Тайга. 3

Чиркнул спичкой и поднес её
к частой сетке высохших валежин,
и огня литое острие
распороло  хрупкие мережи.

Вырвался из клетки едкий дух,
взвившись облаком давно прошедших ливней,
вслед за ним-токующий птух
заискрился опереньем дивным.

Алыми бровями глухаря
вспыхнула кора ему в подмогу,
засверкало пламя алтаря
древнего  языческого бога.

Зацвели саранки и жарки
на ветвях и скорченных кореньях.
Заблестели жёлтые клыки
И зрачков редчайшие каменья.

Пламя трав и позабытых вер,
закипало на алтарной чаше.
Это , истекая кровью, зверь
с треском продирался в темной чаще.

И , стремясь замедлить этот бег,
следом ветки кровью истекали,
и смотрел на пламя человек
каменным застывшим истуканом.

Он какой-то древний стих слагал,
он молил повременить хоть малость,
и , дымясь, лосиные рога
языками к небесам вздымались.

И слова, обросшие листвой,
к небесам тянулись вместе с ними,
там , где вперемешку с мошкарой
звездный рой толокся в клУбах дыма.

1990 г., из книги  «Средокрестье»