Ральф Ходжсон. Невеста

НЕВЕСТА

Была прескучной книга,
Картинки – ей подстать;
И вдруг, одну увидев,
Я бросил том листать:
У бабушкиной двери,
Селяночка, видать, 
Стоишь ты, – потрясенье
Моё не передать!
 
Сидел я неподвижно,
В открытый глядя том,
И если бы удода 
С гигантским мотыльком
К окну вдруг притащило
В убранстве золотом,   
Вот так же я застыл бы
При зрелище таком.

В твоём лице, я видел,
Вовсю цвела весна,
Но лету не спешила
Отдать тебя она:
Стояла ты, по-детски
Изящна и нежна,
А прелесть женской стати
Была уже видна.

Тобой я любовался,
Но, вздоха не тая,
Хотел примкнуть к счастливцам,
Тебя знававшим, я,
Узнать, какою помнят
Тебя твои края,
Увидеть, как походка 
Пленяла всех твоя.

Сидел я, погружаясь
В ту жизнь твою, в тот дом,
Где ты была счастливой
И прежде, и потом,
Где бабушка сидела
В своём углу с шитьём,
Где утром просыпаясь,
Ты думала – о ком?

Кто пальчик твой украсил
Славнейшим из колец?
Какой-то сельский парень,
А может быть, кузнец,
Смущённо запинаясь,
Тебя звал под венец –
И чувств твоих ответных
Дождался наконец!

О вас я думать начал:
О по его вине
Надутых губках, клятвах,
Прощаньях при луне,
О том, как целовались
Вы летом в ячмене, –
Бесстыдники вы, оба!..
Хотелось плакать мне.

Блаженство и страданье
Изведал я при том.
Сонм лиц неразличимых
Возник в мозгу моём;
Глаза, чтоб разглядеть их,
Прикрыл – пустой приём:
Они, в сознаньи вспыхнув,
Мгновенно гасли в нём.

Я главное заметил,
И этим был согрет:
Там много лиц девичьих
Струили нежный свет;
С Любовью, Жизнью, Счастьем
Был связан их расцвет
И сотню лет, и тыщу,
И десять тысяч лет.

Я главное заметил:
Там вид мне явлен был
Твоих прабабок юных –
Влюблённых, полных сил,
Чьих губ очарованье
И душ отважных пыл
Тебе даны, чтоб мир наш
Невесту получил.



Ralf Hodgson

The Bride

THE book was dull, its pictures
As leaden as its lore,
But one glad, happy picture
Made up for all and more:
'Twas that of you, sweet peasant,
Beside your grannie's door --
I never stopped so startled
Inside a book before.

Just so had I sat spell-bound,
Quite still with staring eyes,
If some great shiny hoopoe
Or moth of song-bird size
Had drifted to my window
And trailed its fineries --
Just so had I been startled,
Spelled with the same surprise.

It pictured you when springtime
In part had given place
But not surrendered wholly
To summer in your face;
When still your slender body
Was all a childish grace
Though woman's richest glories
Were building there apace.

'Twas blissful so to see you,
Yet not without a sigh
I dwelt upon the people
Who saw you not as I,
But in your living sweetness,
Beneath your native sky;
Ah, bliss to be the people
When you went tripping by!

I sat there, thinking, wondering,
Abut your life and home,
The happy days behind you,
The happy days to come,
Your grannie in her corner,
Upstairs the little room
Where you wake up each morning
To dream all day -- of Whom?

That ring upon your finger,
Who gave you that to wear?
What blushing smith or farm lad
Came stammering at your ear
A million-time-told story
No maid but burns to hear,
And went about his labours
Delighting in his dear!

I thought of you sweet lovers,
The things you say and do,
The pouts and tears and partings
And swearings to be true,
The kissings in the barley --
You brazens, both of you!
I nearly burst out crying
With thinking of you two.

It put me in a frenzy
Of pleasure nearly pain,
A host of blurry faces
'Gan shaping in my brain,
I shut my eyes to see them
Come forward clear and plain,
I saw them come full flower,
And blur and fade again.

One moment so I saw them,
One sovereign moment so,
A host of girlish faces
All happy and aglow
With Life and Love it dealt them
Before it laid them low
A hundred years, a thousand,
Ten thousand years ago.

One moment so I saw them
Come back with time full tide,
The host of girls, your grannies,
Who lived and loved and died
To give your mouth its beauty,
Your soul its gentle pride,
Who wrestled with the ages
To give the world a bride.