акварель

Измученные московской сутолокой,
Скворцы летают с одного места, насиженного, на другое…
И по проулку шагает дядечка лет семидесяти,
И лицо его, морщинками исчерченное, вслух зачитывает прошедшие годы


У дядечки в руках поводок, на поводке бульдог,
У бульдога глаза слезящиеся и взгляд потухший.
Позади на загривке у бульдога – ошейник и на нем надпись – Дружок.
Так и прожили они всю жизнь, плечо к плечу и душа в душу.

Еще в руках у дядечки сетка-авоська, советская, желтого цвета.
В ней кисти, краски, карандаши, даже холст с наброском рассвета,
И там же лежат хлеб, молоко, огурцы и какие-то коробчонки,
Да в крупные дыры-ячейки заскачут лягушки-монеты..

И у этого дядечки глаза в небе и душа в теле - еле-еле,
Он переставляет ноги, бредет за бульдогом, вспоминает былые свидания…
Лет пятнадцать уж нет на земле главной музы его созидания -
Татьяны Евгеньевны - ее звали как маму дядечкину и учительницу по акварели.

Он вид ее плохо уж помнит, по старой фотографической карточке,
Хранящейся в нагрудном кармане его потрепанного пиджака,
Да по воспоминаниям, как он валял невообразимого дурака
Под окнами и встречал ее с первыми ласточками…

Он неспешно бредет вдоль проспектов и улиц Москвы,
На душе его мир и спокойствие. Дядечка, летом объятый,
С псом на прогулке бредет, добродушно ухмылку в усы
Прячет вслед за глазами, собирая улыбки в награду.