Однажды монолит под памятником треснет...

Однажды монолит под памятником треснет,
 (неважно – накануне или после дат),
 стон раненной земли услышит и воскреснет,
 как боль и воля павших, гипсовый солдат.
 
Тропою фронтовой посёлки и станицы
 он снова проползёт, не веря злому сну:
 чужие имена, законы и границы
 траншеей рассекли великую страну.
 
… отыщет он окоп на роковом пригорке,
 искурит табачка оставшийся запас,
 и, воротник рванув истлевшей гимнастерки,
 в рост станет под огнём, как в тот, последний час:

«Потомки! Вам ответ держать пора настала
 пред памятью солдат, погибших на Войне:
 чью землю защищать, чьи множить капиталы,
 на чьей вам воевать придётся стороне?
 
Спросите у земли, не выдавшей останки
 защитников своих, - какой нас вёл исход
 с гранатою ползти под вражеские танки
 и грудью накрывать оскалившийся дзот?
 
… она не даст соврать, как мы, едины в лихе,
 шептали про себя, кто трусил и кто смел,
 на сотне языков молитвы всех религий
 и, как подачку бога, ждали артобстрел.

… как алая вода кропила наши лица
 на Волге и Днепре, на Вязьме и Десне,
 как будет вечным сном лишь та атака сниться,
 возврата из которой нету на войне.
 
Нам нечего делить – салютами отпеты
 и безымянный холмик, и мемориал,
 где вместе полегли за беды и победы
 грузин и сибиряк, солдат и генерал.
 
На прочность и разрыв пытала нас эпоха,
 простреленная каска – наш посмертный нимб:
 ведь мы в своей Земле – и, значит, рядом с богом, -
 Победа вознесла окоп наш на Олимп.
 
... Живые! Вы живьём ту землю разодрали,
 поверив краснобаям, влезшим на Парнас.
 А мы ... ведь мы тогда земли не выбирали,
 а защищали: ту, что породила нас,
 
натруженные дни и ласковые ночи,
 заплаканную мать и медное кольцо ...
 Мы были во плоти - красивы и не очень,
 теперь - все на одно гранитное лицо.
 
Мы землю сберегли – и это наша карма,
 всё, что за краткий век успели и смогли,
 Земля - она как бог - щедра и благодарна,
 живые из неё, как семя, проросли.
 
... мне вовсе не нужна придуманная слава,
 я мало что решал – я был всего солдат…
 но это мой рубеж – село, ручей, канава -
 и гипс мой только крепче стиснет автомат.
 
Последний миг - черта, не важен час рожденья,
 пусть стёрты на граните наши имена.
 Живые! Становитесь в наше ополчение,
 она – на всех одна - священная Война!».