пусть это будут они

Об этой истории не стоило бы и говорить, но всё закончилось хорошо - тёплым прощанием на перроне и желанием повстречаться когда-то ещё. 
    А началась она просто. В поезде против меня сидели дама в возрасте и молодой человек. Разговаривали тихо, и очевидной была  приязнь между ними – как между  тетушкой и любимым племянником или заговорщиками, находящимися в полном согласии. 
    Поезд приближался к узловой. Они засобирались к выходу, «племянник»  потянулся за пиджаком и уронил газеты мне на голову. Происшествие развеселило всех. Извинения прозвучали сердечно, и, пожелав доброго пути,  пара  удалилась.
    Я увидел на коврике мужскую перчатку  -  возможно, обронил «племянник».  Изменив намерениям посидеть  у окна (поваляться на полу), мы с перчаткой выпрыгнули из  вагона. Я неудачно: подвернул ногу и приземлился коленом на перронную плитку. На моё счастье между коленом и плиткой оказался бумажник. Пыльный, пустой. Но захваченный поиском номер один, я не стал отвлекаться. Да и вряд ли состояние кошелька могло  обрадовать затерянного хозяина.
    Пары не было на перроне. Они поднимались по лестнице к открытому кафе, устроенному на естественной террасе холма на подступах к станции. Я звал их, звал. А они не слышали. Пришлось  покорять  лестницу – и  без  удовольствия : безветрие,  белёсое солнце в лицо.
    Они сидели за столиком, когда я попал в поле зрения молодого человека. Парень смотрел на мои руки: перчатка, бумажник. И тень вины на загорелом лице поведала: ни то, ни другое - не его.  Это был мой бумажник. И мой смех. Парень молча признался: «да, наша работа...» 
    Я собирался ответить в том же диапазоне, но перелётный официант с шампанским  уже бил копытом возле: «простите, еще бокал?».  Племянник кивнул и пригласил меня присесть.   
    Всё это время тетушка энергично обмахивалась веером, и конечно я сказал: «день будет жарким». Жаркий день - бесспорное явление, которое случается время от времени. Веер перестал дергаться: «у  них  очень хорошее шампанское и всегда холодное».
    Не люблю шампанское, но всё оказалось правдой.
    Я не ждал, да и не хотел никаких объяснений. Пил не спеша - судя по расписанию, в запасе оставалось  минут  сорок. 
    «Да, здесь  долгая  стоянка», -  подтвердил парень, и тогда-то тревожный возглас тетушки  дал понять, что поезд  тронулся.
    Стоянку сократили, и  причина меня не интересовала.
    Возможно, огромный  четырёхлапый  зверь успел бы  преодолеть сорок восемь ступеней и вскочить на подножку.
    Зверь - но не я.   
    «Следующий через два часа», - вздохнул племянник,  огорчённый ситуацией   гораздо более меня. Словно это он  отстал от поезда.
    «Не имеет значения», – заметил я, – «у меня нет денег на новый билет. Разве что вы одолжите и скажете, куда вернуть». 
    «Конечно... но мы купили  шампанское, и почти ничего не осталось».
    Тётушка  огляделась по сторонам: «за тем столиком возле  пальмы  моя школьная  подруга».
    «Не  нужно, тётя»  – синхронизировались мы с племянником.
    «Я сам»,– уточнил я.
    «У вас есть опыт?»
    «Да», - ответил я голосом  чистой совести, на которой числилась бутылка минеральной воды, похищенная из гастронома по возвращении с трудового семестра в прошлом веке. И пошёл к кассе.
    Безлюдная касса, ячейки  выдвинуты. Я взял несколько купюр и вернулся на место. Мы  пересчитали добычу  – хватало на билет и новое шампанское.

    Всё закончилось тёплым прощанием на перроне и желанием повстречаться когда-то ещё.

    Перчатку оставили в кафе поверх чаевых, потому что поднялся ветер.