровый одиночный скит?

Она должна быть мертвой много лет,
С кривой багровой шеей, вялым ртом,
Ее я ненавидел как никто,
Уродливее зверя в мире нет,
Должно быть, злость наставила отмет
Своим двурогим скрюченным перстом.

Закрыв глаза, их к сердцу обратил,
Глоток вина моля перед борьбой,
Лишь прошлое дарует нам покой.
На миг вернуться к тем, кого любил,
Кого в пути бездарно обронил.
Припомнив радость, выстоит любой.

Но нет! Я вижу Катберта лицо,
Затерянное в золоте кудрей,
Он взял меня за руку поскорей,
Чтоб к Башне отвести путем отцов.
Пожалован бесчестия кольцом,
Ушел из сердца горсточкой углей.

А это – Джайлз, он – истина и честь –
Высокий рыцарь – в памяти мерцал,
Но сцена изменилась, видит зал,
И как пергамент следует прочесть,
Какую он нам оглашает весть –
Что висельник изменником предстал.

Уж лучше то, что явлено очам,
Пора вернуться к темному пути,
Ни звук, ни свет сюда не долетит,
Да и кого ловить здесь по ночам –
Совят? Мышей? Ехидный молочай? –
Как прошлое без скорби обойти?

Внезапно путь пересекла река,
Как узкая голодная змея,
Почти смыкали трещины края,
Горящие копыта обтекать
Она хотела, лжива и легка,
По бурым кочкам мчащимся чертям.

Так мило и опасно вдоль нее
Нагнулись ольхи, ивы рвутся вниз,
В конце концов исполнят свой каприз,
Река их мучит, точно бы огнем,
Так лживые любовники вдвоем –
Вокруг не видно благородных лиц.

О как я вброд ее переходил!
Вдруг наступлю на щеку мертвеца.
Копьем искал я впадины лица,
И детским криком словно проклят был,
Когда внезапно выдру зацепил.
Природа проклинает наглеца!

Я, наконец, границу перешел.
Кто вел войну на этой стороне,
Копыта чьих взбесившихся коней
Перепахали этот краснозем,
Ужи плевали в ангелов огнем,
Сражались кошки дальних пустырей?

Что их загнало именно сюда,
Те силы, что вели свою войну,
Хитрили, словно турки в старину,
Евреев с христианами вражда,
Как песнь, что на галерах – никогда
Не отменить грядущую весну.

Но что я вижу дальше, Боже, там!
Не колесо, точнее – борона.
В лоскутья тело превратит она.
Попутчица каким кромешным дням,
Внучатая племянница чертям
На брачный пир сюда приглашена.

А дальше пни, а раньше здесь был лес,
Потом болото, наконец – земля,
Больная, но обычная земля,
Грязь под ногами, галька, желтый плес
(Дурак какой-то прыгал до небес,
Перекорежив тихие края).

То пятнами покрыта, то корой,
То мох вонючий заглушает шаг.
Разбитый дуб, как чей-то липкий прах,
Зияет редкозубою дырой,
И смерть зовет вернуться за собой,
Но и на смерть он нагоняет страх.

И снова вечер этот край укрыл,
И снова я в отчаянье поник.
Мне нужен знак, попутчик, проводник,
И вдруг раздался близкий шелест крыл,
Мой лоб он осторожно очертил,
И в небо взмыл, и скрылся в тот же миг.

Я поднял взгляд – вот горы в вышине,
Уродливые пики сквозь туман,
Они хранили бережно обман,
Родные имена шептали мне.
Я вдруг очнулся, голова в огне –
Скорей, скорей покинуть этот стан!

О чем я думал, как сюда попал,
И если это лишь бредовый сон –
Мертвец уйдет с грядущих похорон.
Я околдован, я не твой вассал!
И никогда я дьявола не звал!
Но грохот заглушил мой жалкий стон.

Захлопнулась ловушка. По бокам –
Стоит гора, как черепа кусок,
И два холма, что целятся в висок
Друг - другу, словно в битве два быка.
Ко мне Судьбы приблизилась рука,
Как это место не узнать я мог?

Не Темная ли Башня впереди,
Безумца сердце, гиблый эльф грозы,
Что не проронит ни одной слезы,
Корабль качая утлый на груди.
Здесь и начало и конец пути,
И должен я ответить на призыв.

Что на вершине, я узнаю днем.
.Вокруг холмы насмешливо лежат,
К чужой игре свой приковали взгляд.
Вдруг диск заката полыхнул огнем.
Край башни осветился, и на нем…
Убейте жертву, завершив обряд!

Не слышишь? Всюду звуки, мерный гул,
В моих ушах звучали имена.
Потеряны, потеряны! Война
Всех унесла, кто Свету присягнул.
Я в их глаза, прощаясь, заглянул,
И миг один оплакал все года.

Они стояли рамкою живой,
Сжимая круг на огненном листе,
Бесчисленные тени бывших тел,
Когда-то так же рвавшиеся в бой.
Я меч поднял холодною рукой:
«Роланд пришел!..»
                Аой!