Живая книга

Он был Эльфом из огромного строительного супермаркета, вынесенного за черту города. Местом его точной  прописки стал отдел «Сад и огород», что по мнению самого Эльфа только ухудшало и без того лишенную  волшебства родословную. Сидел Эльф в тесном ряду себе подобных, на одном из витринных подиумов. Он оказался там недавно, его братом разнообразили ассортимент  исключительно перед Новым годом.
Цены на эльфов здесь считались вполне сносными, поговаривали, что где-нибудь в центре города их ценят значительно больше. Только Эльфа нисколько не смущала его доступность:
- Чего же можно ожидать для своей биографии от такой географии? - трезво размышлял он, свесив с полки  матерчатые ноги. Вот они-то и были его главным огорчением и заботой.               
Он уже успел смириться со скоморошьей шапкой, венчавшей его голову. С тех самых пор, как мир покинула Сказка, волшебство вечно путали с шутовством. Но  такие ноги...это уже слишком. Ведь он совсем не мог ходить. Чей-то злой гений решил создать «сидячих»  эльфов. Эльфийская раса существовала тысячелетиями, и были они разными: прекрасными и не очень, но такими их не видел никто.

 Его народ - альвы, вслед за Сказкой, оставил мир людей много веков назад. Поначалу, не желая служить злу,  альвы просто прекратили учить человека премудростям волшебства, а позже и вовсе ушли, не умея этому самому злу сопротивляться.  Но несколько племен отличались особой наивностью и верой в людское благородство. Они остались и их знания  стали источником многих бед, а они - заложниками человеческой жадности и амбиций. Горько сожалея о своей доверчивости, эльфы собрали совет старейшин, а те, посовещавшись, решили наложить заклятье на способности к волшебству оставшихся альвов и их потомков.
Сидя на полке, Эльф мысленно  ругал своих предков за такую горячность:
- Мало того, что  оказались игрушками в человеческих руках, так еще  лишили себя  последней защиты, сделавшись попросту беспомощными куклами.
Как же быть? Над этим вопросом он ломал голову всю недолгую жизнь. Ведь Эльф был влюблен с первого  дня своего появления на полке. С человеческой точки зрения, его любовь воплотилась в пышногрудой брюнетке, очень даже... А с его, с эльфовой, казалась прекрасней самой Варды — повелительницы звезд. Она пролетела по отделу, словно весенний ветерок, и Эльф, еще не знавший весны, навсегда отдал ей свое сердце. Но вот беда, к той самой пышной груди она прижала не его, а нарядного Деда Мороза, стоявшего напротив.
- Это все из-за ног, - расстроился Эльф - у Мороза ноги-то вон какие прочные, и к основе крепко приклеены.
Более мудрые братья (из прошлогодней партии), убеждали его, что причина вовсе не в ногах. Причина, на их взгляд, крылась в ушедшей когда-то Сказке. А Дед Мороз, он просто воспользовался ее брендом. Вот и прется теперь каждый год с Севера с мешком, товар свой сбывать. Уже и прибыль на сотни лет вперед подсчитал.
Однако, их мудреные объяснения не добавили Эльфу оптимизма, ведь кроме проблем с ногами, с заклятьем предков,  добавилась еще проблема со Сказкой. Получается, чтобы обратить на себя внимание возлюбленной, уже мало снять заклятье и принять прежний облик, нужно каким-то образом вернуть Сказку.
Согласно древним преданиям, она покинула мир, когда появились первые книги и какой-то болван попытался ее туда запихнуть. Теперь каждый мог перелистывать скучные, на его взгляд, страницы, а то и вовсе начать знакомиться с ней с конца. Не выдержав такого обращения, обиженная  Сказка ушла прочь. А книжки остались, словно ее фотоснимки, удачные и так себе, порой даже профессиональные и художественные, но всегда лишь отдаленно напоминающие ее живую. Со временем лица сказочных героев тускнели, их черты искажались, им на смену стали приходить новые, не имеющие со Сказкой ничего общего, но изо всех сил стремящиеся это скрыть. Мир становился все более унылым и скучным, а человек злым. Однажды нашелся Волшебник, попытавшийся все это изменить. Он с великим трудом разыскал Сказку и умолял ее вернуться. Долгое время та оставалась непреклонной, но Волшебник не сдавался и в один прекрасный день Сказка пошла на уступку. Она сказала:
- Пусть будет по-твоему, я согласна, но при одном условии. Чем зло причинено, тем и должно быть исправлено: найдите того, кто сможет создать Живую Книгу, через нее я и вернусь.
Прошли века, но ни сам Волшебник, ни его последователи так и не нашли того, кто на такое способен.
- Если им это оказалось не под силу, то как же я, «сидячий», сумею его отыскать?! - восклицал Эльф, нещадно колотя кулаками по своим непослушным ногам. - Неужели придется навсегда распрощаться с мечтой о своей возлюбленной, оставив ее сердце замерзать в объятиях красномордого коммерсанта, прикидывающегося чуть ли не хозяином самой Сказки?
Эта мысль его особенно ужаснула:
- Нет, не бывать этому! Эльф я, в конце концов, или не Эльф?! Я потомок альвинов, а не какой-нибудь тупой скоморох! -  возглас эхом прокатился  по огромному помещению опустевшего  магазина. И, ударяясь о каждую из  стен, многократно повторился, словно в этот миг его решимость поддерживала целая армия альвинов. Приободренный стараниями эха, Эльф принялся обдумывать, как сделать то, что не удалось великим предшественникам. Правда, цель его была не столь масштабна: они стремились вернуть Сказку миру, он же  хотел ее возвращения ради единственной в мире женщины. Но, в отличие от них, он имел весьма ограниченные способности: ни волшебства, ни даже возможности нормально передвигаться у Эльфа не было. Значит, поиски, того, кто сотворит Живую Книгу, отпадали сами собой. Что же тогда ему остается? Оставалось одно - попытаться  сделать  то, что не пробовал ни один из них: создать ее самому. Идея выглядела безумной, однако другого выбора у него явно не было.
Несколько дней Эльф бился над вопросом: что же  собой представляет  Живая Книга?  Чем больше он  размышлял, тем отчетливее для него становилось, что Сказка  не просила снова себя придумать. Она согласилась вернуться, но только в Жизнь подлинную. В том и заключалась загадка Живой Книги — это книга, которая пишет себя сама!
Час от часу не легче, теперь ясно, почему даже  тот Волшебник не смог воплотить ее замысел. Эльф пришел в отчаяние. Что толку, что он потомок альвов, да будь он хоть сыном самого Волшебника, ему все равно не удастся выполнить  условие Сказки. Легче изобрести машину времени и, пролетев тысячелетия вспять, помешать появлению письменности, которая  ей так досадила.
Он заплакал:
- Ничего не выйдет, я так и останусь «сидячим» эльфом из строительного супермаркета и моя любимая никогда меня не увидит. Каждый Новый год она будет находить под елкой яркие коробки из мешка старого авантюриста, и слушать дурацкие истории о его приключениях, тщательно скрывая озноб и скуку.
О небеса, он так сильно ее любил, он так хотел возвратить для нее Сказку. И пускай ему не было дела до спасения мира, пускай он только простой Эльф...
 Его горе было неожиданно прервано, причем самым бессовестным образом. В магазине вновь наступил рабочий день и шныряющие повсюду покупатели хватали с полок приглянувшийся товар. Эльфа сжала чья-то рука, и, сняв с полки, передала в объятия щупленькой девочки.
Пусть он станет твоим талисманом, Любовь, - произнес Некто, обращаясь к ребенку. - Нравится?
- Да, у него  веселое лицо, наверное, он будет счастливым, -  голос был таким тихим, что Эльф едва разобрал ее слова.
- Да уж, счастливым, - возмутился он, - люди как всегда необычайно «прозорливы»,  какое же тут счастье, когда ты никчемная кукла, а веселье - всего лишь дурацкая маска?!
Словно услышав эту горькую фразу, девочка обняла его покрепче. Эльфу показалось, что по его телу прокатилась волна пламени.
Что это? Возможно ли, чтобы такой необыкновенный жар исходил от объятий тщедушного ребенка? Вопросы, конечно, были очень интересными, но вместо того, чтобы на них ответить, он отчего-то стал погружаться в блаженный сон.
Очнувшись, Эльф обнаружил себя  в  небольшом помещении, сидящим верхом на письменном столе. Девочка, так поразившая его воображение, тоже была  здесь. Она с интересом рассматривала Эльфа, примостившись на стоявшем рядышком стуле. Ее глаза нежно скользили  по «висячим» ногам, будто бы она гладила его печаль, потом  ободряюще подержали за руки, и наконец, она доверчиво заглянула ему в глаза. Эльф почувствовал, что он вскочил, невзирая на немощь своих ног: на него смотрели глаза его любимой, той самой, ворвавшейся в его сердце подобно весеннему ветерку.
- Кто ты?! - только и смог вымолвить Эльф.
- Я - Любовь, - ответила девочка и улыбнулась.
- Чья Любовь? - изумился он.
- Того, кто тебя создал, - она продолжала улыбаться. - Вот, прочти это, - она раскрыла книгу, лежащую на столе.

Эльф начал читать.
 
Всякая история про Любовь начинается, как правило, на краю пропасти. То ли мир так устроен, что она вынуждена ходить всегда по краю, то ли встретить ее можно только там...
Наша история не даст ответа на этот вопрос, но начнется с привычного места.
Итак, по краю пропасти брела группа людей. Двое из них любили друг друга, но Любовь эта остальным была как кость в горле. Хоть и совсем еще дитя, вовсе не надоедливое, не капризное, только невзлюбила ее группа, не приняла. Принижали и обижали бедняжку все кому не лень, а пару, давшую ей жизнь, понемногу донимали: мол, уродка она у вас какая-то вышла, бестолковая к тому же, лучше уж совсем без любви жить, чем такое плодить. 
Так, за день надают Любви тумаков, синяков наставят, да и бежит она в слезах к создателям своим за пониманием и лаской. А они и сами уже не рады, что на свет ее народили, выбор-то невелик - или всех вокруг перебить за подобное к ней отношение, или ее удавить, чтоб сама не мучилась и им слезами своими сердца не рвала. Люди поумнее и посмелее забрали бы свою любовь, и ушли подальше от такой группы. Но эти дураками оказались или трусами, что в сущности одно и то же, когда речь идет о  Любви.
Вот и оступилась их малышка, только ручками за край обрыва и успела ухватиться. Висит она над пропастью  и слабеющим  голосом  на помощь зовет, а они в тот момент ссорились ужасно, да так шумели, что  ни ее, ни себя не слышали. Ну, а кроме них, ясное дело, ей помогать никто не стал.
Поняла Любовь, что дольше не удержится, в глазах потемнело, а из темноты этой Ангел возник.
- Не мучай больше ни их, ни себя,  - сказал он, - разожми пальцы, не бойся, я тебя спасу.
Любовь послушалась его, опустила руки и полетела вниз.
В тот миг  пара ее опомнилась, так больно их сердцам вдруг стало, что впору самим в пропасть прыгать.
- Где наша Любовь? - требовали они ответа у группы. - Ведь это она кричала?
- Что вы, это нелюбовь кричала, разве любовь так кричит? - отвечали те. - Не стоит ее искать, у вас еще будут другие любови — настоящие.

А на самом дне пропасти плакала, Ангелом утешаемая, их самая настоящая Любовь.
- Пришло время возвращаться домой, - уговаривал ее Ангел. - Ты ведь сама прекрасно знаешь, что Любовь, от которой отреклись, не может оставаться.
- Но я не хочу возвращаться, - всхлипывала Любовь, - я к ним хочу, я люблю их.
- Нельзя, - вздохнул Ангел, - поднимайся, нам пора.
Он расправил крылья и попросил у Бога быстрого полета: скорбное это дело отрывать от земли живую Любовь.
- Нет, она никуда не полетит, - голос был запыхавшийся, испуганный, но он прозвучал.
Любовь встрепенулась, один из них все же пришел.
Там, на горе, его сердце неожиданно перестало слушать доводы  разума и он полез вниз.
- Это безумие, мания, болезнь! — кричали ему вслед групповые пророки.
- Заткнитесь, стадо, - огрызался он и продолжал спускаться, - вы и есть мое безумие и болезнь.
- Я повторяю, она никуда не полетит, это наша Любовь, - его голос задрожал.
- Нет, - Ангел покачал головой, - теперь только твоя. И все равно это правильный поступок, хотя запоздалый. Любовь я заберу, но твое сердце не будет знать пустоты, взамен я дам ему свободу.
Он колебался, ему хотелось согласиться, ведь Ангел прав, что он один будет делать с этой невезучей девчонкой, вечно всеми шпыняемой? Но он посмотрел ей в глаза. Если вы видели когда-нибудь глаза Любви, то сами все поймете. 
- Мне не нужна свобода, мне нужна Любовь.
- Пойми, без твоей подруги она не сможет расти и станет несчастной.
- Я верну ее.
- Нет, - Ангел вновь закачал головой, - вам нужно было спуститься  вместе,  теперь поздно, она навсегда останется с ними.
- Ты не можешь этого знать, ты не Бог.
- Я Ангел Любви, я ее судьбу знаю  наперед.
- А то, что я сюда спущусь, ты знал?
- Нет, но это не имеет для  судьбы  почти никакого значения, только для тебя. Поверь, что вознаграждение, которое ты  получишь велико -  без Любви  свобода намного легче пустоты.
- Верю, после всего, что случилось это щедрый дар, но скажи мне, какие глаза у свободы?
- Какие пожелаешь, - ответил Ангел.
- И даже такие, как у нее? - Он указал на Любовь.
- Нет, - в который раз произнес Ангел, - у  Любви глаза любимого человека, у свободы таких глаз не бывает.
- Вот поэтому я ее не отдам, она наша, мы ее создали и у нее наши глаза.
- Любовь — это дар свыше, - возразил Ангел.
- Но мы приняли этот дар, значит, она принадлежит нам.
- Вы же его и отвергли, - снова возразил Ангел.
- Но я здесь и Она придет.
- Это невозможно, в Ее сердце уже поселилась пустота.
- Любовь может подняться и посмотреть Ей в глаза, тогда пустота  уйдет.
- О Боже, дай мне терпения, - воскликнул Ангел, - ну пойми же ты наконец, что ваша оборвавшаяся Любовь еще очень молода, а пустота стара, как мир, пойми, что Любовь посмотрит твоими глазами, а не глазами Бога и пустота с легкостью поглотит этот взгляд. Почему люди становятся такими упрямыми, когда уже ничего нельзя изменить? Я пытаюсь спасти от несчастья тебя и Любовь, но я не могу забрать ее без твоего слова. Скажи «я отрекаюсь», и получи свободу как меньшее из зол.
- А получу ли я когда-нибудь новую Любовь?
- Нет, Любовь даруется только однажды.
- Тогда я не скажу этих слов, пускай решает Любовь. Ответь мне, хочешь ты остаться и, наверное, быть несчастной или готова уйти?
Этот вопрос был напрасным, Любовь  ответила без слов. За время их разговора, она потихоньку отошла от своего Спасителя и прижалась к тому, кто совсем недавно ее предал, лишний раз напомнив, что понять Любовь нельзя, можно только почувствовать.
Он подхватил ее на руки и прижал к груди.
- Я не отрекусь, -  сказал, будто выстрелил. Возможно, он стрелял в небо, которое требовало свой дар обратно, возможно, в тех уродов, которые смеялись над их Любовью, а может,  в пустоту, что поселилась в сердце его любимой.
- Тебе будет очень тяжело, - вздохнул Ангел.- Помни, если я приду за ней еще раз, то уже не предложу  взамен свободу.
- Ты не придешь. Любовь вырастет, а я научусь смотреть в пустоту не хуже Бога.

Закончив чтение, Эльф вздохнул:
- Да, грустная история, и даже немного похожа с моей, наверное, как любая история о несчастной Любви. Кто это написал?
- Тот, кто тебя создал, - снова ответила девочка.
- Но причем здесь я? - рассердился Эльф.
- C тебя все  началось.
- Как это?
- Ну какой же ты у нас недотепа, - ласково сказала Любовь, - придется тебе помочь. Скажи, с какого момента ты помнишь свою жизнь?
- С того момента, как появился на полке строительного супермаркета, в отделе «Сад и огород», - уверенно произнес Эльф.
- Верно, потом, если не ошибаюсь, ты влюбился в женщину, показавшуюся тебе прекраснее самой Варды, но она выбрала Деда Мороза.
- Откуда ты это знаешь? - Эльф не верил своим ушам.
- Не сбивай меня, - попросила девочка. - Ты решил, что всему виной твои ноги, но оказалось, что все значительно сложней. Она не взяла бы тебя, будь ты даже самым «стоячим» на свете, потому что когда-то ушла Сказка. Но ты узнал, что согласно  древнему преданию Сказку можно вернуть, если удастся создать Живую Книгу. Ты обрадовался и воспрянул духом, только радость была недолгой: скоро ты понял, что создать такую книгу невозможно.
- Это так, - горько вздохнул Эльф, - никто не смог, даже волшебники.
- Да, - подтвердила девочка, - они не смогли. И ты заплакал, потому что очень  любил эту женщину, но оказался бессилен что-то изменить.
- Это так, - он снова вздохнул, - а потом пришла ты, забрала меня из магазина и принесла сюда. Но откуда ты все-таки знаешь мою историю?
- Я прочитала ее, точно так же, как только что ты читал мою.
- Где прочитала? - удивился Эльф.
- Да прямо здесь, - засмеялась она, - на страницах этой книги. А где ты, по-твоему, находишься?
- Я нахожусь в книге?!
- Ну конечно, - Любовь облегченно вздохнула, - наконец-то ты начинаешь прозревать.
- И написал ее тот человек, который был с тобой на дне пропасти и спорил с Ангелом? - спросил Эльф, едва справляясь с полученным откровением.
- Да.
- Но зачем же ему понадобился я?!
- Он понял, что только Сказка может смотреть в пустоту не хуже Бога. И только влюбленный Эльф способен сделать книгу живой.

Эльф молчал. Ведь, право слово, ему было впору сердиться на автора. Он водил его за нос все это время, заставлял беспрестанно чувствовать  ущербность из-за кукольного тела, тряпочных ног, родовых заклятий, и все это только для того, чтобы он еще сильней любил эту недоступную женщину. Единственное, что утешало - здесь ее любили все, и страдания его, это и их страдания тоже. А еще он помнил объятия Любви, помнил ее пламя, за этот дар он был ему благодарен.
Что ж, нужно признать, что автор не так уж плох: когда он понял, что книгу, которая пишет себя сама создать невозможно - он ею стал.


И что же в этой книге будет дальше? - спросил Эльф.
Не знаю, все зависит от Сказки.