Февраль

                ФЕВРАЛЬ

                Почему февраль такой  ветреный?
                А у него немного не хватает!

Давно ли встречали Новый Год?
Дед Мороз и Снегурочка (Колотун-Бобо и Шалава-Кыс – кирг.) водили хороводы под ёлкой, - а за новогодними праздниками прошмыгнул январь.
А на пороге уже паясничает февраль!
Утром, среди хмурого и пасмурного неба розовым кукишем на минуту показался розовый восход, - и снова остужено воцарилось безразличие, - аж до белых пятен на небе.
Уныние развеется, если с головой уйти в интересную работу, но его развеет и неожиданный гость с «пузырём», - тогда в окошко можно и не смотреть!
… Вьюга многочисленными лапами наметала сугробы, ворошила и вновь уносила снег, как неразумное дитя, но, передумав, возвращалась и наметала ещё больше!
Ветер – это воздух, который торопится!
Вот он рванулся в подворотню ощутимо, до скрипа,  - и завыл, словно ему прищемили хвост!
- Куды торописси, милай? – а он словно оглох от злобы и пробовал оторвать шифер на крыше, наличники на подоконниках, и всё, что попадя.
Табличка «Огнеопасно» на кладбищенской оградке газгольдера могильно звякала и трепетала краснотой,  словно сама хотела вспыхнуть, - но ветер ей не верил.
Мохнатые белые лапы, дрожа, ощупывали белые груди сугробов.
Снежинки в стремительном танце приплясывали, боясь тепла рук, - как девушка боялась поцелуя ангела смерти Демона, - они сверкали, как мушки-однодневки, радовались и не думали о скорой смерти!
Выходной день беспризорником шатался по улице, - никто не хотел запускать его на порог.
… А за стеной аппетитно навешивались синяки под соусом, подавались матюги на блюдечке с голубой каёмочкой, демонстративно головой передвигалась мебель, - шла очередная притирка характеров!
Подшуршал к дому «Жигулёнок», - открылась дверь и скачком вылетел пассажир, - худенкий, маленький мужичок.
Сжав кулаки, расправив плечи и гордо откинув голову, он качаясь по синусоиде, порулил к коммерческому киоску с таким видом, что если ему не дадут пачку сигарет, - он разнесёт этот киоск  чёртовой матери!
И вообще он не пьян! Выпил только кружку пива!
На «Жигуле» были одеты на крылья блестящие никелированные «брови» и он смотрел на мужичка удивлённо-старческим  видом!
У соседнего дома духовой оркестр вместо обычного халтурного похоронного «душевного» марша сбацал  романс Свиридова к драме «Метель», а затем «Гори, гори, моя звезда», - публика тупо соображала, - что это похороны или концерт по заявкам?
Без барабана, обычно бухающего неизвестный ритм племени «Мумбо-Юмбо», - это выглядело как концерт художественной самодеятельности с пьяными музыкантами после шестого захода!
… На лестничной площадке соседский кот Иннокентий на пару с пришельцем-котом затянули старинную хорошую бурлацкую песню.
Они словно жевали «Стиморол» и пытались выговорить это название, невнятно бормотали.
Наконец, они распелись, - и Иннокентий издал такой трескучий рёв, словно его разорвали пополам!
После паузы он промямлил: Во-о-он! – и противник удалился без боя.
На третий день метель выдохлась и развалилась отдыхать на солнышке.
Говоря по-шофёрски, как только зима сбросила газ после крутых заворотов крещенских морозов, сразу потянуло чуть заметным влажным воздухом.

Весною забеременев природа,
С истоме напряглась уже и ждёт,
И слабенькое солнце до захода
Вспотевшую проплешину прожжёт.

Ветер нет-нет, да налетал, пошаливал, и забронзовевшие лица сосен с достоинством принимали ветреные пощёчины, лишь залысевшие макушки трепетали от возмущения.
Февраль – это уже изношенная зима!

Старый снег, испещренный, истоптанный,
Как изношеный женский сапог.
Ноздревато понюхал, восторженно,
След весны, что принёс ветерок!
Бежавшая мимо соседская собачонка, задира и пустолайка, что-то увидев за углом дома, остановилась,- шерсть вздыбилась, хвост ушёл меж ног, и стала похожа на ногу балерины.
Эдакое па-дэ-дэ в шубе!
Она с места рванулась и подняла такую пыль, словно её проволокли по сугробу и, взлетев над кочкой, скрылась за углом.
Через минуту она вернулась с видом исполненного долга!
Облако- болонка наползало на телеантенну на крыше дома, намереваясь проглотить её, но нет, выплюнуло и поползло дальше!
У соседей справа весь день пекли пироги, - а у меня весь  день пахло праздником и полузабытым детством.
В квартиру незаметно вполз вечер.
На экране телевизора артистка Муравьёва поставила свои беленькие туфельки на качели и качнула своё детство, а сама ходила босиком по саду.
Меня охватила такая волна нежности, что захотелось обнять телевизор и заплакать!
Луна выжалась на лапах-трубах над крышей дома и воровато огляделась, что бы ей украсть?
Дом чернел, но хранил гордое молчание, словно всё это его не касалось.
Луна, убедившись, что всё разворовано, поползла в южный край неба, собирать урожай звёзд, что были покрупнее и позеленее.

Февраль загляделся в окошко,
Чернеет небесная твердь.
И серой печальною кошкой
Тоскливо мяукнула дверь.

Стало неуютно ёрзать на сидении кресла-коляски, - три недели немытый, - в одном кране вода ХОЛОДНАЯ, в другом – НЕХОЛОДНАЯ! 
Забегала, завопила соседка:
- Не пользуйтесь водой! Меня топит!
Она выплёскивала прямо с крыльца мутную жижу!
Это верхние жильцы начали с голодухи жевать исключительно тряпки , - поэтому забилась канализация!
Знакомая история!
На «бровях» пришли сантехники и перекрыли весь дом:
- А я что под кайфом полезу чистить колодец? – Фигушки!!

И выходит, - без воды
И ни туды и ни сюды!

Жаловаться можно в ООН! – строго!!
А можно и не жаловаться, - клохтануть  100 (зун- бур.) грамм, -и всё в ПОРЯДЕ!
И весело, строем – идём спатеньки!