Ода водителю кобылы

              1
Старым безрадостно. Всё им известно!
Внукам и правнукам жить интересно.
Только сравняются старые с малыми,
Если появится что небывалое…
В марте, под кризиса грозные замяти,
В Риге поставили новенький памятник.
Чтоб не заимствовать деньги у Креза,
Сделан из ржавых кусочков железа,
Место как уличный сквер обозначено.
Смотрит мой правнук вокруг озадачено
И пояснения тут же запрошены:
Как сидит дядя на хвостике лошади?
Как же лошадка, готовая к бегу,
На высоту вдруг залезла в телегу:
Если захочет вперед побежать,
Может свалиться и ноги сломать!
И добавляет, чтоб не было мало:
Как тут телега на рельсы попала?..
Правнуку всё разузнать интересно,
Я рассказал ему, что мне известно.
Будут телега и лошади целыми.
Это Омнибусу памятник сделали,
Чтоб не забыли, что было когда-то.
Жаль, что из ржавчины и ляповато.
Нынче, ты знаешь, я так полагаю,
Ездят все люди привычно в трамваях.
Ими  большие полны города,
Только ведь было всё так не всегда.

             2
В давнее время, среди бедноты
Прадед мой был, вот таким же, как ты.
Люди селились в поместьях и сёлах,
Был небольшим круг родни и знакомых.
Жизнь была трудной у этих людей.
Очень любили они лошадей:
Те помогали им ладить с землёй,
Чтобы кормиться могли всей семьёй.
В бедности, в самую трудную пору,
Лошади были надёжной опорой:
Землю пахали, чтоб сеять зерно,
Осенью рожь волокли на гумно,
Там помогали её молотить,
Воду возили, чтоб грядки полить,
Не обижались на брани слова,
И вывозили из леса дрова…
Грузы таскали и в холод, и в зной,
Сами кормились овсом и травой
И, между прочим, давали навоз…
С ними зимою ходили в извоз,
То есть хозяева, тоже на них,
Грузы могли развозить для  других
И, поднатужившись, рубль заиметь,
Чтобы семью и обуть, и одеть.

                3
Но слыла безрадостной жизнь в борозде,
Всё чаще крестьяне купались в нужде,
Их семьи всё чаще крушила  беда.
А неподалёку росли города.
Условия жизни в них были другие,
Заводы работали и мастерские,
В которых трудился рабочий народ,
Имел тот сравнительно больше свобод:
Жить в городе легче, казалось тогда,
Пошли и крестьяне из сёл в города.
Шли весело, лихо, крестьянским  гуртом.
Пожили, узнали фунт лиха почём
И дали оценку свою городам:
Не сладко рабочим, легко господам.
Простой люд и здесь находила беда,
Скупей становились для них господа
И люд становился бедней год от года.
Но фабрик число всё росло, и заводов,
Росли города, под трудившихся стоны.
Их даже пришлось разделить на районы,
Которые были полны голытьбы.
Бедняги терпели нажимы судьбы,
Работу искали, то в том, то в другом.
Им всюду ходить приходилось пешком.
Был длинным, за день улиц пройденных ряд,
И чаще без пользы. А ноги гудят.
Привычно во множестве лет, недель, дней
Рос город, селилось всё больше людей.
А как же богатые двигались в нём?
Извозчики были: коляска с конём,
На козлах извозчик, кнут длинный в руках.
Стояли привычно на улиц углах
И звали усердно к себе седоков.
Да только не все подходили на зов
И ездили больше на них господа.
Нет денег – не возит никто никуда:
Не тронется с места – проси, не проси.
Извозчики были, как нынче такси:
По снегу, в мороз, или летом – в пыли,
Куда кому надо, туда и везли.

               4
Тем больше народа, чем больше труда.
Рос город, росла и в поездках нужда.
Возили, всё большим числом лошадей,
Извозчики только отдельных людей.
От транспорта в Риге уж трудно вздохнуть,
Извозчиков много, а толку чуть-чуть.
Летают, с пролёток прохожих браня,
На улицах резко растёт толчея…
И города власти сумели понять,
Что надо общественный транспорт создать.
Как сделать? - вопрос почти сразу возник.
Нашёлся и в Риге толковый мужик,
В расцвете нетронутых творческих сил,
По Риге Омнибус пустить предложил.
И высказал сразу же много идей:
Чтоб вёз он не меньше десятка людей,
Чтоб каждому задан был точный маршрут,
Чтоб время поездки блюли до минут,
Маршрут повторяли в день множество раз,
Поездки кончали в назначенный час…
Доверились власти такому уму,
Решил бургомистр, ну быть посему.

               5
И вот появился, как в поле чудес,
Омнибус – карета, одиннадцать мест,
Кондуктор в карете и кучер при ней,
Он парою правит гнедых лошадей,
А лошади сыты и, в общем, шустры.
Места дорогие в карете внутри,
Там шесть пассажиров с комфортом сидят,
Четыре на кучера спину глядят
(Места их снаружи, за ним позади,
Где воздуха много, хоть пруд им пруди),
А трое уселись, прохожим на смех,
На крыше кареты, сидят выше всех…
Народ разместился, кто где, и притих,
Вот козлы заняты, сел кучер на них.
Кондуктор, доволен, уселся  народ,
И кучеру трогаться знак подаёт,
Сигналом, входившим в состав процедур,
Не криком, а молча, лишь дёрнув за шнур,
Который, кончаясь в кареты задке,
Привязан был к кучера левой руке.
Ходили омнибусы, график был крут,
Один  за другим, через тридцать минут.
Под цокот копыт и под грохот колёс
Омнибус исправно желающих вёз…
Шло время вперёд и за несколько лет
Маршруты избавили город от бед.
И больше со временем в Риге их стало,
Возили в каретах народа немало.
Число пассажиров росло год от года,
Извозчикам стало поменьше дохода.
Надеюсь, правнучек, ты ясно понял,
Омнибус автобуса роль выполнял.

              6
А в мире, венчая прогресса итоги,
Железные начали строить дороги.
Под косность проклятий, сметая угрозы,
По рельсам пустили ходить паровозы,
Которые следом таскали вагоны,
От города к городу шли перегоны.
И стало привычной приметою буден,
По ним развозились и грузы, и люди…
А Рига с Омнибусом тридцать уж лет,
Казалось что лучшего транспорта нет.
Но с нового нужно во всём брать пример.
Придумал однажды француз-инженер,
Как опыт железных дорог применить,
Ведь можно и  в городе транспорт сменить,
И мысль вдруг пришла (был он бодр или сонный):
Что, если кареты сменить на вагоны!
Удастся вагонами всех удивить
И больше на них пассажиров возить,
Традициям старым оставив в награду
Такую привычную конную тягу…
Решение было: в больших городах,
Чтоб не было страшно на первых порах
От конной упряжки на пар перейти,
Устраивать тоже из рельсов пути,
Пустить их по улицам и площадям,
Чтоб легче вагоны таскать лошадям.
Француз озаглавил задуманный рай
Для города каждого: конный трамвай.
Но люди придумали более звонко,
Народ окрестил его коротко: Конка…

               7
Прослышав вдали городской конки звон
На стройку решился швейцарец Дюпон.
Его предложение быстро приняли
И в Риге концессию вскоре создали.
Решали, гадали, страдали от дум,
Но начали в Риге строительный бум.
Создала комиссию рижская дума
И хоть та вопросы решала угрюмо,
Но вскоре, в  сомненьях, незнанье поправ,
Создала строительства полный устав.
В устав записали, как дело настроить:
Кто рельсовый путь быстро в Риге построит,
Вопросы оплаты кто взвалит на плечи,
Вагонов строительство кто обеспечит,
Наймет лошадей и обучит весь штат,
Чтоб быстро работу той конки начать.
Вопросы другие решались резонно:
Как по расписанию двигать вагоны
И их обеспечить движенье без сбоев,
Возить пассажиров всех сидя, не стоя,
Какие пошить для обслуги мундиры
И сколько придётся платить пассажиру
(Чтоб выбор был места, конечно, за ним:
Проезд первым классом иль классом вторым).

                8
Строительство создало много  забот:
Вагоны построил свой, Рижский, завод,
(Иль Русско-Балтийский точнее сказать).
Кто путь проложил, захотелось нам знать.
Но, как бы то ни было нам интересно,
Кто рельсовый путь проложил, неизвестно.
Но это мы переживём как-нибудь,
Известно другое, нелёгким был путь
Владельцы Омнибусов, властны и громки,
Противились дружно внедрению конки.
И в города думе шли громкие споры,
Ссылались на пункты того договора,
Который деталями не был богат,
Был кем-то подписан лет тридцать назад.
Прогресса враги возмущались безмерно:
Ведь знали они конка - грозный соперник,
Который, лишь стоит момент упустить,
Из Риги их сможет легко потеснить.
И, правда, вагон – не Омнибуса хватка,
Вмещалось в нём ровно четыре десятка
Желающих ехать на нём пассажиров.
Для каждого место отведено было.
Устроено было всё просто и ясно:
Закрытый салон – место первого класса,
Для бедных служили, что тоже не ново,
Площадки на воздухе класса второго.
Как видите, больше количество мест
И, главное, меньше цена за проезд.
А люди ещё одной прелести ждут,
Колёса по рельсам без стука пойдут.

                9
Противники зря только тратили порох.
При всех разговорах, угрозах, и спорах,
Когда на деревьях зацвёл месяц май,
По улицам Риги шёл конный трамвай.
Совсем не Омнибус, к тому ж ещё нов,
Достался в наследство лишь цокот подков.
И время раздоров пропало, как сон,
И конка росла за вагоном вагон.
Раз деньги бельгийский вложил капитал,
Он конки хозяин. И транспорт крепчал.
Когда идут деньги, преград больше нет,
И через десяток коротеньких лет,
Чтоб больше желающих ехать принять,
Вагонов построили уж тридцать пять:
Их чуть ли не двести везли лошадей,
В обслуге трудилось сто двадцать людей.
Так в городе транспорт внедрялся всё шире,
Всё больше росло и число пассажиров.
И конка, с замахом на долгие годы,
Давала бельгийцам большие доходы.

               10
И снова прогресс удивил белый свет.
Хоть конка прожила ещё девять лет,
Сразил её техники новый виток,
Сменил лошадей электрический ток.
Но хоть новизну диктовал всем прогресс,
Был вовсе не гладким и этот процесс.
Бельгийцы  твердили, мол, мы – молодцы!
Но в Риге свои подрастали дельцы.
Пора, - говорили они, множа пыл, -
Чтоб в городе город хозяином был,
Ведь будь мы умнее, никто бы не стал
В другую страну отдавать капитал.
И следом давали намёк невзначай:
Пора электрический строить трамвай.
Теперь уж бельгийцы затеяли спор:
На конку ведь с городом есть договор.
Не шутка строительство новых дорог,
А срок договора ещё не истёк.
Хотите нарушить, весь мир удивить,
Придётся огромные штрафы платить.
Вновь в думе вертели вопрос сяк и так,
Чтоб в споре таком  не попасться впросак.
Но дума умна, не одна голова,
Судили, рядили, искали слова,
Нашли и к бельгийцам упрямым подход,
Сулили им дальше не хуже доход.
И в спорах о вкладах, какой будет пай,
Родилась концессия «Рижский трамвай».
Так новый трамвай смог увидеть народ.
Двадцатый век праздновал первый свой год
И только родившись, победу трубил:
Ведь в Риге электротрамвай победил.

Уж больше ста лет пролетели с тех пор,
Не зря заключали тогда договор.
И хоть не давали мы денег на пай,
И нам электрический служит трамвай.

                11
Как видишь, правнучек, прошло много лет,
И каждый оставил в истории след.
Один транспорт в Риге сменялся другим:
Сначала извозчик, Омнибус за ним,
Потом пришла конка, а следом за ней
Стал бегать электротрамвай наших дней.
И памятник этот, как я понимаю,
Омнибусу, конке и даже трамваю.
Он наc возвращает в давнишние дни,
Где ржавчины слоем покрылись они.