Холодный век венок сонетов

   ХОЛОДНЫЙ ВЕК
     в е н о к  с о н е т о в


                1

Кончается 20-й век.
Растаяло тысячелетье,
как тает на ресницах снег,
как звезды тают на рассвете.

Что он принес нам, чем помог?
Какие сны Земле навеял?
Кто властвует над нами – Бог
или безжалостное время?

Кто нас утешит и простит?
Что, кроме Жизни – Совесть, Стыд
осталось нам отдать без славы?

Безжалостен и тверд Закон,
ведущий нас.
                А за окном
закат холодный и кровавый.

                2

Закат холодный и кровавый,
как чей - то дьявольский оскал.
Напился я его отравы,
хотя всю жизнь рассвет искал.               
Полвека мне – какая малость!
Не шут, не баловень судьбы.
Но что в конце концов осталось
в душе для главного Судьи?

Иль в справедливом этом мире
я сам себе ту яму вырыл,
где ни Добра, ни Счастья нет?

И зря от боли сердце бьется,
когда не я, а даже солнце
роняет свой последний свет?

                3

Роняет свой последний свет
Любовь, что вывела нас в люди.
Ее полузабытый бред
все реже нас ночами будит.

В почете сила и обман.
Спились несчастные поэты.
Сменил их голубой экран,
его рекламные куплеты.

Разменяна Любовь на секс,
на деньги.  Вот и весь прогресс:
купить девчонку для забавы.

А дети не родятся – что ж…
Напрасно хлещет майский дождь
на уничтоженные травы.



               
                4

На уничтоженные травы
легли холодные снега.
Нет выразительней оправы
для этих лет. И дорога

расплата будет за безумье,
за наш растоптанный Эдем.
Как различить того, кто умер,
но веселится без проблем?

Среди компьютеров и «Фордов»
себя мы ощущаем гордо,
глаголя, буйствуя, греша.

Рентгена нет, чтоб за порханьем
увидеть наше одичанье.
Мы сдохли. И мертва душа.

                5

Мы сдохли. И мертва душа.
А рядом ходят наши дети,
мечтая съехать в США
и там отдаться за монеты –

хоть черту. Только бы не труд
в цеху, в какой-нибудь артели.
И вырастут. И продадут
все, что пропить мы не успели.

А посему – не будет войн.
Мы проиграли главный бой -               
свой личный бой.
                И враг хохочет,
уже не пряча желтый клык.
Лишь христианский
                скорбный лик
еще гниет  и кровоточит.

                6

Еще гниет и кровоточит
столетье страшное. Но час
его пробил. И чьи-то очи
с небес далеких ищут нас.

Комета ли мелькнет ночная,
звезда ли вспыхнет в темноте –
нам кажется, что кто-то знает
о нашей боли и беде.

И мы надеемся на чудо –
Спаситель явится оттуда.
Мы вверх глядим, едва дыша.

Но Млечный путь давно
                не хожен –
он то проявится, безбожен,
то уползает не спеша.

                7

И уползает не спеша
надежда робкая на Бога,
кто рассудил бы каждый шаг
и указал тебе дорогу.               
               
Надежды нет – и Бога нет.
И значит, я один со смертью
веду свой спор полсотни лет
назло проклятому столетью.

Я одолеть ее не прочь,
но ангел не летит помочь,
а смерти суд – жесток и точен.

И не могу захлопнуть дверь –
заходит тихо, словно зверь,
в нее последний ужас ночи.

      
                8

О нет, последний ужас ночи
ко мне не приходил пока.
Да и боюсь его не очень –
грехи мелки, и жизнь мелка.

Я молча все, что есть, приемлю.
Об стену головой не бьюсь.
Свою израненную землю
жалею, но в бои не рвусь.

Я не герой, не проповедник –
отцов затурканных наследник.
Нам все равно – что Бог, что черт.

До Бога ли… Сберечь бы тело.
Наверно, в этом все и дело –
свершился дьявола расчет.               
               
                9

Свершился дьявола расчет.
Куском железного прогресса
мы подавились. Жизнь влечет
нас всех обратно, в дебри леса,

откуда мы давно пришли,
да потерялись по дороге.
Как мало стоят корабли,
путь выбравшие мимо Бога!   

Не там искали аргонавты,
и зря летели космонавты –
историей не сдан зачет.

Дымят последние заводы.
Через века, через народы
убитая река течет.

                10

Убитая река течет,
и ходят зомби-привиденья.
И тащит наши души черт
в распутство, пьянство,
                преступленье.

Паленый, параллельный мир –
все в нем подделка
                и фальшивка.
И не покинуть этот пир –
уже проглочена наживка.               
               
Какие блюда и меню:
брильянты, яхты, авеню
и поп-звезды манящий голос.

Хватай от жизни все, пока
струится мертвая река
и мы плывем, не беспокоясь.               

                11

И мы плывем, не беспокоясь,
в свой новый, 21-й век,
чтоб человеческую повесть
продолжить сквозь туман и снег.

Кто эту повесть нам исправит?
Кто нас накажет за грехи,
за наши грязные забавы
на берегу святой реки?

Найдем ли свой Эдем цветущий?
Темно в пути. И слеп идущий.
И нет прозренья у сердец.

Нас гонят мимо разнотравья
змей эгоизма, бес тщеславья
и сытый Золотой Телец.

                12

И сытый Золотой Телец
ведет нас гибельной тропою.
За ним отарою овец
спешим мы слепо к водопою.               
               
Но в нем отравлена вода,
и жажда вновь рассудок сушит.
И Вифлеемская звезда
все реже освещает души.

И все же - есть в пустыне снежной
надежда. Трепетно и нежно
глядит на этот мир птенец.

Глядит, как в храм, святой
                и дивный,
жених счастливый и наивный
ведет невесту под венец.

                13

Ведет невесту под венец
жених, как Солнце –
                Землю нашу.
Благословляет их Отец
Любви и Света полной чашей.

Любовь и Бог спасают нас.
Святая Вера нас спасает.
Но как далек желанный час,
и сколько душ еще растает,

пока не явится нам весть,
что жизнь чиста и счастье есть,
что вновь цветет
                волшебный колос.

Как медленно века текут,
как медленно вершит свой труд
бессильная людская совесть.               

                14

Бессильную людскую совесть
20-й век сжигал в котлах,
чтоб громыхал безумный поезд,
чтоб не кончался в сердце страх.

Все испытанья, муки, боли,
весь ужас мы перенесли,
чтоб все же зеленело поле
среди обугленной земли.

Чтоб свет Любви, святой
                и вечный,
нас озарял рекою Млечной,
чтоб новый не увял побег.

И мы, детей лаская нежно,
глядим: не кончилась надежда –
кончается 20-й век!


15.   Магистрал

Кончается 20-й век.
Закат, холодный и кровавый,
роняет свой последний свет
на уничтоженные травы.

Мы сдохли. Мертвая душа
еще гниет и кровоточит.               
И заползает, не спеша,
в нее последний ужас ночи.               
               

Свершился Дьявола расчет –
убитая река течет,
и мы плывем, не беспокоясь.

И сытый Золотой Телец
ведет невесту под венец –
бессильную людскую совесть.

                декабрь 1999 г.