поэма Дорога

                ДОРОГА

                …Может быть, отдельным штатским лицам
                Эта песня малость невдомёк.
                Мы ж не позабудем, где мы жить ни будем,
                Фронтовых изъезженных дорог…
                (из песни фронтового шофёра)

Сегодня не спалось, -
Чуть солнце поднялось,
Прощай городская тоска!

                ***

Привычно поглощает километры
Видавший виды, мой автомобиль.
Врываются в салон тугие ветры,
Шепнув на ухо, стелют сзади пыль.

Антипиха. Хребёт щекочет нервы!
Каков «тумур тыргэ» - железный конь?
Троит один цилиндр, «пилю на первой», -
Обгоны, газолиновая вонь…

«Пупок» нормальный, - лезешь носом в тучу!
Хоть сзади, вылезай и навались!
Один хребёт «сломал», - чуток получше!
А тяжесть, заскрипев, давнула вниз.

С упрямством взматерело-залежалым
Ощеряясь, горы лезут на глаза.
Бордюр – «пунктиром», чтобы задержало?!
Вой двигатель! Не верю тормозам!

Чудовище зубами в злой усмешке
Коряво улыбалось со стены.
Пинками поддавало и поспешно
Спихнуло с серо-матовой спины.

«Никишиха», зажатая в ущелье,
Гранитных не налижется щенков.
- Вернувшись, подрулю! Прошу прощенья!
В закат кручу баранку, - далеко!

Я еду в гости к грозному Онону,
Что скалы раздвигает пред собой,
Могучий, в белых гребнях грозный воин,
Он каждый день идёт на новый бой!

Петляет и заносит «серпантином»,
Где ветры холодны и так чисты.
Внизу грустит, печалится «Кручина»,
Захватывает дух от высоты!

Вот рядом пробежит, слегка пугая,
Звериным, диким нравом Ингода,
Искрится, искупаться приглашает,
Поманит в зной прохладная вода.

Зайди в неё, обнимет быстротечно,
Утащит в незнакомые крпя,
И будет шелестеть о жизни вечной,
Которую познать (Увы!) нельзя.

Вот Новинский лесхоз, и дни и  ночи
Здесь небо лижет жертвенный огонь!
Неужто это всё – по-человечьи?
В долине – день и ночь и чад и вонь!

Въезжаю в Маккавеево, - в застенках
Замучен неизвестный мне герой,
Возник средь огородов на коленках,
Увешанный картофельной ботвой.

Живую память спрятать от народа,
Средь зелени картофельной ботвы?
Подальше от проезжих, от народа,
Мгновенный силуэт – среди «жратвы»!

Блистая «кочегарной» чистотою,
Спешит мне показать свою красу,
Встречает чёрно-дымною стеною
Чумазый работяга-Дарасун!

…Я «кроха» - несмышлёнышем-шпаною,
На маминых коленях колесил,
Бедняга на «попутках» здесь со мною
Так маялась, что белый свет не мил!

Здесь «лапотники» МАЗы с Хапчеранги
Возили оловянный концентрат.
Почти полсуток нюхать чад солярки!
(Глазёнки тихой радостью горят!)

Прощаюсь неохотно с Ингодою,
Измерю ширину её мостом,
Блеснув, мелькнула рыбицей-дугою
И спряталась за ивовым кустом.

…Подбросило машину на гребёнке
И зубы застучали: ЧА-ЧА-ЧА!
Я мчался, словно в гонке обречённый
По позвонкам гиганта-чудища!

«Закрытый» поворот, как в лихоманке,
Машину и бросает и трясёт, -
Облапил, как любовницу, баранку;
- Пусть встречных Бог хранит и пронесёт!

- Всё! - Вроде откозлил, оттанцевался!...
Машину на обочине глушу.
Слепящий зной, ландшафт  чуть колыхался, -
Я пряным, пьяным воздухом дышу.

- Пока – везёт... Асфальт лоснится жирно.
(Как горек хлеб шофёра, труден путь!)
…Кузнечик микростартером настырно
Пытался запустить хоть что-нибудь!

Вжик…вжик…вжик… Всё! Аккумулятор «сдался»!
Ещё настырней, веселее: Вжик, вжик, вжик!
Ещё попытка: Вжик! – «расхохотался»
И шепчет в травке микрогрузовик,
Размерно, чинненько так: Чик,чик, чик!

Кулик в кустах забулькал сиротливо,
Защёлкал, засвистал: Пиль-пиль! Сира! -
Откуда-то доносит из-за ивы.
И  вправду, - пить охота и жара!

Машину осмотрел: Ну, всё в порядке! –
И пнул тугой накачанный баллон,
- Пройтись по стрессу! – Тоже как зарядка!
- Пора в дорогу!... Снова за рулём.

На лысине горы седеет пухом
Сгоревший лес. В свирепой тишине
Сбирала дань «костлявая старуха»!
Культи-ожоги сосны кажут мне.

Берёзки-белоножки уцелели,
Сбежавшись, тихо шепчут о своём:
Мы ждали смерть, - другие  выбрав цели,
Промчалась мимо, в нас дохнув огнём!

Осталась гарь от сосен, что встречали,
Не просят больше, чтоб дожди пошли, -
Зелёная повязка из печали
Врачует раны чёрные земли.

Капотом подминаю лоск дороги,
Расшвыривая бедность на куски,
Из домиков, костлявых и убогих
И ферм, – дыряво-латаной тоски.

Влетаю в поворот и голосует,
Грозит мне нищетой убогий дом
И кулаком из крыши салютуя,
Труба курится сереньким дымком.

На фоне колыхающейся нивы
Загаженное, ветхое село,
Замусорено всё и сиротливы
Деревни, что к «порядку» привело!

Фуфайка – серой пьяницею горькой
Свалилась на расхлестанный забор.
Молчит, кряхтит моя деревня стойко,
Крадётся нищета, как тихий вор.

Обшарпанные лозунги, канавы,
Затюканный колхоз «Напрасный труд»,
На русский мат прихлёстанные ставни
Всё молят; Возвращайтесь! – всё зовут.

Селенье «Дарасун», как тот холуй,
На барина-курортника батрачит, -
Раздень, хоть до трусов, разуй
Иль в рожу плюнь, - утрётся, не заплачет.

У барского застолья приютилось,
Потупив виноватые глаза,
Надеясь на судьбу, на Божью милость,
Суровый быт, а лик – как в образах.

Со стоптанной подмёткою завалин,
Покрыты пылью мчащихся машин,
Встречают безралично-беспечально
Овраги сетью горестных морщин.

Ах, сколько сёл навозно-грязно-серых
Ношу в сердечной горечи с собой,
Их мужиков, бедовых и умелых,
С тоски готовых  кинуться в запой!

Селенье равнодушно, по-коровьи,
(Привыкло!) и тебе уступит  путь,
Вздохнув, проводит взглядом скорбно-вдовьим
И ляжет в пыль – забыться иль уснуть.

Обжёванные сосенки уныло
Кивнули вслед, я видел в них укор.
И вот уже в пыли их растворило,
Поёт и тащит дальше мой мотор!

                ***

Промчалось, пролетело, отдымило –
И снова на знакомый мне простор!
И снова Забайкальский, - сердцу милый,
Пейзаж. Лечу в зелёный коридор.

На корточки присев, мне машут сосны,
Приветствуют душистою волной.
(У каждого в душе бывают вёсны!)
Волнует «запах детства» в летний зной.

…С размаху начал счёт Новодоронинск, -
Уж Бальзино осталось в стороне,
Иля серо ютится ц дороги.
И горная громада - в тишине.


Здесь – МАГИЯ КОСМИЧЕСКОЙ ВСЕЛЕННОЙ,
Священный для бурята дикий край, -
Папахи никогда не снимет снежной
Загадочный, суровый Алханай!

Поднялся из-за гор, стоящих рядом
(Здесь с тайным смыслом камешек любой!)
Встречает неподвижно-странным взглядом,
Овеянный легендой и тоской.

Со всех концов огромнейшей планеты
Приедут азиаты всей земли,  -
Здесь – корни всех бурят, отцов заветы,
Сюда отдать поклон они пришли!

Здесь СОВЕСТЬ-БОГ, душа к душе стремится,
Попросят, что природа отняла,
Прозреет человек и исцелится
И силою наполнятся тела.

Проводит взглядом, как мудрец Востока,
Как йог, скрестивший руки на груди. –
ОТЦОВСКОЕ ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО
От бед тебя грядущих оградит.

Прощаюсь я  с ЗЕМЛЁЙ ОБЕТОВАННОЙ,
Разбрызну водки всем богам земли,
С ТОБОЮ встреча щиплет свежей раной,
Я шкурой чую мощь твою вдали.

Люблю я Забайкалье и не скрою,
Что трепетною  страстью обуян,
Живу одной судьбой, сроднился кровью,
Какой ни есть, а всё-таки ГУРАН!

                ***

Шуршит асфальт, до выбоин знакомый,
Не раз прошёл Урейские хребты.
ОПАСНОСТЬ! – восклицает знак мне снова
И сгрудились дорожные щиты.

Дорога судит хлеще прокурора!
Закон негласный дедов и отцов:
Коль можешь – выручай, спаси шофёра!
Закон дорог не терпит подлецов.

… «Пунктиром» перечёркнута дорога.
«Разулся», босиком покочевал...
С волненья закурить не можешь долго…
Овраг… Кусок бесформенный лежал…
С баранкою, прикрученною насмерть,
Мертво-щемяще памятник «цветёт»,
Глушу мотор. Читаю молча надпись.
Чуть-чуть знаком, - сорвав, кладу цветок.

Кольнёт и что-то в сердце отзовётся…
Спешишь? – Но от себя не убежать!
Никто не знает, - где и как придётся
ВСЕВЫШНЕМУ СУДЬЕ ответ держать?

                ***

Шуршит дорога, прыгает на мостик,
И, ширь реки  разрезав в берегах,
Скакнёт за горизонт. Уж сено косят
В душистых, влажно млеющих лугах.

Вот с выжженною встретился землёю,
Пустынные и красные холмы,
Так велено и Богом и судьбою, -
Они так тыщу лет глядят из тьмы.

Сейчас собрались в стаю, жмурясь, млели,
Как жирные и сытые коты…
…Влетев галдящим роем, присмирели
И стали безобидны пауты…

                ***

Байка голову дурачит:
-Ты в Такечу?
-Я в Улачу!
- Парь, там ноне чабачок
Ди-и-имно хапат на кручок!
- Знаю! Я лонись рыбачил!
- А попёр туды по чо?
- А тебе-то, паря, чо!
(Да и вправду: чо по чо?)
- Ну да ладно! Покуль чо!
                ***

Вдруг ватою закладывает уши,
И каждый столбик шлепает волной,
Мешает каждый стук привычно слушать:
- Сглотни иль пой, когда подъём крутой!

Вздыхая, неотступною легавой,
Несётся тень за мною по пятам,
Бросаясь в темноту, на холм взбегая,
Легко, как белка, скачет по кустам.

Ещё виток последний серпантина, -
И в дымке колыхающихся гор
Вечерней синевой покрылись спины,
Маячит   Нарасун – родной простор!

А руки уж в плечах отяжелели
И, вспомнив, заболела голова,
Как будто за баранкой две недели,
Прикатишь в Нарасун едва-едва!

Усталость – до околицы! Не боле!
Ликует и поёт моя душа!
Моих дедов Акшинское раздолье!
Живёт моя деревня не спеша!

Здесь гладит летним жаром полусонным
Небесно-голубая тишина.
Хорошая деревня – Нарасун, как здесь   просторно!
Щенячья радость, - словно от вина!

Здесь плёс грустит вечерней полудрёмой,
Где юными сидели до зари,
Глаза уж запорошит нам истомой
И входят в детский сон богатыри.

В разломах скал и, зная крутость нрава,
Дрожит земля, шумит седой Онон,
Хозяин русел, стариц и по праву,
Порядок, рассерчав, наводит он.

Нагнулись над Петрясиною ивы,
Вот мой знакомый омут под кустом,
Разделся, босоногий и счастливый,   
А берег мне до камушков знаком,

Как в счастье, снова в детство окунулся,
Купался в деревенской тишине,
А мраморный ландшафт из гор тянулся,
И горький дым деревни сладок мне!

                ***

Сейчас мой Нарасун по лету бредит,
Его, наверно, вьюгой замело?
Сейчас я далеко, но душу греет,
Далёкое, но близкое село.

                1980 – 1985гг